Книга Рабин Гут - Алексей Лютый

– Нет, Андрюша, – только и сумел выговорить Рабинович. – Не знаю, как ты это сделал, но я и теперь от своей идеи не откажусь!

Глава 8

После загадочного появления на холме неподалеку от Каммлана красного рака по городу долгое время ползали разнообразные слухи. Это чудо называли и демоном, которого якобы изгнал из Камелота Попов, считали его и призраком надвигающегося голода, и Мерлином, принявшим такую личину в связи с грядущими бедами. Однако сие происшествие на жизнедеятельности детективного агентства, названного «Серые тени», почти никак не сказалось.

В общем, разговоров о свистящем раке было много, но все они сводились к одному: его появление в окрестностях Камелота добрым знаком назвать никак нельзя. Хотя бы потому, что раков здесь видели и представление об их натуральном цвете имели! И никто не рискнул бы назвать хорошим тот момент, когда по улицам города начнут ходить вареные раки наравне с людьми.

Подходящий дом на городской площади трое друзей, сопровождаемые давно не мытым саксом, нашли ближе к вечеру. Собственно говоря, это был даже не дом, а постоялый двор. Идея такого расположения вновь организованной фирмы пришла в голову Рабиновичу. Он, конечно, достаточно веско и аргументированно обосновал ее, но Андрюша подозревал, что главным принципом выбора местоположения была врожденная жадность Рабиновича. Снять отдельный дом Сене показалось слишком роскошным.

Для владельца постоялого двора сейчас был мертвый сезон. Июль в Британии шестого века – месяц довольно напряженный. Поскольку большинство населения страны занималось сельским хозяйством, то путешествовать они начинали только к концу сентября, после уборочной. К тому же и ярмарки не приезжали раньше августа. Так что владелец постоялого двора с превеликим удовольствием согласился сдать «сарацинам» пять комнат (почти весь второй этаж) совсем за мизерную плату. Тут уж, как говорится, Рабинович постарался.

Первое, чем занялись в снятых комнатах трое друзей, так это приведением их в божеский вид. Помещения постоялого двора для постоянного проживания не предназначались. Аборигены использовали их только как место для ночлега. Поэтому в комнатах, кроме деревянных нар, покрытых тонкими соломенными тюфяками, ничего не было.

Первым взбунтовался Попов. Он потребовал немедленно заменить примитивные матрасы чем-нибудь более приемлемым для нормального отдыха. Рабинович попробовал возразить, но Андрюша устроил за достойный сон такую битву, что сражение у Ватерлоо по сравнению с ней показалось бы Наполеону игрой в солдатики.

Впрочем, с сущностью квинтэссенции, наполнявшей примитивные подстилки, Попову пришлось все же согласиться. Как это ни покажется странным, но ваты здесь еще не изобрели, а пуховые перины оказались не по зубам всей казне Рабиновича. Поэтому качественно в матрасах не изменилось ничего. Увеличилось только количество соломы, которой заново набили престарелые тюфяки.

– И че ты вопил, как кастрированный боров? – поинтересовался у Попова Жомов, подпрыгивая на новой кровати. В результате солома так утрамбовалась, что жомовский матрас стало трудно отличить от обычной простыни. – Вполне нормальная лежанка. У нас в роте на таких только «деды» спали…

– А эту хреновину твои «деды» тоже под голову клали? – взвизгнул Андрюша и запустил в Ивана деревянным валиком, который бритты привыкли использовать вместо подушки.

Жомов от этой дубовой подушки увернулся, но согласиться с Андрюшей ему пришлось. Спать на такой конструкции можно было только со страшного перепою. И то, если во сне не шевелиться. А то от трения об сучки все уши пооблетают!

Мудрый Рабинович и тут нашел приемлемый выход. За пару мелких медных монет Сеня умудрился уговорить хозяйскую супругу сшить им из холстины три наволочки, которые так же, как и матрасы, набили свежей соломой.

В нагрузку к этому Рабинович уговорил хозяина постоялого двора выделить им три одеяла из настоящей шерсти, которые посетителям доисторической гостиницы выдавались только при наступлении холодного времени года. Дескать, прибыли «сарацины» из теплых стран, и от здешнего климата их по ночам знобит! Теперь Каута во дворе метелил одеяла ножнами от жомовского меча, выбивая из них вековую пыль.

Следующим шагом по благоустройству пусть и временных, но жилищ, стало изобретение шкафов. До такой простой мебели в шестом веке еще не додумались и держали личные вещи в дубовых или плетеных сундуках. Аккуратного Рабиновича это не устраивало. Он, видите ли, привык вешать одежду на плечики.

Несмотря на то, что без оплаты материала на изготовление шкафов и работы плотника не обошлось, Сеню новые расходы не остановили. Более того, он лично инструктировал удивленного мастерового, как именно следует изготовлять интересующую его мебель.

Причем до того замучил мужика своими наставлениями, что плотник вместо объявленного первоначально трехдневного срока изготовления шкафов пообещал сделать их уже к вечеру. Только для того, чтобы избавиться от настырного Сени.

По дороге от плотника Рабинович сделал еще одну покупку. Правда, на этот раз приобретение было более чем вынужденным. За неделю дикарской жизни милицейская форма настолько поистрепалась и нуждалась в починке и стирке, что ее чистка стала жизненно необходима.

Ходить в одних трусах по Каммлану никто из троих друзей не собирался, поэтому Рабиновичу пришлось приобрести три комплекта местной национальной одежды. Поскольку специализированных магазинов в городе, да и по всей Британии не было, а костюмы здесь шились только по индивидуальному заказу, то покупка нарядов стала делом довольно накладным.

Лишние хлопоты Рабиновича не остановили. Сене уже надоело видеть и ощущать себя бомжующим милиционером. Вот он и разбился в лепешку, но три комплекта одежды все же раздобыл.

Если Попову и Рабиновичу наряды пришлись почти впору, то с Иваном вышла проблема. Самый большой костюм, который удалось найти Сене, сидел на Жомове, словно детская распашонка на боевом носороге. Ваня с некоторыми сомнениями осмотрел себя в новом наряде, а потом взревел:– Ты что, гад, издеваешься, что ли?! Лоха из меня решил сделать?

После этого Рабиновичу пришлось полчаса бегать от Ивана вокруг деревянной кровати и убеждать, что нарядили Жомова так не со злого умысла, а от отсутствия нужных размеров одежды у местных портных.

– Ванька, дурак, ты на себя посмотри! – орал Рабинович, стараясь увернуться от медвежьих лап Жомова. – Все местные тебе едва до подмышек достают. Откуда же у них костюмчик твоего размера?

Но на Ивана уговоры не действовали. Довольно приличный вид экс-кинолога действовал на Жомова, словно валерьянка на кота. Ваня не слышал, не видел и не хотел ничего, кроме как подпортить наряд Рабиновича. Успокоился Жомов только тогда, когда смог-таки оторвать у Сениного балахона рукав.

– Вот и ты теперь как чмо походи, – удовлетворенно буркнул Жомов и выкинул оторванную деталь туалета в окно.

– А между прочим, еще классик литературы сказал: «Главное, чтобы костюмчик сидел»! – ехидно прокомментировал Попов, глядя на перекосившуюся физиономию Рабиновича.