Книга Аквалон - Илья Новак

На стене возле двери висели перекрещенные золотые топоры, размерами и очертаниями – нечто среднее между пуу и обычным орудием дровосека. Тулага подошел ближе, приглядываясь, вытащил один из узкой кожаной петли. Топор оказался очень легким; Гана пощелкал пальцем по обуху, провел по лезвию… Оружие целиком было деревянным, а сверху выкрашено золотой краской.

За все время, пока он находился здесь, из соседней комнаты не донеслось ни звука, льющийся оттуда свет ни разу не пересекла ничья тень, поэтому Тулага смело шагнул вперед – и чуть не ткнулся грудью в лоб седовласой старухи, которая вышла навстречу. Видимо, пока вор передвигался по комнате, хозяйка наблюдала за ним, а вот теперь решила вмешаться. Она занесла руку с ножиком для резки бумаги.

Гана не успел перехватить ее кисть или отшатнуться – кончик ножа слабо кольнул в плечо. Глаза старухи горели тусклым огнем, голова дрожала, покрытое морщинами серое лицо казалось безумным.

– Вернулся? Убийца! – прохрипела она, пытаясь нанести второй удар, и Гана машинально выставил перед собой руку, чтобы оттолкнуть ее. Обух топора, который он все еще сжимал, несильно стукнул в лоб женщины. Вскрикнув, та подалась назад. Она вытянула руки, будто утопающий, на мгновение показавшийся из воды, попятилась, заваливаясь спиной, медленно запрокидывая голову, – и врезалась в стоящее сзади на подставке зеркало, такое же большое, как в первой комнате.

Отшвырнув топор, Тулага бросился вперед, чтобы поддержать – сам не зная, старуху или зеркало или их обоих, – но было поздно. Оно накренилось и рухнуло на пол, а женщина повалилась сверху.

Раздался хруст подломившейся ножки, звон… Старуха лежала в серебряной раме среди осколков, голова ее была повернута влево, и точно из середины ушной раковины торчал залитый кровью зеркальный клин.

Все это было так неожиданно и нелепо, что он, вместо того чтобы сразу покинуть комнату тем же путем, которым попал в нее, наклонился и протянул руку, собираясь выдернуть кусок стекла. Ведущая в коридор дверь распахнулась, на пороге, выглядывая из-за плеч друг друга, появились три белокожие служанки в длинных ночных рубашках и чепчиках.

– Что случилось, ваше… – начала одна и завизжала. Через миг к ней присоединились остальные – звук доносился уже из коридора, по которому все они побежали прочь.

Гана окинул комнату взглядом и прыгнул к двери, ведущей в соседнее помещение.

* * *

Когда он был еще на середине стены, во дворе начали зажигаться факелы и лампы. Зазвучали крики, кто-то стал отдавать приказы. Захлопали двери, затем женский голос истерично произнес:

– Она мертва, мертва!

– Вот он! – проревели внизу.

Тулага, крепко обхвативший веревку и поставивший уже ногу на глиняный желоб, оглянулся: три стоящие под ним фигуры смотрели вверх. Блеснул ствол, грохнул выстрел, и дробь разворотила низ желоба, но Гана успел влезть на крышу. Отцепив тройной крюк – куски глины полетели вниз, – он бросился вдоль гребня.

Теперь крики звучали со всех сторон. Началась суета, множество людей засновали между постройками. Не останавливаясь, Тулага раскрутил крюк над головой, метнул вперед и вверх, – пролетев несколько десятков локтей, тот упал в темное распахнутое окно. Беглец дернул – веревка подалась, а потом крюк зацепился за что-то внутри. Нога уперлась в край крыши, Гана оттолкнулся и прыгнул, как и в прошлый раз, быстро перебирая руками по веревке, подтягиваясь – и при этом летя по широкой дуге прочь от трехэтажного дома, в сторону южной башни.

Через несколько мгновений внизу загрохотали выстрелы: силуэт на фоне светлеющего неба увидели несколько десятков человек, и у многих из них были огнестрелы.

Он подобрал колени и согнул руки, сжался вокруг конца веревки… воздух наполнился свистом, визгом и шипением. Гана скрипнул зубами, когда едва заметное серое облачко, состоящее из мелких свинцовых дробинок, пронеслось мимо, почти вплотную к телу. А затем башня оказалась перед ним. Беглец отмерил как раз столько веревки, чтобы достичь ее стены на высоте второго этажа, – он качнулся, вытянув ноги вперед, разжал пальцы и пробил пятками оконное стекло.

Влетев в темное помещение, Гана прокатился по полу, вскочил, пошатнулся и чуть не упал, но оперся плечом о стену. Раздалось полусонное бормотание, и тут же – визг. Он оглянулся: под другой стеной стояла кровать, на ней лежала белокожая молодая женщина с распущенными волосами, скорее всего, одна из служанок, а рядом – метис.

Женщина приподнялась, заслоняясь руками, край одеяла упал с обнаженной груди. Глаза мужчины распахнулись, он сел, поворачиваясь… и замер, увидев наставленные на него стволы огнестрела.

– Я вам ничего не сделаю, – сказал Гана.

Служанка вдруг завизжала, но любовник зажал ей рот ладонью. Кажется, он сделал это машинально. Метис моргал и щурился, еще не вполне проснувшись, не понимая, что происходит.

Беглец переступил с ноги на ногу, не опуская пистолета, глянул вниз. Дробь вспорола ткань на левом бедре и кожу под ней. По штанам текла струйка крови.

– Ты! – сказал Гана женщине. – Есть чем затянуть? Платок или простыня: оторви кусок и перевяжи это.

Он сделал шаг к кровати, потом второй – пока стволы не уперлись в лоб мужчины – и повысил голос:

– Быстро! Как только завяжешь – я уйду.

Наконец служанка поняла, что от нее хотят. Скинув одеяло, села, рывком отодрала полоску от не слишком чистой простыни и затянула ногу Ганы. Как только женщина закончила, он с силой толкнул стволами мужчину в лоб, и тот опрокинулся на спину, потянув любовницу за собой. Распахнув дверь, беглец выскочил из комнаты.

* * *

Когда он достиг здания, на которое влез с возвышавшейся над потоком скалы, погоня приблизилась вплотную. Около десятка мужчин преследовали Тулагу по крышам, и около полусотни хаотично передвигались по двору. Там были и бледнолицые, и островитяне, и чернокожие. Гана заметил среди них принца с Трэном Агори, хотя принцесса не появилась. Когда он бежал вдоль края плоской крыши, под ногами распахнулось окно, оттуда по пояс высунулась гибкая фигура и вскинула пистолет, целясь в голову, но беглец ударил носком в подбородок слуги, после чего тот, выпав из окна, полетел на далекую землю.

В другой раз по нему открыли огонь стражники, собравшиеся на галерее, что соединяла два здания; они стреляли, выставив ружья сквозь узкие окошки. Тулаге пришлось лечь в широкий наклонный желоб для стока воды и сползать головой вниз, а пули то впивались в обожженную глину, то с визгом проносились над самыми волосами.

В конце концов, преодолев канструктианское святилище и чуть не проломив при этом крышу с божественным Зевом, он добрался до конца коралловой кладки. Беглец остановился, присев, удерживаясь одной рукой за вонзенный в щель нож и упираясь пятками в почти отвесную каменную стену, – повис над бездной, в глубине которой бурлил облачный поток.

Без веревки слезать здесь было бы крайне тяжело, но Гана мог не повторять в точности собственный путь. Теперь, когда надо не прятаться, а убегать, он имел возможность спуститься к Наконечнику по вершине одной из стен ущелья, через которое протекала река.