Книга Песочные часы - Майра МакЭнтайр

— Чтобы ничего не изменилось. Будут кости, то есть доказательства. Потом Лайем будет прятаться в течение шести месяцев, до того самого момента, когда мы вернемся в прошлое и спасем его, и тогда временной континуум не будет поврежден. Скорее всего.

Я уловила в голосе Майкла надежду.

— То есть если и есть возможность изменить прошлое, не повлияв глобально на весь мир вообще, то вот она перед нами? — спросила я, стараясь не думать о трупе.

— Да, так и есть. Особенно потому, что стопроцентных доказательств того, что найденные в лаборатории кости принадлежали именно Лайему, нет.

Я взяла стакан и сделала несколько маленьких глоточков, переваривая информацию.

— Но спасти Лайема важно не только для того, чтобы остановить Лендерса. Так?

— Лайем был мне как отец. Настоящего-то я лишился.

— Я понимаю, почему тебе хочется, чтобы он был жив.

Родной отец Майкла бросил его маленьким, а Лайема убили. Я бы на его месте тоже боролась за справедливость.

— Это важно не только для меня. А еще для его жены, сына и всех членов «Песочных часов», кому он помогал, а также тех, кому он мог помочь. До того как я с ним познакомился, я и не знал, сколько добра может сделать один человек.

— Понимаю.

Майкл склонил голову и исподлобья посмотрел на меня:

— Я знаю — как и ты, из будущего. Как ты думаешь, кто рассказал мне о принципе Новикова?

Хотя я и понимала — и наверняка лучше многих, — почему Майклу хотелось спасти человека, которого он любил, все же то, о чем он говорил, у меня просто в голове не укладывалось. Я неровно выдохнула — я все еще дрожала.

— Тебе нужны были ответы. Вот ты их получила, — взволнованно сказал он, подавшись ко мне. Дышать от этого легче не стало. — Жалеешь, что спросила?

— Ты говоришь о том, чтобы вернуть человека из мертвых, — тихо проговорила я.

— Я понимаю, что звучит это невероятно. — Майкл взял меня за руки. — Но это правда.

— А меня еще сама идея путешествий во времени удивляла.

Я пыталась мыслить ясно, но пока он меня держал — это было невозможно. Во мне пульсировал электрический ток, я посмотрела на Майкла, и между нами хлынул поток несказанных вслух слов. И чем дольше он держал меня за руки, тем сильнее ощущалась эта связь.

— Мне надо будет об этом подумать.

Я высвободила руки и метнулась на противоположный край дивана, выдохнув из легких весь воздух и закрыв глаза. В последние дни мне так приходилось напрягать мозги, что они, казалось, были уже ни на что не способны.

Из ума не шла возможность изменения времени. О том, что можно вернуть из мертвых того, кого любишь. Я подумала о том, что сама эта идея наверняка бросает вызов мирозданию, провоцируя его на еще более жестокие удары судьбы.

Я так устала и запуталась во всем этом, что уснула.

Глава двадцать четвертая

Стеклянная вращающаяся дверь крутится быстрее и быстрее, принося арктический холод и запах сосен. Потом она, не останавливаясь, отделяется от самого здания, и превращается в сани, запряженные черными как смерть лошадьми. Только появившись, сани тут же взмывают на гору, оставляя позади душераздирающие крики и горчично-желтый запах серы. А рядом со мной оказывается некто, одно тело, без лица, а вместо глазу него горящие угли.

— Нет! Нет! — Я резко подскочила, ощутив внизу спины холодный пот.

Майкл все еще сидел рядом. Неистово дрожа, я заползла к нему на колени — мне было слишком страшно, так что о смущении я забыла. И снова возник электрический ток. На этот раз это меня не встревожило, а, наоборот, успокоило. Я постепенно перестала глотать ртом воздух, задышала спокойнее и наконец смогла говорить.

— Прости, — кашлянув, выдавила я. — Все в порядке.

— Врешь. — Майкл покачивал меня на руках, успокаивая. Я в кои-то веки не обращала внимания на нашу близость. Правда.

Я прижалась лбом к его плечу. Он потирал мне спину, а я старалась успокоить дыхание. Дедушкины часы пробили два, бой эхом отразился от стен комнаты.

В наступившей тишине страх наконец сменился неловкостью.

— Не надо.

— Чего не надо? — Я прижалась лицом к груди Майкла, пряча его.

— Я чувствую, что ты стесняешься, не надо этого. — Он приподнял мой подбородок. — Я уверен, что тебе этот сон уже не первый раз снится. О чем он?

— Дело не в том, что я не хочу тебе этого рассказывать, я просто… не могу.

— Эм? — Хвостик у меня на голове развязался. Майкл убрал волосы с моего плеча, а потом коснулся пальцами шеи. — Если хочешь поговорить, я выслушаю.

В глубине его глаз отражалась моя боль. Наша связь была настолько эмоциональной, что не давала мне вздохнуть. У меня было такое чувство, что Майкл уже знал, что я собиралась ему сказать.

— Мои родители. В тот день, когда их не стало…

Майкл обнял меня, я почувствовала себя защищенной, а сила тока утихла, осталось лишь тихое гудение.

Я вдохнула поглубже, а на выдохе вздрогнула.

— Это случилось, когда мы уехали отдыхать на горнолыжный курорт. Рябь я начала видеть за пару месяцев до этого, и родители не знали, что делать. Мне кажется, что они хотели вывезти меня из города, чтобы посмотреть, не прекратятся ли мои видения.

Майкл слушал, внимательно глядя на меня, — может быть, он предполагал, что я могу сломаться.

Я и сама о том же думала.

— Мы спешили на автобус, на котором собирались добраться до спуска для профи. А я никак не могла найти одну из палок. Я сказала маме, чтобы они с папой шли без меня, что я достаточно взрослая и приеду к ним потом сама. — Когда я вспомнила, каким тоном я это сказала, у меня защемило сердце. — С тех пор когда я начала утрачивать рассудок, она стала слишком уж меня опекать.

— Да, ты, похоже, не из тех, кто обрадуется чрезмерной заботе. — Майкл снова взял меня за руки.

— Мне это жутко не нравилось. Но мама не хотела ехать без меня. Мы вышли в коридор, продолжая спорить. Я была так увлечена, что не заметила, как на меня кто-то налетел. И я уронила рюкзак. Из него все высыпалось. Мама была очень недовольна, и я снова попросила ее не ждать меня. И они с отцом уехали.

От вращающейся двери дул холодный вечер, я чувствовала это, как будто все случилось только вчера. Я видела, как выходит мама и ветер бросает волосы прямо ей в лицо, на котором читается нечто среднее между сожалением и разочарованием.

— Причину так окончательно и не выяснили, предположительно это была либо ледяная глыба, хотя, может быть, что-то еще заставило автобус съехать с дороги. Автобус свалился с горы в наполовину замерзшее озеро. — У меня затряслись губы. — Люди провалились сквозь лед. Тела целых три дня собирали.