Книга Дети железной дороги - Эдит Несбит

Сестры Питера великодушно не стали напоминать Питеру, что в прошлый раз он почему-то не стал бить мальчишку, который кидал в них с баржи куски угля.

– Ладно, – попросту согласились они и начали осторожно спускаться по крутому берегу к дороге, которая шла вдоль канала.

Насадив на крючок наживку, дети в течение получаса терпеливо, но совершенно безрезультатно рыбачили. Рыба мало того что решительно не желала ловиться, но даже не надкусила наживку, а гладкие воды канала изо всех сил прикидывались, будто ее в них и нет, пусть даже и самой крохотной.

Громкий окрик раздался так неожиданно, что все трое подпрыгнули.

– Эй! – обратился к ним этот окрик весьма неприятным тоном. – Отваливайте отсюда!

В полудюжине ярдов от них по дороге шла пожилая белая лошадь, тащившая на канате баржу. Дети вскочили на ноги и спешно вскарабкались вверх по берегу.

– Подождем, когда они уплывут, и вернемся, – сказала Бобби.

Но, к их досаде, баржа не уплыла, а в свойственной баржам манере остановилась под мостом.

– Очень приятно, – проворчал Питер. – По-моему, она собирается здесь бросить якорь.

Но никакого якоря баржа не бросила, потому что они вообще никогда такого не делают. Барочник попросту привязал ее борт от кормы до носа несколькими канатами к столбам и аншпугам, специально для этой цели вбитым на берегу.

– Ну и чего вы на меня вылупились? – проорал злобно барочник детям.

– Мы не вылупились, – ответила ему Бобби. – Мы не такие невоспитанные.

– Невоспитанные, чтоб вам! – проорал барочник. – Отваливайте отсюда!

– Сами отваливайте! – обозлился Питер, потому что, во-первых, пообещал сестрам побить мальчишек, а во-вторых, находился на полпути к вершине крутого берега и ощущал себя в совершенной безопасности. – Мы имеем полное право здесь находиться, как и любой другой.

– Да ну? – злобно уставился на него барочник. – Зазря ты мне это сказал.

Он пересек палубу в явном намерении сойти с баржи на сушу.

– Ой, Питер, пошли скорее! Пошли! – хором взвыли обе сестры.

– Только не я, – заартачился он. – А вам действительно лучше, наверное, будет уйти.

Бобби и Филлис, вскарабкавшись вверх по откосу, остановились в полной готовности продолжать отступление, как только им станет ясно, что брату не угрожает опасность. Путь домой лежал под гору, бегать они умели достаточно быстро, по виду же краснорожего, грузного и весьма-таки плотного барочника трудно было предположить выдающиеся достижения в этой области.

Впрочем, едва он поставил ногу на палубу, им пришлось с ужасом убедиться, что внешность часто бывает обманчива.

Всего лишь одним прыжком вверх по берегу он достиг Питера, поймал его за ногу, стянул его вниз, встряхнув, вернул в вертикальное положение и свирепо осведомился:

– Ну и чего ты мне там пищал? Заруби себе на носу: эти воды охранные, и никакого тебе нет права здесь рыбу ни ловить, ни вообще торчать!

Питер впоследствии с неизменной гордостью вспоминал, что, пока злобные пальцы барочника все сильнее клещами сжимались на его ухе, а свирепая багряная рожа все ниже нависала над его лицом и он уже ощущал шеей жаркое дыхание противника, у него хватило мужества сказать совершенную правду:

– Я не поймал у вас здесь ни одной рыбы.

– Ну, в том, убежден, не твоя заслуга, – и барочник крутанул ухо Питера не так чтобы очень сильно, но ощутимо.

Питер и впрямь не мог утверждать, что это его заслуга. Тем временем Бобби и Филлис, вцепившись в ограду наверху берега, прыгали от волнения. Вдруг Бобби, скользнув под жердь, кинулась вниз с такой скоростью, что Филлис, последовавшая за ней в куда более медленном темпе, не сомневалась: спуск сестры обязательно завершится в водах канала. И это, конечно, произошло бы, не отпусти барочник вовремя Питера, чтобы схватить ее возле самой воды и поставить на ноги.

– Это кого ж ты толкаешь-то, а? – уставился он на Бобби.

– Ой, – задыхаясь, проговорила она. – Я вообще никого не толкаю. То есть это я не нарочно. Пожалуйста, не сердитесь на Питера. Конечно, если это ваш канал, то мы больше не будем. Но мы же не знали, что он ваш.

– Отваливайте отсюда, – коротко бросил барочник.

– Да, да, мы сейчас уйдем, – не стала с ним спорить Бобби. – Но мы действительно просим у вас прощения и действительно не поймали ни одной рыбы. Иначе бы я обязательно вам сказала. Честное слово.

Она продемонстрировала ему пустые ладони, а Филлис вывернула маленький карманчик на своем платье, показывая, что и в нем нет рыбы.

– Ну-у, – уже несколько мягче протянул барочник. – Отваливайте тогда, и чтобы больше такого не было.

Дети, снова карабкаясь по крутому берегу, услыхали, как барочник крикнул:

– Брось мне пиджак, Мария!

Из двери каюты вышла, держа на руке ребенка, рыжеволосая женщина в зеленом клетчатом платье. Она ловким движением бросила ему пиджак, и он, облачившись в него, поднялся к мосту.

– Как уложишь ребенка, валяй в «Розу и корону». Там меня и найдешь, – крикнул он с моста женщине и двинулся по дороге, ведущей к деревне.

Дети, выждав момент, когда он исчез из виду, вернулись на мост. На этом, конечно же, настоял Питер, который решительно произнес:

– Канал ему, может, и принадлежит, хотя я и в это не очень верю, но мост-то уж точно всехний. Доктор Форрест мне говорил, что это общественная собственность. И я заявляю вам с полной ответственностью: ни какому-то барочнику, ни вообще никому другому я не позволю себя выгонять с моста.

Ухо у Питера еще побаливало, но несильно, а вот чувства были оскорблены до предела.

Девочки подчинились ему и пошли, словно преданные солдаты, которые по приказу любимого командира бросаются в безнадежный бой.

– Мне бы вообще-то хотелось, чтобы ты это не делал, – все же сказали ему по очереди и та и другая.

– Если боитесь, идите домой, – ответил им он. – Можете бросить меня одного. Потому что я не боюсь.

Звук тяжелой поступи барочника сперва еще доносился издалека, а затем затих, и теперь безмятежную тишину вечера не нарушало ничто, кроме тихого пения птиц в камышах да голоса рыжеволосой женщины, убаюкивавшей дитя колыбельной, слова которой были грустны и трагичны. Там то ли девушка, то ли жена молила какого-то Билла Бейли вернуться домой, а он совершенно этого делать не собирался.

Дети стояли, облокотившись на парапет моста. Было приятно и даже необходимо попросту постоять спокойно, потому что все их три сердца до сих пор бились гораздо сильнее обычного.

– И не прогонит меня отсюда никакой наглый барочник, – хрипло опять завел свое Питер.

– Ну конечно, – поторопилась подтвердить Филлис. – Ты ведь ему не поддался. Но сейчас, может, все же пойдем домой?