Книга Бездна - Кристоф Оно-Ди-Био

И однако это была только прелюдия к омерзительной вакханалии смерти. Фирма решила направить меня в Као-Лак[113]. Это название, от которого веяло приключениями и ароматом манго, сейчас ассоциировалось с трагедией. В Као-Лаке у моря высился отель класса люкс. На Као-Лак волна набросилась особенно свирепо. Со мной в машине ехали мой фотограф и два немецких журналиста. Чем дальше мы продвигались, тем ужаснее становился пейзаж. Казалось, мы угодили на поле битвы. В кроне дерева торчал заброшенный волной катер; опрокинутый дом стоял на крыше; земля была усыпана мелкими щепками, как будто деревья раскрошились под напором воды. Да и пахло здесь совсем по-другому. Выхлопные газы моторикш сменил зловещий запах паленого мяса и гнили.

Машина остановилась у решетчатой ограды отеля. Через ворота мы прошли молча: от увиденного у всех комок в горле стоял. Главный корпус с чешуйчатой, на манер буддийских храмов, крышей уцелел, но вокруг все было разорено, как после бомбежки. К зданию вела монументальная лестница. Поднявшись по ступеням, мы смогли оценить размеры катастрофы.

Внизу простирался огромный бассейн, по периметру его окружали элегантные трехэтажные коттеджи.

Воды в бассейне не осталось, он был завален обломками и вымазан черной грязью. А коттеджи походили на дома-призраки – мертвая тишина висела над ними, лишь шелестели на ветру занавески, вырываясь из разбитых окон.

Оставив своих спутников, я направился к этим домам. На первых двух этажах – полный хаос. Переломанная мебель, стены в грязных разводах, клочьями свисающие обои, душный запах плесени. А вот на третьем этаже никаких признаков разгрома. Я открыл одну из дверей и вошел в комнату, выглядевшую нетронутой. Причем нетронутой вдвойне: в ней явно никто не жил. На письменном столе, натертом душистым воском, лежал рекламный буклет отеля. На кровати king size[114]красовался венок из гибискуса – знак приветствия новым постояльцам. Я присел на нее, чтобы перевести дух, и вдруг услышал рыдания. Они доносились из соседнего номера. Я постучал туда, и рыдания стихли. Я тихонько приоткрыл дверь. Посреди комнаты на коленях стоял мужчина, а рядом с ним, глядя на меня, мальчик лет трех, не больше. В отличие от соседней эта комната выглядела обитаемой. Перед мужчиной стоял раскрытый чемодан. Я спросил, не нужна ли моя помощь.

Он вздрогнул и обернулся, его лицо было залито слезами.

– Вы спасатель? – спросил он.

Я не решился ответить. Мне было стыдно признаться, что я журналист.

Он принял мое молчание за подтверждение.

– Я ищу свою жену, – сказал он и после короткой паузы добавил: – Его мать.

И протянул мне фотографию. На ней смеялась молодая женщина в летнем платье, белокурая, загорелая, с цветком в волосах.

– Мы недавно сюда приехали… Мы завтракали… Она вышла, чтобы сделать снимок…

Мужчина остался с сынишкой. Когда волна нанесла удар, стены ресторана рухнули не сразу, он успел схватить ребенка на руки и вскарабкаться с ним на пальму. И смешно и трагично.

Он продолжал рыться в раскрытом чемодане.

– Что вы ищете?

– Ее щетку для волос.

Я решил, что бедняга тронулся умом. Заметив мое изумление, он прошептал:

– Так вы не спасатель?

У меня не хватило мужества обманывать его.

К моему удивлению, он отреагировал не так уж плохо:

– Это для анализа на ДНК. Волосы или обрезки ногтей. Чтобы опознать тело. Они все в очень плохом состоянии.

Малыш смотрел на меня глазами Бемби. У меня к горлу подкатила тошнота. Это маленькое дрожащее существо потрясло меня куда сильнее, чем вид трупов.

– Если я могу чем-нибудь помочь… – пробормотал я и протянул отцу свою визитку.

Он покорно взял ее, прочел с каким-то странным вниманием и ответил:

– Нет. Благодарю вас.

Я вышел, прикрыв за собой дверь.

Двух своих коллег я нашел возле берега, у открытого люка, вокруг которого суетилась дюжина спасателей. Работал насос, выкачивая из колодца зловонную воду. Она сливалась темным ручьем прямо в море. Жара все усиливалась, по лицам спасателей струился пот. А метрах в десяти от людей, за тонкой полоской золотистого песка, расстилалось голубое, прекрасное море, такое спокойное, что ситуация казалась полным абсурдом, словно мир перевернулся с ног на голову.

Мой фотограф объяснил, что волна, которая обрушилась на отель, затем отхлынула, унося с собой постояльцев. Некоторые из них застряли в канализационных люках или воздуховодах зданий, и вот теперь их оттуда извлекают.

Внезапно спасатели взволнованно загалдели по-тайски.

Из люка показалась рука, за ней тело. Огромное тело, раздутое, черно-зеленого цвета. Фотограф начал делать снимок за снимком. Спасатели вытащили труп и положили его на плиты. Никогда не забуду эту картину. Человеческое тело, раздутое так, что оно буквально распирало майку, на которой еще можно было различить цветочный орнамент. Лицо выглядело так, словно по нему долго били палкой.

Впервые я понял, чем пахнет смерть. И какое у нее лицо.

Это тело могло бы быть телом друга, родственника, твоей матери, меня самого.

Но оно было трупом неизвестного человека, и это меня утешало, как последнего эгоиста. Я отвел взгляд от этого ужаса, который не стал моим, и посмотрел на море – величественное, спокойное, яркое, как на глянцевой открытке.

А затем я вернулся к отелю. Прошел мимо коттеджей, занавески все так же развевались на ветру.

В холле – вернее, в том, что от него осталось, – на глаза мне попался зеленый, перепачканный альбом. Это был альбом с фотографиями персонала отеля. Отеля-призрака.

Какое-то странное постукивание – словно кто-то мерно бился головой о камни – заставило меня оглянуться. Человек, искавший щетку с волосами жены, вел за руку мальчика и катил за собой чемодан – это его колесики постукивали, проезжая по обломкам.

Вдоль всей дороги, ведущей в Пхукет, десятки зеленоватых тел лежали, словно уснув, под навесами «Enjoy Coca-Cola». Всякий раз, как мы встречали спасателей, мне приходилось рассеивать заблуждение по поводу своего статуса. Из-за моей молодости меня принимали за сына или брата пропавшего родственника. Психологи предлагали мне помощь. Я отвечал: «Спасибо, я журналист». Одни брезгливо отворачивались, другие, напротив, стремились поговорить. Даже кое-кто из психологов.

Вечером на пляже, в тени раскидистых пальм, я встретил русских девушек, подставлявших обнаженные груди ласковому солнцу. Их спутники играли в теннис деревянными ракетками. Они приехали отдыхать, и ничто не могло омрачить этот долгожданный праздник. «Даже смерть?» – спросил я у одной из девушек, разглядывая татуировку на ее животе – щупальца какого-то таинственного головоногого, исчезавшего в ее трусиках.