Книга Испить до дна - Елена Ласкарева

Она расхохоталась:

— Да вы не пугайтесь, я не на живодерне работаю и по семь шкур ни с кого не деру. Просто клею из кожи всякие штучки. Кошельки, очечники, шкатулочки, женские украшения.

Про свою заветную, невыставленную работу — большое панно из разноцветных кожаных лоскутов — она умолчала из какого-то суеверного опасения. Не то сглазить боялась, не то — шестое чувство подсказывало, что новый знакомый окажется странным образом причастен к этому произведению...

Он снова заулыбался. Понял.

— Украшения из кожи? Здорово. Наверное, красивые получаются, как и вы сама...

— Ох, ну хватит уже комплиментов. Хотя они у вас совсем неплохо получаются! Большая практика, да?

Он воспринял это как очередное обвинение и опять залился краской, как подросток. А ведь было ему на вид уже под тридцать.

— Честное слово, никакой такой практики у меня нет, — начал застенчиво оправдываться ее спаситель, как будто его уличили в чем-то позорном. — Я мало контактирую с женщинами, да и вообще с кем-либо. Такая уж работа. Отшельническая... Вы меня извините, если что не т-так... П-просто вы в самом деле т-такая кра...

Он так разволновался, что даже начал заикаться, и хотя бы из милосердия надо было прервать его мучительные объяснения.

— Ну вот что, — решительно сказала девушка. — Я вам обязана жизнью. А потому правила приличия требуют, чтобы мы хотя бы познакомились по-настоящему. Меня зовут Алена Вяземская.

— И имя у вас такое краси...

— Опять за свое? — стараясь казаться строгой и неприступной, прервала она.

— Извините. Очень приятно. Алексей. Никитин.

Он смешался, не зная, что делать дальше. Ведь правила приличия, о которых она упомянула, требовали, чтобы женщина первая протянула руку при знакомстве.

Но Алена этого делать не собиралась.

Почему-то ей казалось: «Если он снова притронется ко мне, я... за себя не отвечаю. Главное — не подать виду, что этот человек стал мне с первой же минуты небезразличен... И в то же время — не оттолкнуть его, продлить наше знакомство. Только под каким-нибудь благовидным предлогом, чтобы он не подумал обо мне дурно. Еще решит, что я ему на шею вешаюсь!.. Значит, Алексей... Алеша. Алеша и Алена. Как это здорово звучит... Даже... ох, даже лучше, чем Алена и Алик...»

— Не знаю, как вы, — с нарочитой грубоватостью произнесла она, — а я не прочь бы пропустить рюмочку-другую. Что-то меня слегка знобит...

— Что ж я за безмозглый тупица! — заволновался Никитин. — Конечно, вам надо согреться. Прохладно, лето еще не наступило. Только простуды и не хватало в довершение всех бед!

«Какой он милый. И совсем не наглый. Скорее напротив, робкий. И заботливый», — растроганно подумала она.

— Какие-такие беды? Наоборот. Познакомилась с замечательным рыболовом-профессионалом. Выпьем на брудершафт и перейдем на «ты». И общаться станет гораздо проще. Идет?

— Идет, — обрадовался Алексей. — Куда бы вас пригласить? Я уже успел побродить по островам Венеции, тут так много симпатичных местечек, просто глаза разбегаются...

— Ну нет! Это я у вас в долгу, я вас приглашаю. По слухам, недалеко от Дворца кино есть одно приятное кафе, оформленное венецианским стеклом. Я все равно собиралась туда заглянуть, а теперь у нас есть бесспорный повод.

— Да, я там бывал! — обрадовался он. — Это совсем рядом. Я покажу дорогу. Вы в состоянии встать? А то я могу понести на руках...

Алена засмеялась:

— Нет уж, спасибо, я пока не инвалид!

А сама подумала: «Жаль, что у меня не вывихнута, к примеру, нога. Пусть бы понес...»

И спохватилась:

— Только сначала разыщем мою одежду, я ее оставила где-то на пляже, под таким же грибом...

Потом они шли от тента к тенту, заглядывая под каждый, к недоумению и неудовольствию немногочисленных загорающих туристов, выбравшихся на солнышко после шторма.

Море успокоилось.

Волн не было, лишь еле заметная рябь пробегала по поверхности воды. Как будто Адриатика взволновалась сегодня только для того, чтобы познакомить этих двоих, . Алену и Алешу.

Ступни вязли в нежном золотистом песке, и шагать было неловко, но они все так же старались не брать друг друга за руки, шагали на пионерском расстоянии друг от друга...

А ведь обоим так хотелось соединить ладони!

Глава 3

БРУДЕРШАФТ

Говорят, женщины, рожденные под знаком Тельца, не относятся к числу тех, кто сразу бросается в объятия мужчины. Они сексуальны, но, когда их посещает настоящее чувство, предпочитают удостовериться в том, что их избранник — человек действительно достойный. И любят, чтобы за ними долго и, как говорили в рыцарские времена, куртуазно ухаживали.

Утверждают также, что в исключительных случаях Тельцы способны на безоглядный любовный порыв и могут ринуться на зов страсти, как бык на красное.

Но ведь такое с Аленой уже случилось однажды, в семнадцать лет, и закончилось это трагически...

Кажется, и на этот раз с нею произошел тот самый, исключительный случай. И она, помня о своей первой оглушительной неудаче, испугалась.

Ей страшно было вновь стать жертвой любви-тореро, она не хотела участвовать еще в одной корриде, пусть даже яркой и праздничной. Спокойно, по-телячьи пастись на изумрудной весенней травке куда безопаснее...

Однако изумрудный цвет — цвет Венеры, богини чувств и управительницы созвездия Тельца. Он рождает смутное томление, которое разрастается в мечту все о том же стремительном порыве, и невозможно больше невозмутимо жевать побеги успокаивающей травы-валерианы на тихом деревенском лугу...

...«Неужели действительно любовь с первого взгляда — не выдумка, не поэтическая метафора и не заблуждение, свойственное только ранней юности? — изумленно думала наша художница, шагая по пляжу рядом с загадочным человеком, перекинувшим через плечо легкую сумку со своим нехитрым имуществом. — Что в нем такого особенного, в этом Алексее Никитине? Отчего мне доставляет такое наслаждение следить за каждым его жестом, ловить каждое его слово?»

Походка у него была удивительная. Вроде и быстро движется, так что миниатюрная Ленка еле поспевает за ним, а в то же время — будто плывет. В музыке такой прием называется «легато», каждая нота будто вытекает из предыдущей...

И что тут такого? Подумаешь!

Ну, спас он ее. Однако она — давно уже не семнадцатилетняя девочка, способная потерять рассудок из-за романтического стечения обстоятельств. Она, слава Богу, научилась мыслить трезво и, как говорит бабушка, «держать голову в холоде». Научилась на собственных ошибках.

Может быть, ее, как художницу, покорила его внешность? И эта мгновенная влюбленность несет на себе, так сказать, эстетический отпечаток?