Книга Козлы отпущения - Эфраим Кишон

— Братья волосатые! — закончил Пепи свое выступление. — Терпение наше иссякло, чаша переполнена!

Было роздано угощение — наименее принципиальная часть деятельности Движения.

Доктор Шванц был назначен руководителем отдела текущих дел, а госпожа Мольнар — зам. зав. женским отделом. На господина Мольнара была возложена задача тайно выслеживать лысых, которые прикидываются волосатыми. Метрдотель, стоявший в дверях, удостоился звания вышибалы, и лишь с жалким Гагаем мы не знали, что делать. Старик все время хихикал и просил оставить его в статусе наблюдателя, поскольку, по его словам, ему с детства нравился театр кукол.

Поведение этого сенильного старца пробуждало у руководства партии подозрения, так что мы поручили доктору Шванцу тайно следить за стариком, чтобы предотвратить опасность внедрения в наши рады тайного агента лысых.

Затем я предложил членам первичной ячейки вносить пожертвования — от каждого по возможностям — для создания партийного фонда. Предложение было принято с энтузиазмом. Я пообещал внести в два раза больше, чем внесет доктор Шванц; чета Мольнаров внесла наличные.

Напоследок была провозглашена партийная здравица:

— Терпение! Да здравствует Пинто!

Я почувствовал приятное покалывание в области позвоночника. В дальнейшем это чувство возникало у меня неоднократно — каждый раз, когда в мою честь организовывали какое-нибудь празднество или что-то в этом роде.

После того, как соратники покинули мою комнату, я погрузился в ностальгические размышления о незабвенных минутах основания партии. Единственное, что мне мешало — это отсутствие пачки сигарет, которая, судя по всем признакам, перекочевала в карман Пепи.

* * *

Но все это были лишь первые шаги в истории нашей партии. Мы тут же сообщили о создании партии защиты волосатых в МВД, используя солидную формулировку доктора Шимковича, то есть уважая принципы демократии и конституции в борьбе за очищение общества от лысой нечисти. Мы гарантировали правительству, что Общенациональный фронт гарпунеров будет бороться со своими подлыми противниками лишь общепринятыми средствами. Я как руководитель партии торжественно обещал, что «в этой героической борьбе нас будет вечно сопровождать немеркнущий свет идеи защиты волосатых». Я подписал обращение к министру внутренних дел, добавив:

«С глубочайшим почтением остаюсь покорным слугой Вашего превосходительства

Гидеон Пинто-сын».

Правительство отреагировало на первые шаги нашего движения, к нашему удивлению, весьма заинтересованно.

«Мы надеемся, — отмечала передовица правительственного официоза, — что эта молодая симпатичная партия не намеревается подрывать основ стабильности власти, а будет высоко нести знамя великих принципов защиты волосатых в общенациональном масштабе».

По мнению доктора Шимковича, это означало, что они нас боятся.

Не только экономический упадок, тяжело отразившийся на благосостоянии всего общества, но и международное положение были нам на руку. В соседних странах лихорадочно готовились к войне, и тучи предстоящей битвы уже сгущались над нами. Неудивительно поэтому, что историческое руководство нашей страны действовало из страха, но принимало во внимание и возможность приобретения новых территорий для нации, гордящейся, как вы помните, великой древней воинственной традицией.

Мы, защитники волосатых, использовали каждую минуту. Доктор Шимкович нашел симпатичную мансарду с почти полной меблировкой под штаб партии, а я в личном порядке вел интимные переговоры с Тровицем, стараясь убедить его перевести производство париков с примитивного уровня на конвейер, ибо это был единственный способ удовлетворять растущие с каждым днем потребности населения.

Не забывали мы и о пропаганде. Доктор Шимкович придавал большое значение святым под руководством св. Антала. Поэтому мы разделили между собой контроль над церквами в столице и в других крупных центрах. Каждый получил в свое распоряжение несколько приходов, поскольку церковное руководство страны занимало весьма сдержанную позицию. Более того, некоторые священники в глухой провинции предупреждали прихожан, чтобы те не приближались к нам. Я возложил на себя обязанность каждую вторую субботу посещать какую-нибудь церковь.

Главный раввинат, тем временем, тоже не мог выработать четкую позицию по отношению к нашей партии. Раввины прежде всего намеревались проверить, нет ли расхождений между идеей общенациональной защиты волосатых и еврейской традицией. Этот вопрос они изучали досконально с целью принятия обязательного для всех решения.

Главной нашей проблемой по-прежнему оставалась финансовая. Говоря откровенно, мы были в полном болоте. И хотя нас со всех сторон подбадривали многообещающими посулами, у партии все еще не было начального капитала, проще говоря — наличных. Процветание парикового бизнеса, к сожалению, не могло служить источником партийных доходов из-за болезненной подозрительности Пепи, а операция по производству средств для ращения волос, которую мы втайне затеяли с Шимковичем, как вы помните, была исключительно частным проектом.

На партийной конференции доктор Шимкович жаловался, что ничтожные суммы, которые текли в кассу от членских взносов, не дают возможности основать партийную газету. На эти гроши невозможно даже покрасить помещение штаба в фиолетовый — официальный цвет нашей партии. Я понял, что мне в любом случае придется предоставить в распоряжение партии свое личное имущество, которое, кстати, за последнее время значительно увеличилось. Чтобы не допустить даже тени подозрения со стороны членов руководства нашей партии, я заявил, что приобрел все это за счет какого-то проклятого кредитора, ссужающего деньги под огромный процент с ежемесячным погашением. Я сообщил на заседании, что совершенно безвозмездно взял на себя функцию посредника между этим кредитором и нуждающимися в займах.

К моему удивлению, Пепи сказал, что у него тоже есть приятель, который дает деньги в долг под большие проценты. Этот приятель готов предоставить партии кредит, и поскольку у нас нет выбора, нам придется воспользоваться услугами этого проклятого ростовщика.

От гнева мой лоб покрылся холодным потом. Я прекрасно знал, что ни один кредитор не даст Пепи ни гроша. Поэтому у меня возникло естественное в этих условиях умозаключение: Пепи хочет провернуть махинацию со своими собственными грязными деньгами. С некоторых пор я заметил, что мой лучший друг стал вести совершенно шикарную жизнь и появляться в свете в обществе легкомысленных девиц с задом вызывающей формы. Мне стало ясно, что у этого мерзавца есть тайные источники доходов, которые он тщательно скрывает от партийного контроля.

Впрочем, я сделал вид, что ничего такого не подумал, и согласился обратиться к кредитору Пепи. И все же мною овладел бессильный гнев.

На следующий день я поставил перед доктором Шимковичем задание: в качестве тайного агента, в порядке совершенной секретности, расследовать, не извлекает ли Пепи все же некоторые льготы от объединения торговцев стеклом.