Книга Новые байки со "скорой", или Козлы и хроники - Михаил Дайнека
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ложками. Как комковатую манную кашу в детском саду. С тем же выражением покорности судьбе на мрачных лицах.
Врачи-вредители, блин, тайная вечеря…
А вызовов всё нет. Затишье. Тишина. Народ молчит и ждет. И скоропомощный холодец уперто подъедает. Кое-кто уже нацелился из миски хлебной корочкой последки подобрать…
И — как раз тут первый вызов поутру.
Диспетчерша угрюмо-лаконично в трубку:
— «Скорая».
В трубке дребезжащий старческий голосок:
— Доченька, мне очень стыдно признаваться, но у меня проблема. Утром я проснулся, понимаешь, а у меня он, понимаешь, не стоит!
Диспетчерша, изрядно обалдев:
— Дедушка, а сколько же вам лет?!
Дедок, скрипуче:
— Восемьдесят пять!
Ну как же «скорой» не помочь от горя человеку.
Для чего же мы еще придуманы.
Для чего же мы вообще живем…
Санкт-Петербург, 2012
Страна козлов и огородов
Концерт по заявкам
Грустной памяти веселых 90-х
Умом Россию не понять —
Кому ума недоставало!
Ф. И. Тютчев — А. С. Грибоедов
Почему — помимо очевидного — страна у нас «козлов и огородов»? Ну, хотя бы по словам и по корням. Потому что страна и сторона одного корня и с просторами, и со странностями и с посторонним тоже. И потому что огород почти что как и город — то есть то, что огорожено; паче чаяния городить-то можно всё, в том числе, охотно признаю, и чепуху.
А вот козлов мне жалко. Не везет рогатым: и тебе козел ты отпущения, и тебе нечистая ты сила — и вообще ты слово неприличное, хоть и никакого от тебя вреда, кроме всякой пользы. Я к тому веду, чтобы вы и на козлов не обижались, тем более всё это не про вас. Хотя и всё это про нас, словно в песенке поется. Потому что трагедия с древнегреческого так и переводится — козлиная песнь.
Очень актуально переводится.
Я человек не то чтобы очень остроумный.
Я скорее сильно впечатлительный.
Только всё равно меня частенько за сатирика считают. Вот-де, говорят, еще один мудрила выискался, опять сатиру на плетень наводит, снова правду-матку без наркоза режет. И притом ведь ничего-то, дескать, ни словечка он за просто так не скажет, всё-то это у него гипербола кругом такая…
И какая же такая у меня гипербола? Это у кого другого, может быть, кругом гипербола. Это вон у президента должна быть о-го-го гипербола! у премьер-министра целая парабола! у депутатов поголовно — синусоида…
Это им по должности положено. А я же — человек как человек, просто я избытком впечатлений мучаюсь. Так что, если я чего сострил — я это не нарочно, просто это как бы через край. Да и вообще это не я — это сами вы вокруг себя подумайте.
Поэтому я о политике не буду.
Вы уж именно что сами, если вам еще не надоело, вы специально телевизор или радио включите. Непременно что-нибудь этакое услыхаете: «Я вам подчеркну о том, что прибыля мы не покладаем без движения, а влагаем их в процессе производства, отслеживая нанесенный экономический эффект, потому как лично мы испытываем ответственность…»
Ну, это кто как, но лично я испытываю острый приступ юмора. Особенно когда немножко погодя о таком же предприятии слыхаю, где прибыля без устали не покладают: «Трудящые, простите — трудящыесеся, собралися здесь из-за того, чтобы выразить акцию протеста, в довершение которого представители от профсоюзов отплясывали трипака, простите — гопака…»
Опять-таки кто как, ну а я после этого уже не удивляюсь, что жизнь у нас в стране никак не вытанцовывается.
Но зато меня другое по сей день до ужаса смешит. До сих пор меня от души упреки забавляют, что я-де ихний, простите — ихиневый русский язык, великий и матюгучий, вот именно что лично я его уродую. А вот те самые персонажи, которые экономический эффект наносят, а после трипака выплясывают, вот они-то шибче всякого культуру жизни понимают…
Так я же и не спорю. Здесь же кто бы спорил, а я ж таки смеюсь. Ну принято у нас так, принято, что те, которые наносят, что именно они остальных всех жизни поучают. И правильно у нас так принято, потому что в нашей жизни они всегда лучше всех устраиваются, будто бы она для них одних и создана.
Давеча меня пригласили в клубе почитать. Вот как раз для одних таких меня пошутить как бы попросили. В заведении с претензиями. Чувство юмора — оно ж у нас престижно.
Ладно, я им для затравки хохмочки попроще запустил. Вроде бы на злобу дня. «Из хорошо коррумпированных источников» тема называется… Я-то запустил, а они сидят как на партсобрании. А один из них с во-о-от такой претензией из зала заявляет: «Эти новости, — навороченный товарищ говорит, — мы уже вчера в телевизоре слыхали, а сегодня — ты сегодня нас конкретно типа как за жизнь давай повесели!..»
Повеселил… Отшутился, как отмучился, мне не привыкать. Не первый раз живу на этом свете. Да и имя Михаил — на Руси имя сатирическое: Салтыков-Щедрин, Булгаков, Зощенко, Задорнов, Жванецкий, Горбачев…
Ну да о политике я всё равно не буду.
Я вам лучше о трамвае расскажу, даром что не в тему. Зато о трамвае — о трамвае это популярно, у нас об этом кто только чего не сочинял. Даже я — я вот тоже как-то раз на смешном трамвае ехал. По своим писательским делам от родимой от Сенной на дальнюю на Ржевку путешествовал. Знаете — а там, оказывается, тоже люди проживают…
Поехал я туда. Вы мне не поверите, но трамвай сейчас же подошел. Причем почти пустой, вагончик чистенький, мягкие сиденья почему-то не изрезаны… Это еще не смешно — это редко, но случается, но очень-очень редко. Я и сам было подумал, к чему бы это всё, но в итоге всё-таки поехал.
Сел я у окошка на весеннем солнышке, сам себе сижу, по сторонам поглядываю. Рядышком две пацанки-малолетки о своем, о девичьем разговоры матом разговаривают. Не ругаются матом, а разговаривают им. И через слово в их беседе животворящий орган из трёх букв фигурирует. Мужской половой член в его натуральном матерном эквиваленте.
А со мной на остановке старичок вошел. Бодрячок такой: живенький дедок, энергический, только тараканистый немножко. Он, прежде чем садиться, он грязным носовым платком сиденье протер, а после на соседнее уселся. Одно сиденье он своею ветошкой засморканной измазал, а после на другое сел и тут же с ходу в девичью беседу вклинился.
