Книга Кругом одни соблазны - Марина Серова

— Что вы предлагаете, Татьяна Александровна? Пойти попросить снять с меня показания и рассказать, какой славный парень наш имиджмейкер? Так?

— Хотя бы и так…

Все, "время пить «Херши». Мой бедный желудок взбунтовался. Он больше не мог мириться со столь непочтительным отношением. Действительно, за всей этой рутиной, которая не принесла ни малейшей пользы делу, я совсем забыла, что практически макового зернышка с утра во рту не держала.

Прежде всего поправим это упущение. На сытый желудок все проблемы как бы теряют свою значимость, уменьшаются в размере, что ли. Если у кого-то и пропадает из-за переживаний аппетит, то вовсе не у меня. У меня как раз все наоборот.

Я остановилась у маленького кафе с теплым названием «Солнышко» и вошла вовнутрь. Ассортимент меня вполне устроил. И, заказав себе обед по полной программе, принялась изучать антураж.

— Таня, как я рад тебя видеть! Здравствуй, еще раз! Какая приятная встреча!

Я повернула голову на знакомый голос:

— А, привет.

Вадим улыбался. Что ж, замечательно. Все равно сегодня у меня уже вряд ли будут важные дела, кроме поездки к Елене Владимировне. Остальное время — на раздумья. А думать можно и вслух. Особенно в том случае, если у вас есть очень благодарный слушатель, который сразу почувствует тот момент, когда вы устали думать, и отвлечет вас на время. Создаст условия серому веществу для приятного отдыха.

Главное, чтобы этот слушатель не перестарался. Но держать процесс под контролем мне вполне по силам. Официантка принесла поднос с моими яствами и пожелала приятного аппетита. Как все здесь мило.

— Можно к тебе присоединиться? Не помешаю работе по дедуктивному методу?

— Пожалуйста-пожалуйста. Я даже рада пообщаться.

— Правда? — он обрадовался и, сделав свой заказ, пошел на абордаж:

— Таня, а вечером ты не сильно занята?

— Как тебе сказать, — я решила подразнить его немного, — у меня свидание вообще-то запланировано.

— Вот как. А я… Спасибо большое, — поблагодарил он официантку и продолжил мечтать вслух:

— Я думал, что застану тебя вечером дома.

Малыш был явно разочарован. Смилостивимся:

— Это деловое свидание и совсем ненадолго. Около пяти мне надо заехать к одной женщине и кое-что ей сказать.

— И все?!

— И все.

Мы договорились встретиться у меня. Вадим работал до пяти. Он поспешно проглотил свой обед и испарился — перерыв закончился. А мне спешить было некуда. Вынужденная остановка. Но кое-что я для себя все-таки решила. И, вернувшись в «девятку», позвонила Кире:

— Володя, мне совершенно необходимо посмотреть дело «серийного убийцы». Его же вернули на доследование? Придумай что-нибудь. Ты же умница. Ничего невозможного нет. Ведь так?

Через полчаса я листала пухлую папку, где были запротоколированы все «подвиги» этого изверга. Просто волосы на голове шевелятся, когда все это читаешь.

Для себя я сделала вывод, что последнее преступление все же выбивается из общего ряда. Все-таки просматривался, на мой свежий незамыленный взгляд, совсем другой почерк.

Во-первых, для того типа совсем нехарактерно «забегать на огонек» к своей будущей жертве и убивать ее в квартире. Он предпочитал подкарауливать девочек в темном переулке вечером. Во-вторых, он ни разу до этого не воспользовался наркотиком.

Хотя все течет, все меняется. Может, у него новый этап.

— Чаю хочешь, Тань? — Киря вошел в кабинет с банкой воды.

— Давай! За компанию, говорят, и жид удавился. Пока он готовил чай, я курила и думала, думала и курила…

— Ты знаешь, Володя, у меня такое впечатление, что последнее убийство совершил совсем другой человек. Почерк, как он ни старался, несколько отличается. А потом, я просто нутром, как говорится, чую.

Киря пожал плечами, разливая чай по стаканам, и сказал:

— Во всяком случае, он хотел походить на него. Тогда остается одно: у Ковалева есть такой враг, который ненавидит его всеми фибрами. Только так. Альтернативы не вижу.

— Я тоже. И одна интересная мысль у меня все-таки есть. И очень может быть, что она окажется верной. А может, и не окажется.

— Поделись.

— Рано. Чуть позже. Я сначала в этом сама должна убедиться.

— Ваше слово, дорогие косточки. Вам оказывается чрезвычайное доверие.

Я беседовала со своими магическими двенадцатигранниками, сидя в своем автомобиле прямо у здания УВД.

Уж они-то постарались «угодить» своей хозяйке и выдали комбинацию:

36+20+2 — «Выходите замуж при первой предоставившейся вам возможности».

— Шарман. Ну это вообще ни в какие ворота, Прямо вот так сейчас все брошу и побегу платье покупать подвенечное. Кошмар какой-то. Ни грамма моральной поддержки.

Повозмущавшись немного вслух, я успокоилась. Они ж прикалываются. Решили мне настроение поднять. Это у них иногда бывает. Кости тоже надо чувствовать: какую информацию как воспринимать. А я этот процесс четко контролирую и в таких случаях поступаю с точностью до наоборот. В гаданье нюх надо иметь. С моим нюхом всегда полный порядок. И на вопрос: «Сколько будет дважды два?» — я, как прирожденный бухгалтер, отвечу: «А сколько надо?»

Я выкурила еще одну сигаретку и отправилась к Елене Владимировне.

Она открыла мне дверь и приложила палец к губам, призывая к молчанию.

— Тихо, — прошептала, — муж спит, не надо, чтобы он проснулся. Проходите.

Она проводила меня на кухню и поставила чайник на плиту:

— Бутербродов с сыром хотите? Я пожала плечами:

— Вообще-то я не голодна. Спасибо. Я к вам по делу, Елена Владимировна.

— Я поняла, собственно говоря. Она все же поставила на стол тарелочку с сыром, нарезала хлеба и приготовила чайные чашки.

— Вы не суетитесь, Елена Владимировна, присядьте лучше. Мне надо обсудить с вами сразу несколько вопросов.

— Каких?

— Во-первых, по поводу Игоря Игоревича я хотела вам сообщить, что…

Она восприняла это спокойно, с достоинством выслушала меня и грустно кивнула головой:

— Я была просто уверена, что в конечном итоге он именно так и поступит. Вообще-то он хороший человек. Обидно, конечно, что не выдержал такой проверки на прочность. Сломался. Но кто за себя самого может поручиться, что в точно такой же безвыходной ситуации поступит благороднее. Осудить человека всегда легко. Сложнее понять. Я все-таки буду стремиться понять его. Он и так несчастен и одинок на данном этапе. И уже наказан. Более страшного наказания, чем муки совести, и представить себе трудно…