Книга Эта сука, серая мышь - Ника Сафронова

– А вы, Оксана? Уже включились в работу?

– Да мне кажется, я из нее и не выключалась. Так… переходила в ждущий режим.

– Ну и отлично, – улыбнулся Миша. – Если что-то понадобится, я у себя. – Он уже было собрался войти вовнутрь, но с порога обернулся. – Кстати, по поводу вашего дела…

– Какого? – в один голос откликнулись мы.

– Ну, с нападением на дороге… Я звонил своему человеку. Он пока в отъезде, но как только вернется, я его озадачу, о'кей?

– А, хорошо. Спасибо вам, Михаил! – растроганно сказала я.

– Не стоит.

Миша скрылся за дверью. А мы с подругой, совершенно забывшие за всеми перипетиями об этом вопиющем случае, принялись на два голоса расхваливать шефа. Какой он у нас молодец, как заботлив, внимателен, как запросто держится с подчиненными. И так далее, и так далее.

В конечном счете Оксанка замерзла.

– Слушай, так чего там у тебя приключилось? Давай! Рассказывай! А то, знаешь ли, не май на улице. – В доказательство она зябко поежилась.

– В общем, все плохо, зайчонок… – вздохнула я.

И вкратце поведала обо всем, что довелось пережить мне в логове колдуна.

Оксанка слушала мой рассказ с нескрываемой иронией. Глядя на ее улыбочку, я уже заранее знала, каков будет вердикт. И точно!

– Ублюдок твой маг! – услышала я, едва закончив повествование. – Ничего святого у людей! А ты, Поль, меня просто поражаешь, честное слово! Как можно верить людям его профессии? На что ты надеялась? Что он тебе скажет – иди, гуляй, девочка, у тебя все хорошо? Он что, дурачок, лишать себя заработка?

– Но тогда он не стал бы ставить мне невыполнимых условий! Сама подумай! Ведь я не смогу добыть ему эту кровь «очищающую». Никогда! Я просто не смогу… И потом. Я же тебе говорю, у него не глаза были, а дыры. Черные-пречерные!..

– Да ладно тебе! У нас вон полгорода наркоманов ходит с дырками вместо глаз. И ничего!..

– Да?! А тогда как объяснить мое сильнейшее влечение к нему? А навалившуюся слабость?

– Да уж! Это, конечно, с ума сойти, какая загадка! Одинокая женщина, находящаяся на пике своей сексуальности, оказывается наедине с молодым мужиком. К тому же в интимной обстановке. Откуда тут взяться влечению, непонятно!

Так мы с моей подругой ни о чем и не договорились.

Вечером, вся в расстроенных чувствах, я вернулась домой.

Удивительно! Но сегодня меня никто не встречал. Вся квартира тонула в густом полумраке, и лишь из комнаты бабушки доносились громкие телевизионные вопли.

Потихонечку заглянув, я застала такую картину.

Старый Пляж сидела на допотопном диванчике, служащем в обычные дни спальным местом мамы. Держала на коленях подушку – большую, пуховую – одну из тех, что пирамидой возвышались на застланной бабушкиной кровати. Рядом пристроился Славик. Его вихрастая голова покоилась на подушке. А сам он то и дело нырял ручонкой в огромный пакет с кукурузными хлопьями.

Оба – и старушка, и мальчик – с большим интересом следили за сюжетом какого-то мультика. По экрану, мирно постреливая друг в друга, метались квадратные сине-зеленые человечки. Еще вчера бабушка при виде такого зрелища ругнулась бы грязно и от души. Сегодня она любовно водила рукой по детской головке и улыбалась тому, что доставляло радость ребенку. Все ее прежние предпочтения были для нее уже не важны.

– Привет! – вполголоса поздоровалась я.

– Ой, деточка моя пришла! А мы и не слышим! Бабуленька встрепенулась, собралась было вскакивать, но я замахала на нее руками. Меньше всего мне хотелось бы сейчас потревожить эту идиллию.

Мы всем скопом досмотрели мультфильм. Потом пошли ужинать. А после до глубокой ночи играли в лото. Было так весело. Старый Пляж отчебучивала нам со Славиком такие истории, которых даже я от нее ожидать не могла. Она как будто ожила. И странно, в доме опять повеяло теплом очага. Словно с появлением Славика восстановилось некое равновесие, пошатнувшееся много лет назад со смертью отца…

Шли дни. Мама по-прежнему пропадала в Воронеже. Мы перезванивались с ней каждый день. Она говорила, что бабуся упирается рогом против Москвы, но еще чуть-чуть – и ее удастся переломить. Я бегала на работу, а по вечерам занималась со Славиком.

Чтобы мальчик не отстал от программы, мы накупили учебников, ради чего целый день протолкались на книжном развале. Конечно, я уже боялась даже подумать, что будет, если малыша у нас отберут. Вот уже почти две недели мы с бабуленькой жили по новому расписанию. И мне и ей это было лишь в радость.

Но дальше так продолжаться не могло. Славика нужно было устраивать в школу. Возможно, на какие-то секции. Он должен обзаводиться друзьями и вообще начинать жить полноценной жизнью.

Поэтому однажды вечером, когда мои домочадцы удалились на просмотр сериала о битве сине-зеленых, я закрылась с телефоном на кухне. Этот звонок был очень важен. До сих пор Василий Ильич ни разу не дал о себе знать, а значит, скорее всего, он не жаждет забирать к себе сына. Моя задача – убедить его подтвердить это документально.

Я вдохнула побольше воздуха и стала звонить.

Через минуту в трубке послышался голос отца Славика. Я узнала его сразу, хотя не слышала уже очень давно.

– Здравствуйте, Василий Ильич! Это Полина, – сухо произнесла я.

– Кто?

– Полина. Сестра вашей бывшей жены.

– А, понял. Привет. Чем обязан?

– Как? – У меня от удивления даже повыветрились все слова, которые я так тщательно заготовила. – Вам разве не передали, что я звонила?

– Когда звонила?

– Когда вы отдыхали в Египте.

– А-а, нет. Ничего не передавали. – В голосе его появилась враждебность. – А чего надо-то? Если у нашей гордой мадам деньги закончились, то пускай сама звонит, я ей популярно все объясню.

«Вот сволочь!» – чуть не вырвалось у меня. Но я, как обычно, сдержалась. Да и не в моих интересах было срываться на ругань. Лучше договориться обо всем полюбовно. Тем более теперь, когда выясняется, что молчание Сологуба никак не связано с его нежеланием видеть ребенка.

– Василий Ильич, – тяжело вздохнув, сказала я, – Зоя вам позвонить не сможет. Она умерла три недели назад.

– Как… – промямлил он в полном смятении. И замолчал.

– Вот так, как все умирают.

– Это из-за ее болезни? – глухо, точно из склепа, прозвучал его голос.

– Нет, причина другая. Но давайте не будем об этом…

Я почувствовала, как у меня защипало в носу. Невозможно даже подумать, что когда-то этот человек бросил мою сестру в трудную минуту. Бросил! С небрежностью и равнодушием, когда его поддержка была так нужна! И вот теперь мне приходится с ним говорить. Хуже того, мне приходится его о чем-то просить!