Книга Уготован покой... - Амос Оз

«Видали?!» — воскликнул он, опьяненный успехом, но тут вдохновение словно покинуло его: он опять, на это раз неоправданно, пожертвовал пешку и позволил Ионатану вновь занять атакующую позицию. Игра Ионатана была более сдержанной, более изобретательной, очень точно продуманной. Между тем Азария снова и снова растрачивал свое преимущество: оно появлялось у него как результат озарения, но после каждого такого проблеска опять брали верх заносчивость и нетерпение, и это приводило к ошибкам, которых устыдился бы даже начинающий шахматист.

Римона отложила вышиванье и встала, чтобы распахнуть окно и проветрить комнату, наполнившуюся табачным дымом. И Тия тоже встала, выгнула спину и уселась вблизи стола. Широко раскрыв пасть, вывалив розовый язык, часто и прерывисто дыша, она не сводила глаз с хозяев. Ее стоящие торчком уши чуть наклонились вперед, ловя каждый звук. Она была похожа на умненькую, прилежную ученицу, которая изо всех сил старается быть сосредоточенной и произвести хорошее впечатление.

Азария коротко рассмеялся:

— Со временем я научу вашу собаку играть в шахматы. Некоторые псы способны научиться самым невероятным вещам. Когда мы жили во временном лагере для новых репатриантов, я научил козу, принадлежавшую выходцу из Йемена, танцевать под популярную мелодию «Хава нагила»…

Римона затворила окно, вернулась на свое место на диване и, как будто она не переставала размышлять об этом про себя, заговорила: как, должно быть, грустно проводить целые часы в том бараке, где размещается парикмахерская. В нижнем шкафчике, помнится ей, есть маленький электрический чайник, она им почти не пользуется, так что можно одолжить его Азарии. И кофе, и сахара она ему даст, перед тем как он уйдет. И немного бисквитов, которые так ему понравились.

— Шах, — объявил Азария холодным, неприятным голосом.

— К чему тебе это? — удивился Ионатан. — Я ведь могу уйти сюда или сюда.

— Чтобы сохранить темп атаки, — объяснил Азария с нервным смешком и добавил: — Спасибо тебе, Римона. Но именно теперь, после того как ты проявила ко мне такую дружескую щедрость, разве могу я обидеть Ионатана и нанести ему, как говорится, сокрушительное поражение?

— Твой ход, — сказал Ионатан.

— Я предлагаю в знак дружбы закончить сейчас партию, согласившись на ничью.

— Минуточку, — сказал Ионатан, — быть может, ты сперва посмотришь, что с твоей ладьей? Тебя ждут серьезные неприятности.

— Я, — ответил Азария как-то нараспев, — уже десять минут назад утратил всякий интерес к этой игре, столь банальной, постоянно повторяющейся и, простите меня, скучной.

— Ты, — сказал Ионатан, — проиграл.

— Пусть будет так, — согласился Азария, попытавшись придать своему лицу выражение, которое бывает у добрых клоунов.

— Я, — настаивал Ионатан, — победил.

— Ладно, — произнес Азария, — пожалуйста, я ведь только вчера прибыл сюда и, заметьте, не спал всю ночь, одолеваемый мыслями и переживаниями.

— Ну вот, — сказала Римона, — чайник опять закипел.

Все снова пили чай. Азария уничтожил еще одну полную тарелку бисквитов. И тогда решил выполнить обещание, которое дал вначале, хотя Римона и Ионатан ни о чем не просили его, а может, и забыли об этом. Он извлек из видавшего виды чехла потертую гитару, отошел от стола, уселся далеко от Ионатана и Римоны, на коричневой табуретке у двери, ведущей на веранду. Тия двинулась за ним следом и вновь обнюхала его ботинки. Он сыграл две-три простые популярные мелодии, время от времени сопровождая свою игру каким-то приглушенным бормотанием. Но внезапно он решился, весь подобрался и завел незнакомую Римоне и Ионатану, несколько меланхоличную мелодию.

Римона сказала:

— Какая грустная музыка.

Азария переполошился:

— Вам не понравилась эта пьеса? Я могу исполнять разные вещи. Только скажите что…

Римона:

— Это было красиво.

Ионатан задумался, медленно собрал оставшиеся на доске фигуры, расставил их на столе в два параллельных ряда — черные против белых — и промолвил:

— Это здорово. Я не разбираюсь в музыке. Но чувствовал, что эту вещь ты играешь с особой осторожностью, будто опасаешься от избытка чувств порвать струны. Когда ты играл, я вспомнил, как утром ты сразу догадался, что в «Катерпиллере» просто-напросто засорился бензопровод. Если хочешь, я расскажу про тебя Срулику, он у нас ведает музыкой. А теперь, пожалуй, стоит двинуться в столовую, на ужин.

Азария сказал:

— И твой отец, товарищ Иолек, говорил вчера об этом Срулике. И что еще интереснее: когда я вошел к нему, он обознался, назвав меня Сруликом. Нет и не может быть, по моему мнению, ничего случайного. Все в мире упорядоченно.

Перед тем как отправиться в столовую, Римона вручила Азарии Гитлину электрический чайник, сахар, пачку кофе и бисквиты. Ионатан отыскал в одном из ящиков электрическую лампочку, чтобы заменить ту маломощную, что висела у Азарии в бараке. Но выяснилось, что мощность найденной Ионатаном лампочки ничуть не выше.

За ужином в столовой Азария вновь выдал целую лекцию о международном положении. Путем собственных сложных изысканий он пришел к неизбежному выводу: в ближайшее время разразится большая война — между Израилем и Сирией. Все эти сирийские провокации, ставшие в последнее время чуть ли не ежедневными, не более чем ловушка: если глава правительства Леви Эшкол, доведенный до крайности, примет решение вступить в сражение за Голанские высоты, за горы Хорана и Башана, выступить в направлении горного кряжа Джабл-Друз, ловушка захлопнется, и мы сами дадим русским повод послать против нас армию и раздавить нас. На это обстоятельство должно быть обращено внимание Эшкола. Перед нами положили приманку, утверждал Азария, чтобы мы погнались за Махмудом, а там за углом, в переулке, набросился на нас притаившийся с топором в руках Иван. Азария вынашивал идею сформулировать некий меморандум и вручить его товарищу Иолеку Лифшицу, который может — по своему усмотрению — или передать документ главе правительства, или пренебречь опасностью, как пренебрегают ею все вокруг.

Эти разглагольствования казались Ионатану мало обоснованными и несколько утомительными, и он молчал, налегая на хлеб, уписывая большую порцию салата и двойную яичницу. Но Римона прислушивалась к каждому слову и даже спросила, какие меры мог бы предложить Азария, чтобы не стряслось несчастье. И от этого вопроса Азария воодушевился еще больше, начисто забыл об овощах, положенных Римоной ему на тарелку, и с ходу стал излагать хитроумный план: столкнуть друг с другом великие державы и, тихонько уклонившись от драки, выйти из переделки с миром и даже со значительной выгодой.

Эйтан Р. остановился на секунду у их столика и весело обратился к Азарии: «Ну, я вижу, что ты все-таки не потерялся. Я живу в крайней комнате, рядом с плавательным бассейном, и если ты случайно отыщешь несправедливость, немедленно приходи ко мне и сообщи, чтобы мы смогли ликвидировать ее, пока она еще мала».