Книга Влюбленный призрак - Джонатан Кэрролл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Фатер Ландис таким потерянным сокровищем был красный камень. На одной его стороне красовалась нарисованная ярко-желтой краской физиономия клоуна. С одного взгляда видно было, что это нарисовал ребенок.
В детстве Фатер была долговязой, неуклюжей и невзрачной. Большую часть времени она носила тренировочные штаны и футболки, потому что они подходили ей лучше, нежели одежда для девочек. Кроме того, платья заставляли ее испытывать неловкость из-за своих длинных-предлинных ног. Одна жестокая смышленая одноклассница дала ей прозвище Ландис-Богомол, потому что она была такой высокой и худой, а вдобавок любила зеленые джинсы. По меньшей мере раз в день кто-нибудь в школе насмешливо называл ее этой кличкой. Фатер была чувствительной и разговорчивой, хотя у нее было мало подруг, с которыми она могла бы поболтать. В том возрасте она не хотела от жизни ничего большего, чем либо быть принятой на равных в общество одноклассников, либо стать поменьше ростом. Ни то ни другое не было осуществимым, и ей приходилось просто постараться приспособиться к обстоятельствам, несмотря на свой баскетбольный рост и крупные ступни.
Подобно любой девочке из третьего класса, Фатер потеряла голову из-за Руди Паулы. Принц школьного двора, блондин Руди безраздельно царствовал в сердцах школьниц. Он был в центре любого сборища, держал весь мир на веревочке, и мир был этому только рад. Каждый мальчишка хотел стать другом Руди, а каждая девчонка мечтала получить от него «валентинку» четырнадцатого февраля. Нет необходимости говорить, что Фатер он игнорировал. Она была убеждена, что Руди не знает, как ее зовут, несмотря даже на то, что они учились в одном классе. А если знал, то, вероятно, как Ландис-Богомол, и только.
Однажды их учитель велел всем ученикам класса найти и принести по какому-нибудь камню, потому что им предстояло раскрашивать их на уроке рисования. Фатер принесла большой кусок кварца. Когда пришло время, она принялась за работу, покрывая кварц сложным рисунком, который обдумывала целый день. Когда урок закончился, она была далека от завершения и спросила, нельзя ли остаться и продолжить рисование. Учитель согласился, меж тем как остальные дети гуськом потянулись к выходу.
Руди Паула нарочно выждал, пока последний из них не выйдет из помещения. Проходя мимо парты Фатер, он поставил перед нею свой красный камень. «Вот. Это тебе», — сказал он и тут же покинул и класс. В течение всего остального учебного года Руди Паула не сказал ей больше ни единого слова. В то же лето его семья перебралась в другой город.
Его камень был выкрашен в кирпично-красный цвет, а на одной из сторон он неумело изобразил желтую клоунскую физиономию. Однако для Фатер Ландис он с таким же успехом мог быть самым редким драгоценным камнем на свете — благодаря тому, о чем он ей тогда сказал. Единственным человеком, которому она его показала, был ее брат, и тот не мог поверить, чтобы сам Руди Паула мог что-то подарить его сестре. Спустя годы он написал для своей группы песню об этом под названием «Камешек Руди». К большому удовольствию Фатер, то была единственная веселая песня в их репертуаре.
Этой вечно сомневающейся в себе девчонке камень Руди сообщил о том, что с ней все в порядке. Нет, гораздо более чем в порядке — она принадлежала к тем девочкам, которые нравились Руди и которым он делал подарки. Его камень мгновенно сделался ее талисманом, видимым и осязаемым доказательством того, что жизнь может сложиться удачно и ей, возможно, улыбнется счастье. В иные ночи первого года обладания этим камнем она засыпала, держа его в руке. Хранила же талисман в специальном месте на одной из своих книжных полок. Он никогда не покидал ее комнаты, потому что она боялась его потерять. Ее родители, хотя и не были посвящены в причину того, почему она так дорожит каким-то красным камнем, понимали, что трогать его не надо, и не трогали.
Жизнь Фатер со временем ощутимо улучшилась, но она, случалось, по-прежнему окидывала взором камень Руди и улыбалась, вспоминая тот день и час, когда он передал ей свой дар надежды.
Спустя годы она как-то раз глянула на полку и испуганно поняла, что камень исчез. Она расспрашивала всех в семье, не знают ли они, куда он делся, но никто ничем не мог ей помочь.
Как ни удивительно, эта потеря не особо на нее подействовала. У двенадцатилетней Фатер Ландис на уме было уже другое. Скажем, ежедневная суматоха седьмого класса, доставлявшая ей большое удовольствие. И новый занятный парнишка в школьном оркестре, который играл на кларнете и сказал, что когда-нибудь он ей, может, и позвонит. А еще — чудная стайка подружек, занимавшая немалое место у нее в голове. Правда состояла в том, что камень Руди теперь символизировал для нее неудачницу, которой она, как сама со смущением признавала, некогда была. Фатер все еще помнила девчушку со старой фотографии в дурацкой шляпке, скорчившую рожицу перед камерой, девчушку, которой она когда-то была, которая ценила этот камень и нуждалась в нем, но сама она больше ею не являлась. Так что, когда камень исчез из ее жизни, она даже толком не огорчилась.
Двадцатью двумя годами позже она взяла его с ладони Даньелл Войлес и поднесла к глазам, чтобы получше рассмотреть. Да, это был он. Никаких сомнений. После всех этих лет она опять держала в руке камешек Руди.
— Он что-нибудь для вас значит?
— Да, и, по правде сказать, очень многое. Вам дал его тот человек?
Даньелл кивнула, но лицо ее при этом осталось непроницаемым.
— Что он сказал?
— Он хочет знать, где теперь ваш друг. Фатер, несмотря на то что держала камешек в руках, ответила сердито:
— Я не знаю, где он. И он мне теперь не друг. Это все? Он дал вам этот камень и сказал, что хочет увидеться с моим другом?
— Нет, не все. Он сказал, что у него ваша собака и что он собирается ее убить. А потом — убить меня и вас, если вы ему ничего не расскажете. Сказал, что вы с ним однажды встречались в пиццерии и видели, на что он способен.
* * *
Лоцман очнулся, когда закрылась входная дверь. С громким клацаньем, то есть нормальным звуком: никто не пытался проникнуть в квартиру украдкой. Пес и не подумал слезать со своей уютной подстилки. Он смотрел на дверь в гостиную, ожидая, когда в нее войдет Бен Гулд. Время шло, и Лоцман продолжал ждать. Возможно, тот первым делом направился в туалет. Это не было бы удивительным. Хотя пес никогда не мог смириться с тем, как много раз в день человеческие существа посещают туалет. Не мог он смириться и с тем фактом, что в каждом жилище, которое ему доводилось делить с людьми, они отводили целую отдельную комнатку для такого пустякового занятия. В противоположность этому собака для своего «туалета» использует любое место и никогда не вспоминает о нем. Надо сходить — идешь. Единственная причина, по которой собака позволяет приучать себя проситься на улицу, состоит в выгоде — ты даешь мне еду, кров и гладишь по шерстке, а я оставляю твои стены и пол сухими. Отличная сделка.
— Лоцман? Где ты?
Голос не очень отличался от голоса Гулда. Пес только что проснулся и потому решил, что слышал голос Бена.