Книга Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

Что они делают? Олег никогда не страдал заниженной самооценкой, но ему и в голову не могло бы прийти, что враг, боясь его, одиноко лежащего в подвале, решил окружить логово Музыканта системой укреплений. Дело в другом. Но в чем? Почему именно здесь он и роют окопы и таскают к гаражу тяжелые ящики? То, что крысам работать ночью даже удобнее, чем днем, понятно: все-таки их предки жили в сумраке подвалов. Но почему здесь?

Со стороны улицы, уходящей в глубь «серой зоны», послышалось фырчанье автомобильного двигателя. Вот как? Еще одна машина? На это стоит посмотреть. Олег, разумеется, не знал, как у крыс обстоят дела с бензином, но предполагал, что вряд ли принципиально лучше, чем у людей. В Штабе периодически шли разговоры о том, что существующий парк машин можно перевести на какие-то другие виды топлива, которые можно было выработать даже в условиях жизни после Катастрофы, но пока что дальше разговоров дело не шло. Поэтому драгоценный бензин не тратился на простые прогулки. Скорее всего, у серых тварей так же.

Звук двигателя стал громче. Машина приближалась. Вот темный силуэт мелькнул сквозь частую мелкоячеистую сетку дождя. Колеса разбрасывали холодную воду луж совсем недалеко. Новоприбывшие остановили автомобиль неподалеку от гаража, но выходить наружу не торопились. Бесшумно опустилось стекло, из окна высунулась лапа, когтистый палец поманил кого-то. Одна из сновавших во дворе соседнего дома тварей послушно подбежала к машине, подобострастно поклонилась. Лапа исчезла внутри и появилась вновь с пухлой картонной папкой. Олег смотрел во все глаза. Что могло быть в папке? Какие-то чертежи? Бумаги из архивов администрации времен до Катастрофы? Такие документы всегда были ценностью, но неужели крысы умели их читать? Впрочем, говорил ведь Флейтист о том, что серые твари составили словарь, — значит, пусть через пень-колоду, но что-то разобрать они могли.

Музыканту помог ветер. Неожиданно резкий порыв обрушился на двор, промчался от одного края до другого, раскачивая деревья. Крыса, взявшая папку, поежилась — видимо, природный мех плохо защищал от холода, и тут ветер набросился на папку и распахнул ее, взметнув ворох бумажных листов. Тотчас же сразу полдесятка крыс бросились подбирать разлетевшиеся листы, а разыгравшийся ветер понес добычу прочь, разбрасывая ее направо и налево. Несколько ярко белеющих в темноте листов полетели в сторону дерева, за которым прятался Олег.

Крысы во дворе отчаянно ругались. Снайпер, конечно, ничего не понимал в доносившемся писке, но было ясно, что оставшаяся в машине тварь — наверняка начальник — распекает нерадивого подчиненного с кривыми и дырявыми лапами, а тот, в свою очередь, срывает злость на других, заставляя их как можно быстрее исправить его промах. Но твари, к счастью, даже не пытались собрать все разлетевшиеся бумаги до единой, прекрасно понимая, что это невозможно. Поэтому Олег, нацелившись на упавший в лужу лист, дождался, пока суета прекратилась и крысы вернулись к строительным работам. Машина развернулась и укатила обратно. Все. Пора. Можно рискнуть.

Выскользнув из-за укрывавшего его дерева, Музыкант бесшумной тенью скользнул к упавшей в лужу бумаге. Намокший лист медленно плавал по черной поверхности воды, собираясь через некоторое время опуститься на дно. Олег не позволил ему утонуть и ловко выхватил пальцами, содрогнувшись от обжигающего холода осенней лужи. Затем так же тихо и незаметно снайпер вернулся в свое укрытие за деревом и посмотрел на то, что попалось ему в руки.

Это был не чертеж. Не был этот лист и документом, написанным каким-нибудь поспешно изобретенным серыми тварями крысиным алфавитом, хотя подобная мысль у Музыканта промелькнула. Все было гораздо проще. Неровным почерком, похожим на опыты неуклюжего, но вполне уже уверенного в своих силах первоклассника, на листе были написаны всего два слова. И Олег готов был поклясться, что точно такую же надпись он видел неделю назад. Два слова гласили: «Помогите нам».

Музыкант легко совместил все кусочки мозаики. Крысы, напавшие на группу Дмитрия четко и слаженно, как будто зная, что люди придут именно в это место. Еще тогда Олег успел подумать, что все это здорово смахивает на засаду. Рассказ говорящей твари, носившей почти то же прозвище, что и он, и промелькнувшее в нем упоминание о том, что существовали крысы, составлявшие словарь и учившиеся писать по-русски. Новая огневая точка на самом краю порубежья, там, где оно было особенно узким, там, где появилась загадочная записка со словами «Помогите нам». И теперь — несколько десятков таких записок, разлетевшихся из папки, которую одна крыса передавала другой.

Отличный план. Даже крысам, какими бы мерзкими они нам ни казались, понятно простое правило: сам погибай, а товарища выручай. Хвостатые твари могут не следовать ему сами, но они поняли, заметили, что для нас спасение тех, кого мы считаем своими, абсолютно в порядке вещей. Теперь, когда из-за войны с крысами наши разногласия отступили на задний план, люди стали считать своими всех без разбора, не обращая внимания на цвет кожи или разрез глаз. Ну а крысы, прекрасно понимающие, что для победы над врагом все средства хороши, решили этим воспользоваться.

Интересно, а знал ли об этом Флейтист? И если знал, то почему не сказал спасенному им человеку?

Хотя…

А почему он должен был ему рассказать о том, как записки со словами «Помогите нам» служат приманкой для доверчивых людей? Долг платежом красен, но говорящий крыс не обещал помогать Олегу во всем. Он лишь отплатил за то, что сам снайпер однажды удержал занесенную для удара руку — не добил беспомощного врага.

Музыкант подумал, что теперь ему тем более нужно попасть на свою территорию как можно быстрее. Если он не расскажет о том, что видел, сколько раз еще Доцент, Вась-Палыч, Бой-баба и прочие штабисты попадутся на эту удочку? Сколько еще таких, как Дмитрий, отправятся на верную гибель, думая до последнего, что спасают сородичей, попавших в гибельный плен? Стоит поторопиться. Но ситуация пока складывалась не в его пользу.

Итак, во дворе соседнего дома крысы устраивают долговременный пост. Судя по тому, что рассмотрел Олег, они собирались оставаться там надолго. Гараж, расположенный у самого выезда из двора, обкладывали мешками с песком, рядом наметили и тщательно рыли пару окопов. Окопы получались, как на картинке в учебнике, иллюстрирующей курс молодого бойца. Еще бы, куда хвостатым тварям торопиться! Времени хоть отбавляй, враг тоже не особо напрягает. Только и остается, что улучшать систему обороны. А заодно тренировать молодых крысиных солдат. Музыкант сам в армии не служил — не взяли по состоянию здоровья, естественно, — но он много слышал про дедовщину и из газет, и по телевизору, и от родных и знакомых. Поэтому в его воображении нарисовалась яркая картинка: крыса-сержант, плечистая, зажравшаяся, расхаживает перед строем побледневших от страха только что прибывших в часть призывников. Так, духи, говорит сержант. Слушайте меня внимательно. Нужно вырыть канаву отсюда и до обеда. Еще лучше — от меня и до следующего дуба…

Ладно, на самом деле не до шуток. Надо отсюда выбираться. Время идет, и оно, к сожалению, не бесконечно. Олег вздохнул и, стараясь осторожнее наступать на раненую ногу, покинул свое укрытие. Убедившись, что теперь его не видно из соседнего двора, снайпер зашагал в сторону, противоположную той, где располагался новый крысиный пост. Если выяснится, что и там серые твари что-нибудь построили, то придется, видимо, отращивать крылья: иначе из подвала, где его устроил Флейтист, Музыканту не выбраться. Ах да, остается еще один вариант: превратиться в крота. Большого такого крота с железными зубами, чтобы прорыть тоннель до самого дома. Вот Иришка удивится.