Книга Только хорошие умирают молодыми - Алексей Гридин

Интересно, подумал Олег, если с врагом не разговаривают, то кто же мы с тобой, Флейтист? Временно друзья? Действительно, люди умеют ссориться, мириться — и ссориться вновь. Иногда это мелкие раздоры, которые со стороны и принять-то за серьезную ссору нельзя, как у Сережки Тайлакова и его Леночки. Иногда — настоящая война, с кровопролитием, кучами трупов, выжженными городами, — но и тогда люди находят возможность протянуть врагу руку дружбы, а потом проходит какое-то время, и все начинается сначала.

— Почему ты не сказал своим, что научился говорить по-человечески? — полюбопытствовал снайпер.

— Тоже не знаю. Хороший ответ, верно? Не знаю, и все тут. Сделал, потому что сделал. Потому что посчитал нужным поступить именно так. Почувствовал свое отличие от других. И вытекающее из этого право поступать по-своему. Неужели этого недостаточно? А? Как ты думаешь?

— Не знаю, — отозвался Олег.

— Вот видишь! И ты пользуешься этими словами. Если тебе можно, то почему нельзя мне?

— Почему, черт побери, — резко сказал Музыкант, — ты все время стремишься сравнить свои поступки с моими?

— Тоже не знаю, — задумчиво бормотнула крыса.

На ее морде появилось удивленное выражение. В этом удивлении было гораздо больше жизни, чем в самом хорошо нарисованном мультфильме. Впрочем, так и должно быть — ведь здесь, напомнил себе снайпер, реальная жизнь. И все-таки за несколько лет войны с крысами ему так и не удалось привыкнуть к тому, что все это на самом деле. Что по улицам города действительно разгуливают серые, бурые, коричневатые и даже белые твари в рост человека, стремящиеся наложить лапу на то, что до сих пор безраздельно принадлежало человеку.

Собеседник снайпера тем временем продолжил рассуждать, как будто разговаривал сам с собой и никакого человека сейчас не было в этом подвале.

— Действительно не знаю. Почему бы это? Что заставляет меня говорить так? Наверное, это потому. — Флейтист поднял глаза на Олега, — что мы привыкли считать вас сильнее и умнее? И бессознательно соотносим свои поступки с вашими? Ну, не буду отвечать за всех, но мне кажется, что в том, что я сейчас сказал, есть доля правды.

— Вы, — скривившись, сказал Музыкант, — всего лишь подделки. Вы не можете сами ничего создать, живете лишь тем, что захватили у нас. Вы хотите свергнуть нас — и на нас же оглядываетесь. Разве не так?

— Тогда, — парировала крыса, — дети — это тоже подделки? Они пользуются тем, что создано родителями, хотят узнать у них ответы на вопросы и при этом ссорятся с ними, отказываются от их морали и образа жизни. А потом, человек, дети вырастают и тоже становятся взрослыми. Ты, наверное, хотел оскорбить меня, и тебе это почти удалось. Но не забывай, что нам от роду всего лишь несколько лет. Может быть, мы еще вырастем. Ладно, что-то я с тобой заболтался. Если мое отсутствие заметят — станут искать, а в этом нет ничего хорошего. Я ухожу. Счастливо оставаться. Выздоравливай дальше. Если получится, я приду еще.

Но больше крыса с флейтой не появлялась. Сначала Олег даже пожалел об этом: уж больно необычным был собеседник. Музыканту на самом деле нравилось разговаривать с ним, задавать вопросы, получать ответы, объяснять что-то самому. Иногда, увлекшись, снайпер забывал, что общается с огромной разумной крысой, — настолько хорошо Флейтист говорил по-русски, настолько похоже на человека мыслил. Но потом Олег все-таки вспомнил, что и в обществе людей мог многие дни проводить сам по себе, ни с кем не обмениваясь ни единым словом. Теперь, когда снайпер оказался отрезан от своих, остался раненым в «серой зоне», это умение пришлось как нельзя кстати. К тому же, как ни крути, крыса была врагом. Олега даже передернуло, когда он вспомнил рассказ о женщине, которая, повинуясь велению музыки, выпрыгнула в окно. Снайпер понял, что, пока он отсиживается в подвале, крыса, имя которой, по странному стечению обстоятельств, было похоже на его собственное, считает себя обязанной и выплачивает долг за то, что он когда-то оставил ее в живых. Поэтому Олег может не бояться флейты, лишающей человека воли. И все равно ему было немного не по себе.

В какой-то момент Олег понял, что потерял счет дням и ночам. Сначала он просто отлеживался в подвале, стараясь как можно меньше тревожить раненые руку и ногу и наедаться впрок тем, что притащил ему Флейтист. Потом, когда стало полегче и Музыкант решил, что уже в состоянии выбраться наружу сам, он, дождавшись наступления ночи, решил выйти на улицу. К тому же заканчивалась еда. Вода кончилась еще вчера, но снайпер, лежа на постели в углу подвала, слышал, что снаружи идет дождь, и надеялся обойтись тем, что течет с неба.

«Войну и мир» Олег дочитать не смог. Книга о трупах и блондинках тоже была брошена на середине. Увы, вкусы Олега и говорящей крысы не совпали. К тому же снайперу чертовски не хватало музыки. Попросить Флейтиста принести плеер ему и в голову не пришло — скорее всего, вряд ли бы крысе удалось выполнить просьбу. К тому же, даже если бы он и попросил об этом, где гарантия, что в качестве музыки ему не приволокли бы пару дисков Чайковского или сборник какой-нибудь попсни? С книгами-то приблизительно так и вышло. Так что сейчас Олегу недоставало яростной, необузданной энергии, которую он привык черпать в рок-музыке. Оставалось сидеть в полумраке и вылавливать из памяти особенно полюбившиеся песни, а затем представлять, что он не вспоминает их, а слышит в действительности. Но эта игра быстро наскучила.

В итоге Музыканта начала терзать скука. Нельзя ведь все время спать, хоть это и нужно для выздоровления. Ему хотелось что-нибудь делать, но единственное, чем он мог заняться, — это встать и, поднявшись по десятку ступенек, выйти из подвала.

«Серая зона» встретила его мелким колючим дождиком и пробирающим до костей ветром. Олег и забыл, что, когда он выходил в рейд с группой Дмитрия, осень стремительно заканчивалась, готовясь уступить власть над миром зиме. Снайпер зябко поежился, застегнул молнию куртки под горло и, стараясь не наступать в лужи, уже покрывшиеся по краям тонкими хрусткими пластинками льда, медленно дошел до торца дома. Выглянул за угол. Увиденное ему не понравилось.

Несмотря на ночь, дождь и ветер, во дворе возились крысы. Несколько тварей усердно работали лопатами, сноровисто отбрасывая землю на быстро растущую кучу. Трое здоровенных особей с автоматами наперевес разбрелись вокруг и всматривались в темноту. Делали они это не особо старательно — видимо, понимали, что противник вряд ли окажется здесь, на границе «серой зоны», именно тогда, когда они взялись за дело. Но порядок есть порядок, осторожность не помешает никогда — вот вооруженные охранники и несут караульную службу. Возможно, на самом деле их больше, просто остальных Олег сейчас не видит.

Дождавшись, пока крыса-охранник отвернется, Олег перебежал открытое пространство и укрылся за полуразваленной беседкой. Рядом росло дерево, ствол которого вместе с остатками стены беседки как нельзя лучше укрывал снайпера от постороннего взгляда. Сам же он неплохо видел все, что творилось в соседнем дворе, через путаницу разросшихся ветвей.

Там тоже кипела работа. Серые крысиные фигуры возились вокруг стоявшего у края дома гаража. Несколько тварей рыли землю, четверо, разбившись попарно, таскали что-то тяжелое из кузова стоявшего неподалеку грузовика. В кабине машины сидела крыса-шофер и, глядя сверху вниз на работавших сородичей, жевала тускло светившуюся маленькой звездочкой сигарету. Курящих тварей Олег раньше тоже не видел, но, по крайней мере, пристрастие к этой привычке вряд ли могло дать врагу какое-то преимущество в бою, так что снайпер решил не обращать на это особого внимания.