Книга Мороз по коже - Михаил Март

Записка лежала между страницами, обычный листок из блокнота, исписанный мелким аккуратным почерком. Значит, писали не на ходу, а заранее, в спокойной обстановке.

«Будь осторожен, за тобой следят, постарайся избавиться от хвостов. Твой друг Аркадий Еремин жил на западной окраине города на Красной горке. Последний дом перед оврагом у Пелагеи».

Метелкин осмотрелся по сторонам и разорвал записку на мелкие кусочки, а потом разбросал клочки по дороге. Он уже успел освоиться в городе и хорошо ориентировался. Отправившись по указанному адресу, он петлял по улицам, сворачивал в подворотни, перелезал через заборы, выскакивал в другие закоулки, но не всегда удачно. Пару раз заходил в тупик, а один раз, перемахнув забор, попал в сад, где его встретила мохнатая овчарка. Едва ноги унес.

До западной окраины Метелкин добирался больше полутора часов. За это время можно было пешком дойти до Кинской пустоши. Однако он не жалел о потерянном времени и теперь был уверен в том, что если за ним и следили, то ему удалось выскользнуть из поля зрения преследователей. На всякий случай он зашел на почту, сел за столик у окна, взял бланк и, делая вид, что заполняет его, наблюдал за движением на улице. Ничего подозрительного он не заметил, но одна деталь привлекла его внимание. На столах стояли древние чернильницы-непроливайки, заполненные фиолетовыми чернилами, а в стаканчиках торчали перьевые школьные ручки. И это в наши дни! Почему он обратил внимание на такую, казалось бы, мелочь? И сам ответил себе на вопрос – записка, найденная в трубе, была написана фиолетовыми чернилами. Возможно, ее писали на почте, или у человека не имелось собственной ручки, или он в городе оказался случайно.

Метелкин встал и подошел к окошку, где торговали открытками и конвертами.

– У вас блокноты есть?

– Да, четыре рубля.

Ему подали блокнот, и он убедился, что именно из такого была вырвана страничка с запиской.

– А других нет?

– Нет, к сожалению.

– Спасибо, но мне нужен блокнот побольше.

Метелкин вышел на улицу и отправился на поиски Красной горки. Пару раз приходилось обращаться за помощью к прохожим. В этом городе не на каждой улице висели таблички с названиями. Приезжим трудно ориентироваться и искать нужный адрес. Местные сами все знают, а другим вроде как не обязательно. Люди здесь жили приветливые, но странные. Многие тебя внимательно выслушивали, при этом мило улыбались, а потом пожимали плечами. Ты стоишь на улице, которую ищешь, а тебе говорят, что не знают, где такая находится. Смотришь человеку в глаза и видишь странную настороженность. Прямо шпиономания какая-то.

До Красной горки он все же добрался и дом у оврага нашел. Хозяйка, на его счастье, дома сидела, милая старушенция в черном одеянии и белом платке, подвязанном по старинке.

– Вы Пелагея?

– Я. А вы кто будете?

– Друг Аркадия, который у вас остановился.

– Вот беда-то! Нет Аркадия. Дней пять, как нет. Ушел и больше не вернулся.

– А вещи его здесь остались?

– Все как есть на месте.

– Можно я гляну? Я хотел бы найти его заметки и фотографии. Дело в том, что мы вместе работаем в Москве. Он должен был выслать статью еще на прошлой неделе, но так и не прислал. Загулял, наверное.

– Да вы зайдите в дом-то.

Женщина провела его в маленькую комнатушку с низким потолком. Кровать, стол у окна и комод. На комоде лежал фотоаппарат, видеокамера, объективы. На столе стопка чистой бумаги. Из-под кровати торчала ручка чемодана.

Метелкин осмотрел фотоаппарат и видеокамеру. Ни кассет, ни пленки, ни записей.

– Неужели он ничего не сделал?

– Сделал-сделал, – кивнула женщина с порога. – Но Митрофан все унес. Он сказал, что Аркадий его прислал за некоторыми вещами. Тетрадку взял и из этих штуковин что-то вынул, – она указала на фототехнику.

– А кто такой Митрофан?

– Сын отца Никодима, священника. Ведь Аркадий пришел ко мне по его навету.

После того как Аркадий ночью не явился на ночлег, сюда пришел Митрофан, забрал все и больше не появлялся.

– Чем он занимается, этот Митрофан?

– Послушник в обители Кинской пустоши, монах, значит.

– Странный монах.

– Он ведь там второй год только. Постриг принять решил за грехи свои. Два года в Чечне воевал. Три ранения имеет и контузию. Порченым вернулся. Долго в себя прийти не мог. Отец Никодим отвел его к игумену Пафнутию, настоятелю монастыря. Святейший человек. Вот Митроша и остался при монастыре. Многие заблудшие в Боге находят покой.

– Покой нам только снится. А как мне найти отца Никодима?

Пелагея перекрестилась.

– Теперь уж не найдете. Душа его к Богу отошла. Молюсь за убиенного.

– Убиенного?

– Он ведь в Москву подался, справедливости искать у архимандрита. Никому ничего не говорил, уехал и все. А потом весть прислали из Москвы – какие-то люди пришли к его сестре в дом и застрелили отца Никодима и Веру. Супружница его тут же следом уехала.

– А Митрофан?

– Дьякон Порфирий пошел в обитель известить сына, а ему сказали, будто Митроша самовольно ушел из монастыря и больше не возвращался. Где он теперь, одному Богу известно. Вот такое нас горе постигло.

– На глазах все святыни рушатся. Извините, что потревожил.

– Да что ж теперь, делу гневом не поможешь. Ступайте с Богом.

Метелкин покинул дом Пелагеи в полной растерянности. Он возвращался в гостиницу и не знал, что ему делать. Зачем Еремин фотографировал монастырь, почему искал ответы у священника? С какой целью сын Никодима забрал все материалы Аркадия, а потом сам сбежал из монастыря? Кому мешал отец Никодим? Ни на один вопрос у Метелкина не было ответа. Хочешь – не хочешь, а все дорожки ведут в Кинскую пустошь. Только вот через стену монастырскую не перепрыгнешь и ответы на садовых деревьях не растут.

Звонить в Москву из такой закрытой зоны, как Егорьевск, значит, высказать свое мнение местным хозяевам. Аркашка знал, куда ехал. Осторожничал, как мог. В гостинице не остановился, а жил на окраине, где его искать бы не стали, и то от пули не уберегся.

Метелкин вышел на улицу. От мыслей его отвлек резкий визг тормозов. Прямо возле него остановилась черная «Волга». С переднего сиденья вышел толстяк громадного роста с красной физиономией и блеклыми глазами навыкате. Такого можно испугаться в уединенном месте. Но на улице в разгар дня пешеходов хватало, а форма подполковника милиции на толстяке гарантировала безопасность.

Хотя бы здесь, где полно народу.

Подполковник подошел к Метелкину и встал вплотную, так что репортер чувствовал запах чеснока из его рта. Пришлось задрать голову вверх, чтобы видеть эту отвратительную рожу.