Книга Обитатели холмов - Ричард Адамс

Пятик умолк. Никто не шелохнулся. В тишине Шишак, пошатываясь, встал на лапы, проковылял несколько шагов в сторону Пятика и снова упал. Но Пятик не обратил на него внимания и по очереди переводил взгляд с одного на другого. Потом он снова заговорил:

— А потом из-за вереска ночью пришли мы, дикие кролики, которые пытались выкопать себе норки по другую сторону поля. Здешние кролики встретились с нами не сразу. Им надо было подумать, как лучше поступить. Но они быстро сообразили. Лучше всего привести нас к себе и ничего не говорить. Понимаете? Фермер ставит лишь несколько ловушек, и если в них попадется кто-то из чужаков, то здешние кролики проживут подольше. Ты, Черничка, хотел, чтобы Орех рассказал им о наших приключениях, но не вышло. Когда кто-то стыдится себя, захочется ли ему знать про чужие подвиги, зачем ему слушать открытый и честный рассказ от того, кто им обманут? Продолжать дальше? Все сходится, тютелька в тютельку. А вы говорите — убить и самим там жить! Жить под крышей из костей, увешанной блестящей проволокой! Самим отправиться навстречу несчастьям и смерти!

Пятик опустился в траву. Шишак, за которым все еще волочился страшный гладкий колышек, потянулся и носом коснулся кончика носа Пятика.

— Я пока что еще жив, Пятик, — сказал он. — И все мы живы. Ты разгрыз колышек куда крепче того, что волочится за мной. Говори, что нам делать.

— Что делать? — откликнулся Пятик. — Как что? Уходить, причем немедленно. Я уже сказал об этом Барабанчику.

— Куда уходить? — спросил Шишак.

— В холмы, — вместо Пятика ответил Орех.

К югу от ручья начинался плавный подъем. Там тянулась проселочная дорога, а за ней виднелся лесок. Орех побежал в эту сторону, и остальные, кто по одному, кто парами, потянулись следом за ним.

— Как быть с проволокой, Шишак? — спросил Серебряный. — Вдруг опять затянется.

— Нет, петля уже ослабла, — ответил Шишак. — Если бы шея не так болела, я давно ее сбросил бы.

— Надо попробовать, — предложил Серебряный, — иначе ты далеко не уйдешь.

— Орех, от нор кто-то бежит. Смотри! — вдруг воскликнул Плющик.

— Только один? — проворчал Шишак. — Какая жалость. Можешь взять его себе, Серебряный. Не возражаю. Задай ему хорошую трепку.

Они остановились и, застыв столбиками, ждали на склоне. Кролик бежал как-то странно, вперед головой. Один раз он налетел прямо на крепкий ствол чертополоха, ушибся и упал. Но потом поднялся и неловко заковылял к ним.

— У него что, куриная слепота? — спросил Алтейка. — Он же не видит, куда идет.

— Фрит избави! — сказал Черничка. — Бежим?

— Нет, если бы у него была куриная слепота, он так не бегал бы, — заметил Орех. — Не знаю, что с ним, но это не болезнь.

— Земляничка! — воскликнул Одуванчик.

Земляничка пролез под изгородь возле дикой яблони, огляделся и направился к Ореху. Вся учтивость и самообладание его исчезли. Он таращился и дрожал, а большой рост, казалось, только подчеркивал его отчаяние. Он припал к траве. Орех и вставший сбоку Серебряный ждали, строгие и неподвижные.

— Орех, вы уходите? — спросил Земляничка.

Орех не ответил, а Серебряный резко спросил:

— Тебе-то что?

— Возьмите меня с собой. — Ответа не последовало, и он повторил: — Возьмите меня с собой.

— Нам обманщики не нужны, — заявил Серебряный. — Возвращайся лучше к Нильдро-хэйн. Она наверняка не слишком привередлива.

Земляничка приглушенно вскрикнул, будто раненый, посмотрел на Ореха, затем на Серебряного, потом на Пятика и жалобным шепотом произнес:

— Проволока.

Серебряный уже открыл было рот, но Орех его опередил.

— Можешь идти с нами, — сказал он. — И не говори ничего больше. Бедняга.

Несколько минут спустя кролики проскочили проселочную дорогу и скрылись в дальнем подлеске. Сорока, заметив на пустом склоне светлые пятнышки, подлетела было поближе. Но нашла только обгрызенный колышек и кусок крученой проволоки.

Часть вторая

На Уотершипском холме

18

Уотершипский холм

И столп сегодняшний был прежде только образ.

У. Блейк. Брак небес и ада

Наступил новый вечер. Северные склоны Уотершипского холма, прятавшиеся все утро в тени, осветились ненадолго лучами заходящего солнца, а потом на них легли сумерки. Холм высотой в триста футов с пологой вершиной простирался на шестьсот футов крутой преградой, у подножия которой росли редкие деревья. Сильный мягкий свет обволакивал золотом траву, кусты Тиса, утесника и низкорослый терновник. Казалось, свет, ленивый, спокойный, льется с вершины склона. А внизу, в траве и кустах — в этом густом лесу, исхоженном жучками, пауками и охотницами до них — землеройками, — свет плясал, будто ветер, и от этого все двигалось и вертелось. Красные лучи бежали от травинки к травинке, вспыхивали на мгновение на членистых крылышках, тянулись от тоненьких ног длиннющими тенями, высвечивая на каждом клочке голой земли мириады пылинок. В потеплевшем к вечеру воздухе жужжали, пищали, гудели, скрипели, звенели насекомые. А еще громче — во всяком случае, никак не тише — звучали голоса вьюрков, коноплянок и зеленушек. Над холмом в благоухающем воздухе вились и щебетали жаворонки. Отсюда открывался вид на замершие долины, на синюю даль, где над крышами взлетали дымки и вспыхивали на мгновение отблески стекол. Еще дальше, внизу, лежали зеленые пшеничные поля, ровные пастбища, на которых паслись лошади, а за ними темнела полоска зеленого леса. Вечер взбудоражил и его заросли, но с такой высоты они казались неподвижными, а голоса терялись в пустынных далях.

Орех и его спутники отдыхали у подножия травянистого склона под сенью нижних ветвей нескольких худосочных деревьев. За весь предыдущий день они одолели мили три, не меньше. Удача не оставляла их — никто не погиб и не потерялся. Кролики переправились через два ручья, не испугались страшных лесов Западного Эккинсуэлла. Отдыхали на соломе в одиноком амбаре Старвилла, где их разбудили напавшие крысы. По команде Шишака Серебряный и Алтейка прикрывали отход до тех пор, пока из амбара не выбрались все до единого, и отряд снова пустился в путь. После схватки у Алтейки была ранена передняя лапа, а укус крысы всегда грозит серьезными неприятностями. Обогнув озерцо, где большая серая кряква медленно выплыла из осоки и заполоскала клювом в воде, кролики остановились. Они сидели, пока кряква не взлетела. Почти полмили пришлось им бежать по пастбищу, где не было ни одного укрытия, где каждую минуту на их след мог напасть хищник, но все обошлось. Летний воздух прорезал неестественный стрекот маленького самолета, летевшего прямо над кроликами, но Пятик твердо сказал, что это не элиль. А теперь вся компания лежала в зарослях бересклета и устало водила носами, принюхиваясь к незнакомой, голой земле.