Книга Таинственная женщина - Жорж Онэ

– Извините меня… Мне не следует петь, когда я одна… Эти мелодии разрывают мне сердце…

– Боже! Да что с вами? Скажите… Доверьтесь мне!..

– Нет-нет… Не спрашивайте меня.

Она захлопнула крышку рояля и, силясь улыбнуться, сказала:

– Не будем говорить обо мне, месье Марсель… Поговорим о вас… да что это вы так разгорячились? Вы, вероятно, слишком быстро шли… Вот теперь я буду бранить вас за такое неразумное поведение… Но здесь холодно и сыро… Пойдемте в сад.

Он покорно последовал за ней. Пройдясь по аккуратным аллеям садика, они уселись под цветущими сиреневыми кустами и, наслаждаясь их душистой тенью, предались задушевной беседе.

Бодуан все время следил за своим господином. Он обошел виллу по тропинке, вившейся за оградой, и примостился на холмике за садом, в чаще деревьев, откуда мог обозревать часть сада. Сиреневые кусты, под которыми сидели Аннетта и Марсель, находились у подножия холма, служившего Бодуану наблюдательным пунктом. Молодые люди сидели спиной к нему на расстоянии тридцати метров.

«Кто эта женщина? – думал Бодуан, глядя на собеседницу Марселя. – У нее моложавый вид и прелестная фигура. Удивительная способность у месье Марселя отыскивать хорошеньких женщин! В этой глуши задолго до начала сезона на горизонте показывается первая женская юбка, и наш охотник сразу наталкивается на нее… Не прошло и недели, как я заметил первые признаки тревоги, а он тут стал уже своим человеком… Да, он времени не теряет!.. Но как знать? Быть может, ему помогли, подталкивали, направляли? Чего ради приехала сюда эта молодая иностранка и чего ради она сблизилась с молодым господином? О чем они беседуют? Не о делах же, конечно? Так, стало быть, о любви… Но любовь – это приманка. Рыба видит лишь ее. Она почувствует крючок, когда будет уже поздно…»

Наконец молодые люди поднялись. Аннетта повернулась лицом к Бодуану. Он с восторгом смотрел на нее, пораженный ее красотой. Но он должен был признать, что никогда не видел этого лица. Впрочем, он видел ту, в Ванве, в сумерках, и единственными ее приметами, оставшимися в его памяти, были своеобразный аромат ее духов и голос, все еще порой преследовавший его. Он подумал: «Если бы я мог услышать ее, я бы ее узнал…» Молодые люди шли медленно, и добровольный сыщик чуть не вскрикнул от радости, когда они завернули в крайнюю аллею, что шла вдоль ограды сада.

– А теперь, когда вы свободны, – произнес Марсель, – не желаете ли вы осуществить свою давнишнюю мечту?

Молодая женщина ответила вкрадчивым голосом:

– Ради чего? Теперь я стара… Мне двадцать семь лет… Жизнь моя кончена. Успехи на сцене меня теперь не прельщают… Петь в театре, выставлять себя под взгляды толпы… О нет, нет, я и не думаю об этом!..

– Но вы имели бы оглушительный успех!

– Кому он нужен?

Парочка прошла мимо Бодуана, и он вынужден был признать, что этот голос нисколько не похож на голос той, появление которой всегда влекло за собой смерть. Молодые люди вошли в дом, и вскоре Бодуан услышал звуки рояля и страстный голос молодой женщины, нарушавший лесную тишину. Преданный слуга сошел с холма и побрел по дороге в Ар. Проходя мимо телеграфа, он зашел туда и отправил телеграмму следующего содержания: «Господину Лафоре. Военное министерство, улица Св. Доминика, Париж. Приезжайте в Ар, близ Труа. Спросите меня на фабрике. Бодуан».

Сделав это, он вернулся домой. К семи часам явился Марсель, пообедал молча и тотчас же удалился в лабораторию, и Бодуан до глубокой ночи слышал, как он нервно расхаживал по кабинету.

В то же время мадам Виньола, сидя в своей маленькой гостиной с сигаретой, гадала на картах под руководством своей любимой горничной. Это была изящная худощавая брюнетка, уже около десяти лет не разлучавшаяся с Софией. Милона – так ее звали – родилась в Карпатах, в цыганском таборе. Мать ее умерла на краю оврага, оставив двенадцатилетнюю девочку на попечение цыганского барона, племянник которого, очарованный грацией сиротки, собирался овладеть ею.

Остановившись проездом в Триесте, София увидела однажды из окна сцену, разыгравшуюся между Милоной и ее воздыхателем: девочка упорно отказывалась следовать за ним, несмотря на вмешательство других цыган, поддерживавших товарища. Тогда цыганский барон, красивый старик с седыми кудрями, подошел к спорившим. София, облокотившись на подоконник, наслаждалась этим зрелищем, испытывая симпатию к гордой девочке, не желавшей подчиниться мужскому капризу. Она, по-видимому, понимала язык этих людей и улыбалась их образным выражениям.

«Милона, – сказал почтенный патриарх, – ты поступаешь нехорошо. Ты отталкиваешь Замбо, который любит тебя, только потому, что поддалась сладким речам того маленького венгерского гусара, который провожал тебя вечером. Между тем ты знаешь, что это – враг наш, что он возьмет тебя и потом бросит без всякого вознаграждения за твою любовь… Мать твоя, умирая, поручила тебя мне, я кормил тебя, я научил тебя гадать на картах, читать будущее по линиям руки, составлять любовные напитки. Неужели ты будешь так неблагодарна и откажешься выйти замуж за моего племянника Замбо?» – «Я не люблю его», – сказала резко девочка. «Но он любит тебя!» – «Мне это безразлично». – «Но если ты не уступишь ему, он убьет тебя». – «Это мое дело». – «Так ты собираешься оставить табор?» – «Да, мне надоело питаться краденым и ходить в лохмотьях». – «Так откупись, если хочешь свободы». – «У меня нет денег. Подождите немного, гусар даст целую пригоршню».

При этих словах Замбо с ревом бросился к девочке: «Пусть это будет твоим последним словом!» И, взмахнув длинным ножом, он хотел убить Милону. Но в эту минуту из окна, возле которого сидела София, раздался пронзительный свист. Баронесса привлекла внимание цыган, заговорив на их языке: «Если вы не прекратите этот скандал, я позову полицию! Ты требуешь денег от этого ребенка, старик?» – «Да, ваша светлость». – «Сколько?» – «Двадцать дукатов». – «Вор!» – «Не меньше двадцати дукатов!»

Кошелек упал к ногам патриарха, который схватил его с ловкостью акробата. Пересчитав деньги, он отвесил низкий поклон баронессе и сказал Милоне: «Поблагодари свою благодетельницу. Она заплатила за тебя, теперь ты свободна».

«Иди сюда, крошка!» – крикнула София.

Милона, преследуемая проклятиями сконфуженного жениха, бросилась в гостиницу. Окно захлопнулось, в то время как цыгане старались убедить Замбо, что другую девочку найти легче, чем деньги, и что если ему не посчастливилось в любви, зато, по крайней мере, их табор обеспечен на год…

Милона с первого же дня страстно привязалась к своей спасительнице и усердно помогала ей во всех ее предприятиях. За исключением страшных тайн, которые баронесса не доверяла никому, она хорошо знала всю жизнь своей госпожи. София выпустила синюю струйку дыма и с недоумением посмотрела на карты.

– Король червей, девятка пик и валет треф, – проговорила горничная, указывая пальцем на карты. – И вот дама треф, валет червей и семерка пик… Ответ все тот же: вас ожидает неудача.