Книга Хроники разрушенного берега - Михаил Кречмар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До геологов он не дошёл где-то с километр. Просто в очередной раз упал на камни. Но его в это время уже видели. Завхоз Чантальваамского отряда Митрич заметил на фоне неба фигурку человека. И только он взял в руки бинокль, чтобы рассмотреть человека поближе, как увидел, что человек упал. Вместе с рабочим Толей Усыркиным они поспешили навстречу, взвалили на плечи бесчувственное тело Юрия и унесли его в лагерь.
Санрейс прилетел этим же вечером.
Как ни странно, видимых последствий для здоровья Кудинова этот случай не имел.
– Зажило как на собаке, – шутил Юрий. – Выручило меня, конечно, следующее. Первое – что недалеко были геологи. Второе – что мишка, кусаючи, мне никакой крупной артерии не задел. Третье – что дорога была ровная и сухая: по кочке я бы этот путь ни в жисть не прошёл. И четвёртое – оно же главное – медведь был небольшой. Ну, видимо, чуть больше человека.
– А как ты думаешь, он твоего крика испугался?
– Нет. Думаю, запаха курева. А может, того и другого вместе.
Юра Кудинов после этого ещё лет пятнадцать ходил в маршруты. Носил он с собой всё такую же двускатную палатку «Утро», только предварительно вырезал из неё днище. Оружием он так и не пользовался до конца своих дней.
Умер он лет пять назад от рака лёгких.
Весна 2006 года на Охотском побережье с самого начала не старалась производить хорошее впечатление. С середины апреля снегопады следовали один за другим, и снега, которого изначально лежало не очень много, прибавилось по сравнению с мартом как минимум вдвое. Ещё 24 апреля мы с приятелем демонстративно, под прицелами теле– и фотокамер строили снежную хижину – иглу. Основной целью этой стройки было сделать несколько более-менее приемлемых снимков для будущей книги, но если бы я знал, как мне придётся поминать этот урок буквально месяцем позже!
Существует легенда о том, как боги страны Ямато предупреждали командование императорского флота перед злополучной атакой на атолл Мидуэй множеством разнообразных знамений и примет. Много ли в этой легенде правды, трудно сказать, но в нашем случае местные духи тоже определённо на что-то намекали. Хотя бы самой идеей постройки эскимосского снежного домика на исходе апреля.
Следующим знаком, поданным свыше, было определённо то, что грузовичок с нашим барахлом, подъезжая к вертолёту, застрял в сугробе, который недавно намело прямо на взлётно-посадочной полосе.
Группа американцев-охотников прилетела 17 мая, и мы были полностью уверены в успехе мероприятия. 18 мая стояла замечательная ясная погода, мы провели рекогносцировочный пробег по окрестностям лагеря. При этом один из наших гостей, Даг, сразу же убил медведя длиной 240 сантиметров, я также нашёл мишку на береговом обрыве, но, как ни кумекал, не смог прикинуть, как оттуда его вытащить (застрелить там его было вполне реально).
– Ну и чёрт с ним, – успокоил я Дага и себя. – Погода стоит хорошая, завтра кого-нибудь шлёпнем…
На следующий день подул ветер и пошёл снег…
Мы просидели весь день в палатках, а наутро выяснили, что снега выпало довольно-таки солидно – сантиметров двадцать. Небо было тёмно-серым, дул ветер, но волнение на море было вполне умеренным.
И тут мы, трое гидов, решили выскочить с Дагом и ещё одним клиентом-американцем на мотолодке в один из ближних распадков (шестнадцать километров по прямой от лагеря) – поглядеть мишек в одной узкой долине между довольно высокими горными хребтами. Аргумент был прост: если сейчас медведи двигаются, то оставляют очень хорошие следы, по которым можно с лёгкостью определить размер зверей и найти их.
Вся поездка планировалась на четыре – максимум пять часов. Мы погрузили в лодку минимум продовольствия (паёк для группы из пяти человек), оттолкнули её и пошли.
В этом распадке мы прошли по его бортам, приметили четырёх снежных баранов и мелкого медведя.
А когда вернулись на берег, то увидели, что море разболтало не на шутку.
Посовещавшись, мы решили переночевать в месте высадки.
Мы разгрузили лодку, сняли на припайный лёд мотор, вытащили лодку на гальку и поставили её экраном от ветра. Напротив развели костёр из плавника – деревьев, выброшенных морем на берег.
С плавником в этом месте было совсем нехорошо. Мало того что он по большей части находился под мокрым снегом, так сам ещё промок практически насквозь. Найденные нами дрова не горели, а, скорее, кипели. Мы просидели так до рассвета, не сомкнув глаз, а затем, несмотря на волну, решили выходить в море.
Выход в море в накат на дюралевой лодке – это отдельная вампука. Кормчий пытается угадать периодичность волн, и на шестой или десятой серии вся команда дружно сталкивает по гальке снаряжённую лодку и пытается отгрести подальше от берега, в то время как моторист заводит двигатель. Хочу добавить, что волны в накатной полосе в этот сезон представляют настоящую взвесь морской воды со льдом.
Нам не повезло угадать периодичность волн – не успели мы оттолкнуть лодку от берега, как большая накатная волна (метров около трёх) накрыла нас вместе с лодкой, развернула её и перевернула.
Одного из гостей и меня довольно ощутимо стукнуло лодкой о камни. От серьёзных переломов нас спасла только следующая волна, которая приподняла лодку с камней. Тут мы ухитрились выскочить из-под «Прогресса», а потом удержали его от уноса в море и выдернули на берег.
Итак, мы оказались на припайном льду мокрые до нитки, с минимумом вещей и с очень ограниченным запасом дров на берегу.
Первым делом мы попытались развести настолько большой костёр, насколько было для нас возможно. Но тут мы почувствовали приближение другой неприятности: ветер усилился и с неба начал довольно интенсивно падать снег. Один из наших гидов предложил идти в лагерь пешком через горы. Я ему ответил на это, что оно бы имело смысл вчера, когда мы были сухие. Дело в том, что от лагеря нас отделяли два хребтика высотой по 1100 метров и долинка ещё одного ручья. Мы все, напоминаю, были мокрыми как мыши, холодными, голодными и довольно уставшими. А на высоте где-то 400 метров начиналась полоса мороза и льда. Поэтому я посоветовал не дёргаться, а устроиться получше и палить костёр, пользуясь теми дровами, которые есть.
Где-то к полудню нам удалось наладить связь с базой. Там нас ошарашили тем, что идёт ураган, проливной снег и ветер до тридцати пяти метров в секунду. Правда, при этом сказали, что заказан вертолёт для нашего вывоза.
Ветер усиливался, снег тоже усиливался, часам к пяти видимость упала до 20 метров, и стало ясно, что ни о каком вертолёте речи идти не может. Мы установили дровяную повинность, ковыряли из-под сугробов (а снега к тому времени намело выше колена) остатки дров и поддерживали огонь.
Сугробы, подходящие для сооружения убежища, были в трёх километрах вверх по распадку, но там уже не было ни палки дров.
Наконец поздно вечером мы под ураганным ветром перенесли костёр на два метра в сторону, сделали лежбище на пожоге и протряслись на нём всю ночь под пушечную канонаду прибоя и мерзкий звон льдинок от рассыпающегося припая: они взлетали вверх при каждом ударе волн и осыпали сверху перевёрнутую лодку.
