Книга Упадок и разрушение - Ивлин Во

Первыми прибыли сэр Майлс Мошеннинг и Дэвид Леннокс, фотограф. Похохатывая, они вылезли из электромобиля новейшей марки и устремились к зеркалу в передней.

Через минуту уже громыхал патефон. Майлс и Дэвид плясали, а Питер сбивал коктейли. Началось веселье. В течение всего дня приезжали новые гости - пробираясь бочком или с криком врываясь в дом, кому как понравится.

Памела Попем, дама с тяжелым подбородком и ухватками укротительницы львов, вздела на нос очки, огляделась, выпила три коктейля, дважды сказала: "О боже!" - обхамила двух-трех знакомых и отправилась спать.

- Когда приедет Оливия, передай ей, что я здесь, - буркнула она Питеру.

После обеда прокатились с ветерком и посетили деревенскую танцульку. В половине третьего ночи угомонились. В половине четвертого прибыл лорд Какаду, слегка навеселе и во фраке. Он сообщил, что "еле унес ноги" из Лондона, с празднования двадцать первого дня рождения Аластера Трампингтона.

- Сначала мы ехали вместе, - добавил он, - но Аластер, должно быть, выпал по дороге.

Вся - или почти вся - компания вышла в пижамах поприветствовать лорда. Какаду прошелся по комнате, веселый и похожий на птичку, покивал длинным белым носом и каждому отпустил по нахальной шуточке своим крикливым, изнеженным голосом. К четырем в доме снова все стихло.

Вероятно, лишь одному гостю - сэру Хамфри Контроверсу, министру перевозок - было как-то не по себе. Он приехал утром в огромном лимузине с двумя крошечными чемоданчиками. С самого начала он внес диссонанс, обратив внимание веселой компании на отсутствие хозяйки.

- Где Марго? Я ее что-то не видел.

- Она, кажется, неважно себя чувствует, - ответил кто-то из гостей. - Или, может, заблудилась в этих коридорах... Спросите у Питера.

Поль наткнулся на Контроверса, когда тот отдыхал после завтрака в саду и дымил сигарой, сложив большие красные руки на груди и надвинув на глаза мягкую шляпу. На его багровой физиономии были написаны возмущение и скорбь. Он поразил Поля противоестественным сходством с карикатурами на Контроверса в вечерних газетах.

- Привет, юноша! - окликнул Контроверс Поля. - А где остальные?

- Кажется, Питер повел их на экскурсию по дому. Изнутри Королевский Четверг устроен куда сложнее, чем может показаться снаружи. Хотите присоединиться?

- Нет уж, увольте. Я приехал отдохнуть. А эта молодежь меня утомляет. Хватит с меня парламента. - Поль из вежливости хихикнул. - Чертовски тяжелые дебаты. Интересуетесь политикой?

- Пожалуй, нет, - ответил Поль.

- Молодчина! Я сам не пойму, чего ради влез в эту кашу. Жизнь собачья, а денег - ни гроша. Останься я просто адвокатом, был бы я теперь богачом... Покой! Покой и деньги! - продолжал он. - Только после сорока начинаешь это ценить. А ведь после сорока - еще жить да жить! Сильная мысль, а? Намотайте это себе на ус, юноша, и навсегда избавитесь от чудовищных ошибок. Если бы в двадцать лет все понимали, что начинаешь жить только после сорока... Кухня миссис Бест-Четвинд, парк миссис Бест-Четвинд... - мечтательно проговорил сэр Хамфри. - Но самое желанное здесь - это сама очаровательная хозяюшка. Давно с ней знакомы?

- Месяца два, - ответил Поль.

- Бесподобная женщина! - сказал сэр Хамфри. Он глубоко затянулся. Из дома неслись приглушенные звуки патефона.

- И на кой черт ей этот дом? - спросил он. - Она попала под дурное влияние - ей это на пользу не пойдет. Дьявольски двусмысленное положение: богатая женщина, а не замужем. Сплетням буквально нет конца. Марго следует найти мужа, человека, который упрочил бы ее положение, человека с положением в обществе!

Без всякой связи с предыдущим, он принялся рассказывать о себе.

- "Меть высоко", - говорил сэр Хамфри. - Вот девиз, которого я придерживаюсь всю жизнь. Может, ты и не получишь того, чего добиваешься, но что-то тебе да перепадет. Будешь метить низко - получишь шиш. Все равно как если швыряешь камнем в кошку. Когда я был мальчуганом, у нас во дворе это было любимым развлечением. Вы, юноша, в этом возрасте играли в крикет, но суть от этого не меняется. Целишься прямо - промажешь. Возьми повыше -тогда попадешь. Это известно любому мальчишке. А сейчас я расскажу вам историю моей жизни.

"Отчего это, - с тоской думал Поль, - все мои случайные знакомые прибегают именно к автобиографическому жанру?" Наконец он решил, что все дело в его располагающей внешности. Между тем сэр Хамфри повествовал о детстве и юности - о семье из девяти человек, ютившейся в двух каморках, об отце-алкоголике, о матери, страдавшей припадками, о сестре, панельной девке, об одном брате, уголовнике, и о другом брате, глухонемом. Он повествовал о стипендиях и технических училищах, об удачах и провалах, об университетской карьере, сопровождавшейся блистательными успехами и небывалыми лишениями.

- Я служил корректором в "Холливелл пресс", - распинался сэр Хамфри. - А потом изучил стенографию и печатал в местных газетах проповеди, читавшиеся в университетской церкви...

Пока он говорил, подстриженные тисы как будто посерели и покрылись трущобной копотью, а отдаленный голос патефона все больше напоминал развеселую шарманку, поющую во дворе.

- В Сконе я учился со стоящими парнями... - Тут сэр Хамфри фамильярно помянул несколько высокопоставленных особ. - Но никому из них не довелось пройти мой жизненный путь...

Поль, по обыкновению, терпеливо слушал. Речь сэра Хамфри текла плавно - он попросту повторял содержание собственной статьи, продиктованной вчера вечером для воскресной газеты. Он рассказывал Полю о своих первых судебных речах, о вошедших в историю парламентских выборах - избирательной кампании либералов в 1906 году, и о напряженных днях, предшествовавших рождению коалиционного правительства во время войны.

- Мне нечего стыдиться! - разглагольствовал сэр Хамфри. - Я пробился дальше других. Если так пойдет, я в один прекрасный день возглавлю нашу партию. Но этой зимой у меня возникло ощущение, что я достиг предела. Настало время, когда я бы с радостью перешел в палату лордов, бросил писанину, завел бы лошадок, - тут его глаза затуманились, как у модной актрисы, описывающей свою виллу, - и еще - яхту, и особнячок в Монте-Карло. Другим-то это раз плюнуть, и им это отлично известно. Надо дожить до моих лет, чтобы понять, как невыгодно рождаться на свет без приличного состояния.

В воскресенье вечером сэр Хамфри предложил "перекинуться в картишки". Остальные отнеслись к этой идее холодно.

- Не слишком ли это легкомысленно? - молвил Майлс. - Ведь как-никак воскресенье... Я обожаю карты, особенно королей - забавные старикашки! Но если мы будем играть на деньги, я могу огорчиться и заплакать. Сыграйте с Памелой, она у нас мужественная и решительная.

- Поиграем лучше на билльярде. У нас получится настоящий дачный вечер, - предложил Дэвид. - Или давайте устроим деревенский кавардак!

- Ах я старый греховодник, - причитал Майлс, когда его наконец усадили за карты.