Книга Я сделаю это для тебя - Тьерри Коэн

Дверь с треском распахнулась, и на пороге появились стражники. По озабоченным лицам Жан понял, что они вот-вот запаникуют, инстинктивно отодвинулся к стене и свернулся клубком. Не обращая на пленника внимания, двое похитителей распаковали мешки для мусора и начали укладывать вещи. Говорили они по-арабски, о чем-то спорили, пожалуй, даже бранились.

— Что происходит? — спросил Жан.

— Заткнись! — рявкнул Хаким.

— Что, жареным запахло?

— Я же велел тебе заткнуться, ты что, оглох? — Хаким был в бешенстве.

— Легавые выследили вас, так? Вы где-то наследили?

Он задавал вопросы и насмешливо улыбался, чтобы не выполнять приказ с покорностью жертвы на заклание.

Хаким отреагировал стремительно и жестоко: выхватил из-за пояса пистолет, подошел к Жану и ткнул дулом ему под подбородок.

— Не заткнешься, я решу дело раз и навсегда, понятно? — Его взгляд выражал ненависть и страх.

Лахдар отнял у Хакима оружие:

— Не дури! Успокойся! Надо торопиться! — Он перешел на арабский, и Хаким наконец отпустил Жана. — Закончи с комнатой, я им займусь, договорились? — предложил Лахдар.

Хаким недобро усмехнулся:

— Нет, я сам все сделаю.

Лахдар неодобрительно покачал головой, но время поджимало, он не стал спорить и принялся запихивать вещи в пластиковые мешки.

Хаким сел пленнику на ноги, чтобы тот не дергался, натянул на них мешок для мусора, замотал поверх мешка скотчем, потом повторил ту же операцию с руками.

Жан пытался сопротивляться, но мучитель утихомирил его. Он заклеил Жану рот, а остаток скотча обмотал вокруг его головы. Лицо пленника напоминало прозрачную маску мумии, и только частое судорожное дыхание выдавало в нем жизнь.

Замотанный в липкий кокон, Жан запаниковал. Сердце колотилось на пределе возможного, его стук отдавался в висках и ушах. Неужели они решили его задушить?

Хаким надел очередной мешок на голову Жану, спустил его вниз и заклеил скотчем. Жан начал в ужасе отбиваться и почувствовал, как теплый пар дыхания превращается в густую, опасную для жизни росу. Он пытался кричать, не желая умирать таким жутким образом, быстро понял тщетность своих усилий и обмяк. Только бы не обмочиться, как в прошлый раз, не умолять о пощаде.

Состояние пленника встревожило похитителей, они сняли мешок, и Жан жадно вдохнул свежий воздух.

— Уймись, Хаким, ты слишком далеко заходишь! — тонким голосом не слишком убедительно выкрикнул Лахдар. — Пусть отдышится. Вынеси мешки. Перегрузим всё в машину и вернемся за ним.

Они вышли.

Жан пытался совладать с паникой. Он был спеленут, как мумия, ничего не видел, едва мог дышать. Ему казалось, что его похоронили заживо и земля тяжело давит на кости.

Он много раз переживал подобный кошмар, когда напивался до полубессознательного состояния, падал в придорожную канаву и тонул, как в зыбучих песках. Обессиленный заточением, он воображал себе чистые смерти, нисколько не похожие на эти варварские адские казни, которым его подвергали еще при жизни.

Чистая смерть: автомобильная авария, пуля в голову, роковое падение. Мягкий, неосознанный уход из жизни. Но никак не эта долгая агония, неравная борьба души и тела с муками неизвестности и страданием.

Он едва не захлебнулся яростными рыданиями.

Необходимо успокоиться. Сегодня его худший враг — страх. Нужно думать о другом — о доме, где он был счастлив, о жизни до беды. Он должен погрузиться в воспоминания, которые его разум столько лет пытался отторгнуть как невозможные.

Вернуться во времени назад означало бы стать другим человеком.

Тем, кем он был до случившегося кошмара.

Жан услышал звук шагов: мучители возвращались.

А он бродил по залитому солнцем саду, слушая, как смеются в мирной тишине его дети.

На столе Эрика лежал конверт.

Следуя совету Шарля, никто к нему не прикоснулся, пока не появился Сюма. Он нервным движением извлек послание из конверта, на котором стояло его имя, и команда склонилась над листком бумаги, пытаясь расшифровать смысл послания.

— «Какова цена этого человека?» — в третий раз прочел вслух Шарль.

— Что думаете? — спросил Эрик.

— Это шутка! — выпалила Изабель. — Нас с самого начала водят за нос, кончится все тем, что все мы лишимся работы.

Изабель была крайне обеспокоена. Звонок от министра, визит на канал команды Объединенного оперативного отдела, давление на руководство заставили ее пожалеть о проявленном вначале энтузиазме и привели в лихорадочное состояние. Она не могла ни есть, ни спать, углы ее губ то и дело подрагивали.

— Успокойся, Изабель! — не выдержал Эрик. — Мы ничем не рискуем. Мы всего лишь делаем нашу работу — информируем население.

В ответ она издала короткий нервный смешок:

— Говори за себя! Лично я рискую в этой истории всем. Работой, репутацией… даже семейным положением. Потеряю работу — не получу опеку над Люси и…

— Послушай, Изабель, ты знаешь мою осторожность, — вмешался Шарль. — Но думаю, Эрик прав: мы должны сплотиться. Мы слишком далеко зашли, чтобы сейчас давать задний ход, не рискуя выставить себя дураками. Нужно принять кое-какие меры, чтобы обезопасить себя и продолжить работу. Если нас разыграли, мы об этом расскажем. Сначала я был настроен скептически, но теперь начинаю думать, что похищение настоящее. Это легко понять по тому, насколько серьезно относятся к делу власти. Кроме того, будь это инсценировка, ее авторы давно бы расхотели играть в игры, учитывая, что в дело включилось Министерство внутренних дел. Но они упорствуют.

Изабель внимательно выслушала «голос совести» редакции и как будто успокоилась — Шарль был настоящим профессионалом и знал, что говорит.

— Ладно, но позиция министерства недвусмысленна: без их согласия ничего в эфир не давать.

— Еще чего! С каких это пор программу выпуска новостей утверждает правительство? — рявкнул Эрик. — Мы больше не на УФРТ![8]Время цензуры прошло много десятков лет назад! У меня есть сенсация — я объявляю о ней, когда сам решу, и все, и точка!

Изабель вздрогнула. Она разрывалась между желанием поддержать решимость Эрика, опасением не понравиться властям и страхом оказаться на борту тонущего корабля. Шарль взглянул на главного редактора.

— Я согласен с Эриком, — сказал он. — Раз ввязались, будем продолжать. Согласия начальства можно и не дождаться, а информация уйдет на другой канал. А ты, — он обратился к Эрику, — не усердствуй. Держись строго в рамках имеющейся информации. Никакого ложного пафоса. Иначе на нас помимо легавых набросятся и коллеги.