Книга Снежные волки - Александр Больных

Птица буквально зашлась от злости, кипя и плюясь, даже кричать больше не могла — горло перехватило. С каким-то сиплым мычанием она бросилась на зверя. Тот, сверкнув изумрудными глазами, сделал великолепный скачок вбок, и птица, гулко топоча, с шумом и завываниями пронеслась мимо. Остановившись, она недоуменно завертела головой, свирепо щелкая огромным клювом, способным одним ударом разрубить надвое и гораздо более крупное животное.

Но зверь ничуть не испугался. Напротив, он смотрел на птицу совершенно бестрепетно, даже позевывал, ему явно было интересно и ни капельки не страшно.

Птица превратилась в настоящий вулкан и снова бросилась на зверя. Он повернулся и не спеша затрусил прочь, время от времени поглядывая через плечо на несущегося пернатого убийцу.

— Сейчас догонит, — с горьким сожалением прошептал Чани. Зверь ему очень понравился.

— Догонит? Как бы не так, — хмыкнула подошедшая Рюби. — Кажется, нам предстоит любопытный спектакль.

Клокоча, как кипящий котел, птица мчалась на зверя. Чани не уловил момента, когда его ленивая развалистая трусца перешла в упругий пружинистый бег. Зверь словно плыл над землей, далеко вперед выбрасывая сильные лапы. На морде у него было написано презрение, он по-прежнему с игривым любопытством поглядывал на гнавшуюся за ним птицу. Ее тяжелые когтистые лапы поднимали тучи пыли, но, несмотря на все свои старания, она не могла приблизиться к зверю ни на шаг. Тот легко несся по кругу в широкой котловине у подножия холмов, как бы предлагая невольным зрителям полюбоваться редким зрелищем. Глядя на его веселую морду, никак нельзя было подумать, что за ним гонится тварь, жаждущая его крови.

— Кто это? Я никогда не читал о таких зверях, — спросил кончивший обижаться Хани.

— Когда-то они жили в зверинцах Джайнангалы и сопровождали охотничьи выезды повелителей Анталанандура. Странно, что он остался жить здесь, ведь он любит тепло и должен был уйти на юг, — объяснила Рюби.

— А как его зовут?

— Это нсуи-физи, или пардус.

Тем временем птица, изрядно запыхавшись, начала постепенно настигать зверя. Чани даже скривился. Но зверь, заметив, что его догоняют, без малейших усилий прибавил ходу, и птица словно замерла на месте.

Гонки продолжались уже более двух часов. Зверь явно развлекался. Он то подпускал птицу поближе, то снова уходил от нее. Ее держали только невероятная, неописуемая злоба и глупость — другой бы давно сообразил, что погоня бесполезна — да ослиное упрямство. Из клюва птицы уже летели клочья желтоватой пены, ее шатало, но она бежала, бежала и бежала…

— Пардус может бежать и втрое быстрее, — сказала Рюби. — Как стоячую, он обходит скаковую лошадь. Никто на земле не может состязаться с ним. Да и в небе из птиц разве что только сокол…

Но тут гонка подошла к концу. Птица зашаталась и рухнула на песок прямо под пещерой, потеряв последние остатки сил. Она лежала неряшливой серой грудой, шумно вздыхала и беспорядочно дергала ногами, пыль покрыла некогда блестящее оперение.

Зверь остановился, посмотрел на нее. Кажется, его разочаровало, что интересная игра закончилась так быстро, он был совсем не против побегать еще. Пардус подошел вплотную к птице и потрогал ее лапой. Та дернулась, щелкнула клювом, пытаясь поймать дерзкую лапу, но зверь вовремя отскочил. Подняться сил у птицы уже не осталось. Глаза ее закатились, она замерла, даже дышать перестала. Зверь еще раз потрогал ее. Птица никак не отреагировала на новое оскорбление. Тогда зверь чихнул, повернулся и собрался уходить.

— Сдохла? — громко спросил Хани.

— Не думаю, — ответила Рюби. — Они всегда отличались исключительной живучестью. Другое дело, что ей сейчас придется дня два отлеживаться. Но, полагаю, оправится.

Услышав голоса, зверь обернулся. И вдруг неожиданно для самого себя Чани свистнул ему. Зверь дернул ушами. Чани свистнул второй раз, и пардус вприпрыжку, пританцовывая, направился к ним. Присел, внимательно осмотрел путников. Его глаза продолжали лучиться весельем. Чани поманил его рукой. Зверь подумал немного и послушался — подошел к нему и, хрипло мурлыча, стал тереться о грудь, как простая домашняя кошка. Чани почесал ему за ухом, зверь довольно заурчал, встал на задние лапы, положил передние ему на плечи и длинным горячим языком старательно облизал Чани обе щеки.

— Отстань, хулиган, — беззлобно отругнулся Чани, вконец ошеломленный.

Зверь смешливо фыркнул и не спеша удалился, довольный до предела.

— Вот видишь, — сказала Рюби. — А ты еще сомневался. — Она погрозила Хани пальцем.

— Нет, — возразил Чани, — ты не права. Ведь это королевский ловчий. Это совершенно особый зверь, его нельзя равнять с простыми дикими животными.

— Может быть, и так, — странным тоном произнесла Рюби.

— Глупо в этом сомневаться, — убежденно закончил Чани.

На этот раз Рюби промолчала, но Хани заметил, что она погрустнела.

Дальнейший путь тоже был беспокойным, что-то изменилось вокруг них. Совсем неуловимо, незаметно, но в сердце поселилась тревога. Может, от того, что небо начало наливаться недобрым, зловещим красноватым свечением? Или в воздухе разлился едва уловимый привкус горечи, от которого хотелось кашлять?

Перед ними тянулась все та же невыразительная серая равнина. Песок мешался с чахлой коричневатой землей. То и дело попадались непонятные белесые проплешины, точно кто-то высосал краски из земли. Снова поднялся ветер. Правда, на этот раз он нес солоноватый привкус недалекого моря, но опять в нем летела стылая ледяная крошка, больно режущая лицо. Жиденькие бледно-коричневые кустики послушно мотались в такт порывам ветра и, казалось, корчились от боли. Хани поддался нахлынувшему чувству тревоги и, прикрывая ладонью красные, слезящиеся глаза, то и дело напряженно вглядывался вдаль, пытаясь разгадать: какая же опасность подстерегает их на сей раз? Но впереди колыхалась однообразная серая муть с коричневыми разводами. Похоже, им предстояло забыть, что существуют в мире иные цвета, кроме трех: черного, серого, коричневого. Видимо, те же опасения испытывал и Чани, потому что он часто хватался за рукоять меча, кусал губы и беззвучно шептал какие-то проклятия.

Постепенно краски начали бледнеть, хоть и трудно это было представить. Все заполнил белесый оттенок выцветшей на солнце ткани. Все цвета как бы растворились друг в друге, образовав неописуемый словами отвратительный оттенок, какую-то невидимую, непрозрачную жидкость, затопившую все вокруг. Постепенно пропала линия горизонта, они брели наугад, руководствуясь только интуицией, особенно когда исчезли коричневые холмы слева, еще позволявшие кое-как ориентироваться. Воздух наполнился протяжным приглушенным низким звуком, напоминавшим рокот очень далекой каменной лавины.

И она налетела.

Какая-то мягкая горячая волна подхватила Хани. Он почувствовал, что поднимается в воздух, переворачивается, крутится… Хотя по-прежнему прочно стоял на земле. Все плыло перед глазами, рот заполнила вязкая слюна, дышать стало трудно, как в бане, заполненной обжигающим влажным паром. Рядом болезненно вскрикнула Рюби, охнул и застонал Чани.