Книга Рыбки в пятнах света - Рику Онда

мы использовали, играя в прятки.

* * *

Трое детей сидят в песочнице. Насыпают песок.

* * *

Не успела я и глазом моргнуть, как проводник и Хиро пропали из виду.

Я осталась одна в секретном убежище. Словно вернулась в детство.

Не отдавая себе отчет в своих действиях, я присела на траву, от которой поднимался теплый и влажный аромат.

Жужжание не стихало.

Поднимавшиеся от травы душные запахи обволакивали тело. Гудение насекомых нарастало, примешиваясь к окружавшему меня травяному миксу.

И я возвращаюсь в детство.

В те далекие дни, когда я была маленькой. Сколько мне лет? Разделили нас с Хиро или еще нет?

Мы должны закопать это.

Я нагребаю песок, который лежит у меня под ногами. Действую обеими руками, чтобы похоронить черную штуковину.

Ж-ж-ж… Кто-то или что-то кружит вокруг меня. Или это шум двигателя? Я продолжаю копаться в песочнице, песок шуршит сквозь пальцы, покрывая этот предмет.

* * *

– Аки! Что с тобой? Тебе нехорошо?

Голос у меня за спиной наконец выводит меня из паралича.

Я оборачиваюсь и вижу бледное как мел лицо Хиро.

– А? А-а… – невразумительно мычу я в ответ и резким движением заворачиваю кран.

Снова гудение. Я медленно поднимаю голову.

Ах, это вентилятор! Не жук гудит.

Я вытираю пот на шее и выключаю прибор. В комнате наконец наступает тишина.

– Что с тобой? – повторяет он свой вопрос.

Я смотрю на него. Виденный во сне мальчик, копавшийся в песке, превратился в бледного парня.

Парня, которого я люблю. Который сейчас смотрит на меня с неприязнью.

– Я вспомнила… Из-за вентилятора. Хотя раньше слышала это каждый день. Память – странная штука.

– Что ты вспомнила?

– Что произошло тогда. На нашем последнем привале.

– И что же?

Я складываю вымытые пластиковые тарелки и вилки в полиэтиленовый пакет.

– Я долго не могла вспомнить, что происходило в тот день. В голове были только жара, усталость и какой-то туман. И вот память вернулась.

– Что ты вспомнила?

Я вижу, что он затаил дыхание в ожидании, что я еще скажу.

Интересно, что он надеется услышать? Признание в убийстве? Или?..

– Никакую траву я не связывала, – говорю я со вздохом. – Я что-то закапывала.

– То есть как – закапывала?

Его недоуменный взгляд раздражает. Как ему объяснить, что я чувствовала в тот день?

– Не знаю, как лучше объяснить, но тогда, на привале, мне вспомнилась сцена из детства. Во сне это было или на самом деле, не знаю, но я повторяла движения, которые совершала в той сцене. Ты так никогда не делал? Просыпаешься, а думаешь, что еще спишь, и говоришь с кем-то, кто был во сне, кричишь, плачешь. С тобой не бывало такого?

– Да, но…

Я вижу, что он сбит с толку. В том нет его вины. Я сама не могу толково объяснить.

– Я видела тебя и себя детьми. Мы играли в песочнице, потом подошла еще одна девочка, и мы стали играть вместе.

– Еще одна?

– Ну да. Мы втроем копали песок обеими руками и что-то им засыпали.

Я не сказала о том, что подошедшая девочка тоже была я. Это усложнило бы разговор, от которого у меня и без того шла кругом голова, и Хиро только запутался бы еще больше.

Он делает жест, будто что-то зачерпывает рукой.

Потом повторяет его еще и еще и погружается в раздумья.

Мы возвращаемся в комнату и снова садимся у чемодана друг против друга.

– В тот день вокруг моей головы кружили насекомые и гудели. Это ужасно раздражало. Это как-то связано с тем, что происходило в детстве. А сейчас шум вентилятора оживил память… Так же, как в тот день насекомые оживили детские воспоминания.

Моя убежденность крепнет с каждым произнесенным словом. Голос звучит все увереннее.

Хотя Хиро еще не убежден до конца, он согласно кивает головой.

И тут меня словно осенило.

То большое и черное, что дети засыпали песком, это…

– Ребенок! – вырвалось у меня.

Мы втроем закапывали в песочнице ребенка.

Глава 19

Понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что передо мной происходит.

Необычный вид Аки поразил меня.

У меня были причины чувствовать себя ошарашенным.

Достаточно удара, который случился с мамой.

Это тоже произошло на кухне. Я сидел за обеденным столом, она что-то готовила и разговаривала со мной. И вдруг разговор прервался.

Что-то не так, подумал я и посмотрел на маму. Она стояла, не двигаясь. Я окликнул ее несколько раз, но она не отвечала. Я встал, чтобы подойти к ней, и в ту же секунду она опустилась на пол перед мойкой.

Эта сцена наложилась в голове на образ застывшей у раковины Аки, поэтому, когда она выключила вентилятор, я вздохнул с облегчением.

Не знаю, какие картины ей представлялись, пока она, замерев, стояла возле вентилятора, но она явно что-то вспомнила о том, что было год назад.

Вентилятор стих, в комнате повисает тишина, в которой чувствуется что-то зловещее.

За окном стрекочут насекомые, но мне кажется, что они очень далеко.

Что ни говори, а вся эта история – какая-то несуразица. Ни с того ни с сего она вдруг начала рассказывать, что ей приснилось тогда, год назад, в горах. Такая история у кого хочешь вызовет недоумение.

Но, с другой стороны, в ее рассказе содержится некий смысл.

Что она тогда делала руками? Я думал, она связывает траву в пучки. Но теперь понятно, что означали эти движения – так закапывают что-то лежащее на земле. И ее отрешенный вид был реакцией человека, очнувшегося ото сна.

Но что могут означать трое детей в песочнице?

Аки с таким жаром говорила о сне, который видела год назад, что напомнила мне лжемедиумов и шаманов, которых показывают по телевизору. Обычно она всегда спокойная, странно ее видеть в таком состоянии.

– Мы закапывали ребенка.

Она смотрит на меня, лицо ее бледно как полотно.

А глаза кажутся мне черными дырами. Бездонными, всепоглощающими.

И мне становится страшно.

О чем она говорит? Что это? Сон и реальность, смешанные с воспоминаниями о детстве? Играет со мной, чтобы загнать в угол? Это какое-то наказание?

Я отодвигаюсь от нее.

Хочется бежать. Из этой комнаты, от нее, от прошлого и от будущего.

На секунду этот порыв охватывает меня.

Но куда бежать? Куда деваться? В клетку к Мисако?

Я ничего не могу придумать. Передо мной только пустое белое пространство. Там нет никого и ничего. Вот единственная картина, которую рисовало мне воображение.

Может, лучше остаться здесь