Книга Венок усадьбам - Алексей Николаевич Греч

Глебовых, неподалеку от тракта Москва — Петербург.

О хозяйственных постройках Никольского также нельзя больше судить на месте — здесь осталось лишь несколько зданий, скромно обработанных в классическом вкусе. Но еще старые фотографии показывают высокий каменный амбар, скотный двор, а одна из гуашей смутно рисует в дальней перспективе высокую мельницу с башней-каланчой.

В узорах черных облетевших лип — синее осеннее небо, под ногами шуршат золотые листья. Над дорогой, над изумрудной травой зеленей — свешивается ярко-красная гроздь рябины... Пыльная дорога, овраг, однообразные валуны на полях...

Арпачёво

 Отсюда до Арпачёва две версты. В Арпачёве снова львовская усадьба. Деревянный дом сгорел, липовый парк вырублен. Стоит только церковь в ограде и рядом с ней — высокая колокольня-каланча, скорее курьезная, чем архитектурно удавшаяся.

О классической церкви в Арпачёве и ее месте в ряду построек Львова была опубликована заметка. Здесь остается сказать лишь о том впечатлении, которое производит этот классический палладианский храм, с его портиками и роскошным круглым залом внутри, среди пейзажа среднерусской равнины. В ограде — березы, покосившиеся надмогильные кресты, поленницы дров, последние осенние цветы в высокой некошеной траве. Трава пробивается и по ступенькам широких всходов, приводящих к портикам. Картина знакомая и привычная. Классический стиль сросся с русским ландшафтом, он закономерен здесь; но истекшее десятилетие внесло сюда впечатление ненужности, заброшенности, впечатление чего-то навсегда отжившего, но еще печально-прекрасного. Пустынно и внутреннее пространство храма — круглый колонный зал, залитый светом сверху сквозь полуциркульные окна восьмигранного барабана; как-то не верится здесь в присутствие толпы людей... Чуть суховаты линии иконостаса, переделанного из прежнего, оригинально и необычно подражавшего пальмовому лесу; но еще сохранились здесь, по-видимому, иконы работы Боровиковского, в частности почти наверное исполненные его рукой архангелы на створках северной и южной двери. С высокой колокольни-каланчи вид на много верст кругом.

В сизой дымке дальние леса, широкие луга и просторы. По извилистым берегам Осуги и Тверцы остатки насиженных, любовно отстроенных дворянских гнезд...

Колокольня Казанской церкви (1782—1791) в усадьбе Арпачёво Новоторжского уезда. Фото 1983 г.

Раёк

 Авторство Львова в постройке усадьбы “Раёк” не установлено никакими документальными данными. Достаточно, однако, сравнения с сохранившимися памятниками архитектурной деятельности Львова в Новоторжском уезде, чтобы считать весь ансамбль Райка — несомненным шедевром его творчества. Усадьбу строил в 90-х годах XVIII столетия генерал-аншеф Ф.И. Глебов,[58] крупный земельный магнат, владевший кроме многочисленных доходных имений в разных губерниях Европейской России еще доныне сохранившейся дачей под Москвой — Покровским-Стрешневым. В книге “Mon aïeule”[59] рассказана его женитьба на Елисавете Петровне Стрешневой, женитьба, соединившая представителей двух старинных именитых боярских родов.

Первое, что поражает в Райке, это общая продуманность планировки, основанная на тщательном изучении архитектуры Палладио, чьи сочинения Львов изучил в подробности и даже перевел на русский язык.

Арка триумфальных ворот, как в раме, охватывает дом, помещенный напротив, с противоположной стороны громадного овального двора. От ворот в обе стороны расходятся, закругляясь, ряды тосканских колонн, увенчанных балюстрадой над архитравом. Назначение этих плоских ординарных колоннад чисто декоративное, иллюзорное, в соответствии с такими же, но уже двойными галереями напротив, примыкающими к дому, и ближайшими к нему павильонами. Каждая из колоннад с обеих сторон — от ворот и от дома — приводит к октогональному флигелю, попарно соединенными в свою очередь между собой длинными зданиями оранжереи, с одной стороны, и конюшни — с другой, замаскированными по фасаду все теми же рядами тосканских колонн. Четыре флигеля имели разнообразное практическое применение. В них были — экипажный сарай, театр, помещение для дворовых и т.п. Таким образом, в один архитектурный организм соединены были дворец и хозяйственные службы, органически слитые воедино, как это нередко практиковалось Палладио в его знаменитых виллах в окрестностях Виченцы.

Громадный овал двора превратился в луг. С него парадная лестница, в вышину цоколя, приводит к четырехколонному портику, украшающему фасад дома о девяти колонных осях. Колонны охватывают два этажа и заканчиваются треугольным фронтоном, врезающимся в одно из четырех полуциркульных окон светового барабана, венчающего всю постройку и несущего купол с шаром. Немного иначе обработан садовый фасад: здесь посередине врезается в дом лоджия и колонны, на этот раз с коринфскими капителями, расположены в два ряда — наружные образуют портик, а внутренние продолжают линию стены; лестничные сходы ориентированы здесь не прямо в сад, а на две стороны, по бокам. Луг с газоном и широкая просека ведут отсюда в парк. В общих чертах архитектура дома совпадает с усадебными постройками Львова в Никольском, Званке, Кирианове и, несомненно, восходит к Английскому дворцу в Петергофе, построенному Кваренги, одной из наиболее строгих палладианских построек в России. С указанными постройками совпадают не только композиция масс, но и многие детали. Каждое из средних окон на фасаде по сторонам портика отмечено особым фронтончиком, внося слегка акцентированное разнообразие в строгую и скромную декорацию стены. Любопытны в смысле определения “архитектурного почерка" Львова флигеля-павильоны: каждый из них на кубическом основании, открывающемся аркой на двор, несет октогональный ярус, перекрытый куполом и увенчанный круглым шаром. Такой тип постройки встречается в ранних церковных сооружениях мастера в Могилевском соборе, соборе Борисоглебского монастыря в Торжке и Арпачёвском храме.

Широкая просека по главной оси приводит к реке. Отсюда в оформлении лип снова вид на дом, ярко освещенный солнцем, — скрадывается пространство луга, и архитектура воспринимается как умело скомпонованный на картине пейзаж. Справа, неподалеку от дворца, стоит на искусственном пригорке легкая и изящная беседка-ротонда о восьми тосканских колоннах, несущих купол, увенчанный шаром. В полу беседки, выложенном каменными плитами, круглый, теперь заложенный прорыв — раньше служил он для освещения находящегося внизу, в пригорке, грота, вход в который, как всегда, под аркой из дикого камня. За несколько шагов выведен другой “подземный” ход в грот. Верно, так же как в Никольском, беседка-пещера была двухэтажной и служила одновременно и прохладным убежищем в жару, и погребом для хозяйственных нужд.

Умелые, продуманные пейзажные расчеты видны в этой части парка и поныне; с одной стороны, рисуясь ажуром колонн на фоне голубого неба, кажется беседка-ротонда радостным и изящным храмом-игрушкой; с другой стороны, венчая вход из дикого камня, обрамленный елями, кажется он “мрачно-романтичным”, согласно вкусам конца XVIII столетия.

Другая колонная беседка находится ниже, около реки. Здесь шесть широко расставленных ионических колонн держат купол, снова увенчанный белокаменным шаром, как на всех постройках в Райке и довольно часто вообще у Н.А. Львова.