Книга Витражи лесной столицы - Антонина Крейн

с сестрой выздоравливающего.

– Почему вы просто не позвали знахаря еще тогда, год назад? – спросила я у бледного и приунывшего Чуда. – А еще лучше – знахаря и нас, Ловчих. Мы бы сразу нашли преступника, вас бы сразу исцелили – в первый день это легко, не то что сейчас. Зачем все так усложнять с этими адорантами?

– Ну, – Чудо поскреб вихрастую блондинистую голову, – просто я знаю, кто навел порчу. И в некотором роде понимаю, что был сам виноват: не охотьтесь, пожалуйста, за тем человеком, у меня нет к ней претензий. Знаете, это звучит глупо, но оставить порчу на себе и расплачиваться за нее статуэтками, дисциплинированно меняя их, помня о своем промахе, – это, как мне показалось, благороднее, чем просто вылечиться. Я как бы привязал себя к случившемуся и надеялся благодаря этому изменить свое поведение и отношения с окружающими, чтобы больше не становиться никому врагом.

– Судя по всему, у вас не получилось, – цокнула языком я.

Чудо улыбнулся – с ума сойти, какая робкая и симпатичная улыбка может быть у человека, выпившего столько крови окружающих!..

– Не получилось. Да. Но я попробую в следующем году. Вот побуду еще два дня сволочью – а потом обязательно изменюсь!

Обещаю!

Я не знала, плакать мне или смеяться от таких слов. Просто покачала головой.

– Лучше начните прямо сейчас, Чудо. За день такие перемены не происходят. Да и Новый год не для того создан, чтобы устраивать в своей жизни резкие и кардинальные перестановки.

– А для чего же?

На сей раз я развела руками.

– Чтобы радоваться, думаю. Чтобы вспоминать, как прекрасна жизнь, и по возможности внести свою лепту в эту красоту. С наступающим, Чудо! У вас, кстати, совершенно очаровательное имя.

– С наступающим! – улыбнулся он, поднимаясь на подушках. – Спасибо, госпожа Страждущая. Тоже, кстати, звучит ничего так!

А потом мы с Полынью с чувством выполненного долга вернулись в центр Шолоха. И, посмотрев на манящую и восхитительную вывеску «Чарующих Сластей Госпожи Пуэлиш», решили еще разок туда зайти. Ну и что, что второй раз за день?

Там снова были Дахху и Кадия, но на этот раз – еще и в компании Мелисандра.

– Хей! Сюда! Привет-привеееет! – сейчас Кад не стала убегать и, наоборот, дружелюбно замахала рукой. Судя по всему, подарки уже были куплены. – Как ваш день, трудяжки?

– Весь в чудесах, порчах и молитвах, – кивнула я. – Собственно, как всегда – восхитительно.

– И дико, – хмыкнул Полынь. – Я к барной стойке за горячим шоколадом. Кому взять?

В воздух взметнулось целых шесть рук. Моя, Дахху и по две – от Кадии и Мелисандра. Посмотрев на них, я поспешила последовать их примеру и тоже подняла вторую руку.

– Нахалка! – со смешком повторил Полынь свое дневное словечко и исчез в очереди из довольных жизнью и зимним вечером горожан.

Чернолесье. Миссия под прикрытием

Полынь из Дома Внемлющих

Пепел, как же жарко.

Полынь из Дома Внемлющих маялся от духоты в снятом им гостиничном номере. Последние несколько дней были настолько жаркими, что не спасала даже густая тень Чернолесья. Горячий воздух иссушал сосновые рощи и грозил пожарами, ни малейшего дуновения ветерка не радовало людей и животных.

Не впервые за те три недели, что он находился здесь, Полынь позволил себе крамольную мысль: хорошо, что ему пришлось временно отказаться от привычной одежды. Многослойные одеяния, столь любимые Ловчим, сейчас стали бы просто пыткой: да, он всегда заказывает свои летние хламиды из легчайшей шелковой ткани, и все же они точно оказались бы неуместными в такую погоду. Нет, безусловно, никто не заставлял его ходить в хламидах всегда; Внемлющий часто носил другую одежду, но он ясно представлял себе, как все подряд знакомые стали бы намеренно подкалывать его на тему того, что его любовь и верность увядают при первой же сложности. И Полынь из глупого упрямства наверняка попробовал бы изобразить, что жара его вовсе не смущает, и обмотался бы метрами шелка и, возможно, в итоге тихонечко рухнул бы в обморок где-нибудь посреди солнечной площади.

Тогда как упорство Внемлющий всегда расценивал как лучшее свое качество, его теневая сторона – упрямство – было главным его грехом.

Да, определенно хорошо, что в эти неописуемо жаркие дни работа требует, чтобы он ходил в мешковатых шортах и растянутой рубахе с коротким рукавом. Все хоть как-то продувается.

Полынь со вздохом встал с кровати и прошел в ванную, чтобы плеснуть холодной водой себе в лицо. До очередной встречи с клиентом оставалось полчаса. Господин Роро Шэбонатти, чью роль вот уже почти месяц играл Полынь, наверняка потратил бы их на то, чтобы пропустить пару кружек сидра и поприставать к официантке в главном зале таверны.

– Как же ты меня задрал, – подняв мокрое лицо к зеркалу, на полном серьезе сообщил Полынь.

Его отражение было совсем не таким, как в нормальной жизни. Темные глаза сейчас казались красными, и были подведены алым карандашом по нижнему веку; брови по воле мастера иллюзий изменили форму; все серьги пришлось вынуть, кольца и амулеты снять – даже теневые часы. Тот же мастер иллюзий как следует поработал над татуировками Полыни: сейчас все они были скрыты высококлассными заклинаниями. Внемлющему каждые два дня приходилось тратить по два часа, чтобы накачивать эту прихотливую формулу собственной энергией, иначе бы она давно уже развалилась, явив миру истинное положение дел. И то: поверх изображения ведомственных гербов пришлось нарисовать шрамы, так как они, магические, все равно так и норовили пролезть сквозь иллюзию.

Что касается прически, то мастер Авен Карлиннан – глава Иноземного ведомства, лично отправивший Полынь на миссию под прикрытием, – убедительно рекомендовал Ловчему отрезать волосы ради работы. Полынь в ответ посоветовал главе отрезать что-нибудь важное себе. Тот, человек изысканных манер, не расхохотался и не разорался, как непременно сделал бы шеф мастер Улиус, а сказал, что можно обойтись и без стрижки, но тогда, если чернолесные торговцы наркотиками раскусят Внемлющего и решат его убить, он не станет посылать помощь.

– Потому что бюджет, который я планировал выделить на дополнительного сотрудника, который присматривал бы за успехом вашей миссии, в итоге пойдет на очередное изменение внешности. Вы хоть представляете, как сложно создать убедительную иллюзию волос? Так, чтобы они вели себя естественно?

Удивительно, что Авен Карлиннан вообще был готов пойти на такую перемену мест слагаемых в бюджете. С другой стороны, это было также и логично: глава ведомства, будучи в первую очередь политиком, сам всегда пестовал собственные «фирменные» харизму и образ, а потому с пониманием принимал нежелание популярного сотрудника изменить своему облику.

– Давайте я просто покрашусь, – предложил Полынь. – И стану заплетать одну косу.

– И никаких колокольчиков, – кивнул, соглашаясь, Авен.

– Строгое «нет» любым украшениям, кроме перстня самого Роро Шэбонатти, – подтвердил Внемлющий.

Так что сейчас его волосы хоть и сохранили длину, но были непривычного серебристого, почти седого цвета. Убранные в обыкновенную скучную косу, они заставляли Полынь по трижды на дню мысленно сокрушаться и скучать по перышкам-бубенчикам-стекляшкам. Впрочем, нечего жаловаться: еще каких-то пять-шесть лет назад он вообще ходил с короткой стрижкой и горя не знал.

Люди всегда быстро привыкают к хорошему.

Полынь неспешно спустился на первый этаж трактира. Руки в карманах, спина сутулая, взгляд наглый.

– Сидра, – не здороваясь, бросил он в сторону барной стойки и сел за столик у окна. Раскинул локти по спинке диванчика, съехал так, что задница чуть ли не свисала, и презрительно начал разглядывать немногочисленных посетителей.

В середине дня их было негусто.

Парочка пилигримов, совершавших паломничество к расколотому святилищу Дану в северных скалах, толстый торговец и его амбал телохранитель да какой-то тип в накинутом, несмотря на жару, капюшоне, сидящий за барной стойкой у выхода. Вполне возможно, это кто-то из соглядатаев наркоторговцев. А может, и наоборот: сотрудник департамента Смотрящих, хотя во втором случае – стыд и позор лесным детективам, потому что парень в капюшоне, мягко говоря, выделялся своим нежеланием хоть сколько-нибудь быть на виду.

Полынь еще немного посверлил его взглядом, стараясь придать лицу туповато-самоуверенное выражение, – ровно такое, каким славился Роро Шэбонатти.

Господин Роро был одним из поставщиков