Книга Динара - Улугбек Садыбакасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подхожу к Салиме, смело обнимаю её за талию, пытаюсь ей что-то шепнуть. Она нервничает и отдёргивает мои «грязные лапы». Через секунду Салима улыбается.
– От тебя несёт, – спокойно говорит она.
– Я в этом не виноват. Виновато вино, что внутри меня. Это из-за него перегар.
– Очень смешно, сейчас прям лопну от смеха, – Салима крутит пальцем у виска.
– Предлагаю погулять. Не бойся, я не буду приставать.
– Кто сказал, что я боюсь? – Отвечает она серьёзно, – я сама буду к тебе приставать.
– Главное, не бери телефон, давай забудем про телефоны. Там будут звёзды и небо.
– Хочу вино, – Салима не смотрит мне в глаза.
Веду её в холодильную камеру. Мы внутри. Лишь сейчас я замечаю, что она уделила много времени макияжу. Как только она обращала на меня свой взгляд, её лицо светилось – я понимал, что мы нравимся друг другу, но не понимал, как долго это продлится.
Хватаю нераспечатанную бутылку красного вина. Ищу глазами бокал для неё. Салима грубо забирает бутылку у меня, с трудом отвинчивает крышку и начинает пить небольшими глотками с горла. У меня кружится голова от её красоты. Внизу живота зуд – как перед дракой. Мы смотрим друг на друга, словно женаты с ней много лет. Я её целую, она не колеблется, наоборот страстно целует меня, гладит мои волосы, обвив руками мою шею.
В камеру врывается ещё одна парочка. Салима застеснялась. Энес-шеф неправдоподобно напустил на себя гнев и начал махать руками.
– Go out from here1!
– OK, – ответил я.
1 – (англ. – Уходите отсюда!)
***
Мы на пляже. Ясная лунная ночь. Песок холодный и влажный. Моя кожа покрылась мурашками от предвкушения страстной ночи. Я был одет в лёгкую спортивную кофту. Салима была в мужской осенней куртке, она попросила её у кого-то из ребят. В ней Салима была особенно мила. Я влюбился. Или мне так кажется. Мы долго сидели в обнимку, до самого рассвета.
– Многих девушек ты водил сюда?
– Нет, не многих, ты третья.
Она улыбнулась и слегка ударила меня в грудь ладонью.
– Мы с тобой толком даже не знакомы. Кажется, мы впервые общаемся по душам. Расскажи о себе.
– Даже не знаю, с чего начать. Я везде одинаково счастлив, но нигде не чувствую себя своим.
– В каком смысле? Может быть, ты несчастлив?
– Нет, я каждое мгновение проживаю с удовольствием.
– Тогда в чём дело? Что тебя тревожит?
– Я нигде не чувствую себя своим. В компании бишкекских художников, с которыми я участвовал в нескольких проектах – мне дали понять, что я неотёсанный парень с района, от которого несёт потом и который только умеет пялиться на женские задницы.
– И что здесь такого? Не общайся с ними!
– Ты права, но среди простых людей мне тоже не по себе. Родного языка почти не знаю. Среди них я изгой. Я не знаю, кто я. Мне уже двадцать семь. Я не знаю, чего хочу.
Она села на меня и обвила ногами. Мы поцеловались. Я расстегнул молнию на её куртке. Дальше дело не пошло, она улыбалась, но не сдавалась.
– А почему ты тогда не захотела со мной встречаться? Айдай посоветовала?
– Когда? – Притворилась она.
– Ещё в начале, когда я ни с кем здесь не был знаком.
– Давай не будем вспоминать. Просто мне казались понятными твои намерения.
– Было обидно.
– Не привык к тому, что девушки тебе отказывают?
– Надеюсь, сегодня не будет отказа.
Она опустила голову на мою грудь и рассмеялась. Это было мило.
– Правда, что ты атеист?
– Кто тебе сказал?
– Ребята говорят, ты атеист.
– Я не атеист. Я не знаю, существует ли бог.
– Так ты в него веришь?
– Нет. Но я не говорю, что его нет. Возможно, он есть, просто я не знаю.
– Почему? – Заботливо спросила она.
– Очень много зла происходит в мире.
– Всё зависит от самих людей.
– Тогда почему он это допускает?
– Люди ведь сами делают выбор. Ты совсем в мечеть не ходишь?
– В последний раз я был там в 2014-м – когда мой друг со своей женой совершали нике1. А до этого, классе в одиннадцатом.
– Тогда ты верил в бога?
– Сложно сказать. Ходил в мечеть, чтобы не быть белой вороной. Все ребята ходили, я боялся выделяться.
Я наслаждался добротой Салимы, я чувствовал её искренность.
– Значит, твои родители тоже не верят?
– Даже не спрашивал.
– Если бога нет, то как всё вокруг появилось? Кто это создал? – Спросила Салима с неуверенной улыбкой. Она самым нежным образом хотела довести меня до логических ответов.
– Не знаю, пока не задумывался, – мне было легко говорить с ней, – религия не мешает мне жить, но я не хочу, чтобы в моей стране на мусульманских кладбищах раскапывали тела баптистов.
– А кто раскапывает?
– Был случай в Джалал-Абаде.
– Не помню.
– Такое происходит по всему Кыргызстану, на Иссык-Куле. Срывают кресты, ломают ограды.
– Не слышала, хотя я сама иссык-кульская.
– У меня есть ответ на всё это. Так вот: земля – общая, небо и воздух общие, общественный транспорт, больницы – тоже. Кладбища должны быть едиными. А ты искренне веришь в бога?
– Да, я мусульманка, – с достоинством ответила она, – ты и вправду советский!
– Почему?
– Не обижайся, но ты советский! Все говорят, что ты советский!
– Все меня так называют. А почему?
– Не знаешь? – Она смотрела сквозь меня заплаканными от счастья глазами.
Меня накрыла волна нежности.
– Не знаю.
– К примеру, все наши ребята ходят в мечеть, стараются ходить. А ты, нет. Ты даже не пытаешься. В свободное время они отдыхают, лежат и копаются в инстаграме. А ты ходишь сам по себе, болтаешься где-то на пляже, любуешься закатом и мало с кем общаешься. Нет, общаешься, но по-другому. Ты отделяешься от толпы и вечно что-то пишешь. Хочешь всё знать, всё уметь. Какой-то ты не такой, странноватый.
– Это хорошо или плохо?
– Не знаю, не мне судить, ты не веришь в бога, ведь в Советском Союзе религия была запрещена. Нельзя было верить в бога.
– Верить в бога можно было, но каждый мог верить по-своему. Не было фанатизма. Можно было молиться, но не на публику. Никто ничего не навязывал – это мне нравится. Люди жили не только для себя, но и
