Книга Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2 - Николай Александрович Митрохин

Нам показалось, что говорит он искренне. Но, как проинформировал меня потом Н. Савинкин, прямо от нас Щелоков направился к Брежневу и там устроил истерику: «Что это такое, почему меня приглашает Рябов и воспитывает, как мне надо работать? Леонид Ильич, уйми его!» Хорошо, что в то время у Брежнева хватило ума не позвонить мне[313].

Однако на внутреннюю обстановку в МВД этот разговор никак не повлиял. Разложение ведомства (и входящего в него ОБХСС) продолжалось[314]. Символом этого можно назвать получившее широкую известность уже в эпоху перестройки «убийство на „Ждановской“» — убийство 26 декабря 1980 года майора Вячеслава Афанасьева, заместителя начальника секретариата КГБ СССР. Личного шифровальщика главы КГБ убили пьяные сотрудники поста милиции на конечной станции метро «Ждановская». В рамках рутинного для их деятельности вымогательства и грабежа пассажиров они задержали и ограбили нетрезвого и проспавшего свою станцию человека, забрав из портфеля новогодний продуктовый набор, и при этом проигнорировали первоначально даже предъявленное им служебное удостоверение. Затем, боясь разоблачения, они вызвали для принятия решения начальника отделения и по его команде избили до полусмерти задержанного, а затем вывезли его на служебной машине в Подмосковье, где попытались инсценировать гибель от несчастного случая. После раскрытия преступления они были приговорены к смертной казни, а милицейские структуры, в которых они работали, подверглись жесткой чистке. Несколько сотен человек было уволено. Более 80 сотрудников за обнаруженные в ходе чистки различные тяжелые и, как правило, насильственные преступления были осуждены[315].

Однако в целом для преодоления «разложения» милицейских структур потребовался приход Андропова, возбуждение уголовного дела против Щелокова за коррупционные преступления, его самоубийство, самоубийство его куратора — заведующего сектором МВД Отдела административных органов ЦК КПСС Альберта Иванова — и назначение новым министром МВД бывшего шефа украинского КГБ Виталия Федорчука, который уволил десятки тысяч запятнавших себя сотрудников[316]. В 1983 году в КГБ «по личному указанию Андропова» было образовано управление «В» 2-го главного управления (контрразведки), которое стало курировать МВД[317].

Но и все это не изменило, похоже, существовавшие схемы контроля МВД над теневой экономикой. Руководитель одного из московских заведений общественного питания Дмитрий Маламуд вспоминает:

В 1983 году я стал уже главным инженером треста столовых, а еще через 2 года, после пуска в эксплуатацию большого кафе [ «Майское»] с кондитерским цехом и магазином кулинарии, в строительстве и оснащении которого принимал непосредственное участие, мне предложили стать директором этого предприятия. Я с радостью принял это предложение — в кафе был зал пиццерии, одной из первых в Москве. В один из вечеров [1985 год] на ужин зашли мои знакомые и привели с собой молодого человека, который, как оказалось, был старшим уполномоченным отдела ОБХСС нашего [Первомайского] района. Уходя, он пригласил меня к себе в отдел на беседу, «чтобы выпить чашечку кофе и познакомиться чуть ближе». Эту беседу я запомнил надолго. В непринужденной форме Владимир Николаевич (именно так звали куратора нашего треста) объяснил мне «правила игры» — место моего предприятия в структуре, ожидания по отчислениям, круг возможностей и очень жестко контролируемую обязанность исполнения данных правил. Все было прозрачно: трест — райисполком — РК КПСС, и отдел ОБХСС, как контролер и ответственный за функционирование данной схемы. Также было четко обозначено, сколько директору моего уровня разрешено зарабатывать (помимо зарплаты, которая по тем временам была весьма высокая — 160 рублей) и сколько должно уйти наверх. «Штрафные санкции» за превышение лимитов дозволенного до меня также были доведены. Я принял данные правила и сделал весьма неплохую карьеру в нашей сфере — весной 1988 года я стал самым молодым директором ресторана городского подчинения, коих на тот период было всего 49[318].

В переписке с нами Маламуд уточнил подробности:

У меня зарплата была 160. За перевыполнение плана — премия до 40 %. Мне, как директору небольшого кафе, разрешалось «зарабатывать» еще 500 руб. 100 я должен был отнести в трест. Но! Когда меня «нагрузили» тонной подгнивших бананов с плодоовощной базы, я был вынужден более половины выбросить, а за остальное заплатить из «своих» денег. Главный ревизор треста так и сказал — просто платные директорские курсы окончил. «Доп. зарплата» директора ресторана — до 1000 рублей, но и взнос — 200. У директора заводской столовой, естественно, меньше и то и другое. Директору треста разрешали «получать» порядка 10 тыс., сколько шло наверх — уже было не мое дело. Должен сказать, что, работая директором ресторана, деньги наверх уже не носил — было не принято. Маленькие услуги в виде обеда, ужина или заказа бывали (нечасто), но денег не было[319].

Формирование устойчивых групп для систематических хищений и борьба с ними

Неудивительно, что на этом фоне возродилась практически задавленная при Никите Хрущеве организованная преступность, использующая методы насилия для достижения своих целей. В конце 1960-х и в начале 1970-х годов ее участники на систематической основе стали грабить и ставить под свой контроль представителей советской торговли и сферы услуг. В качестве жертв они выбирали тех, кто мог постоянно зарабатывать значительные суммы в наличности, однако не обладал достаточным весом в местной элите, чтобы воспользоваться возможностями правоохранительных органов для самозащиты (директоров мелких предприятий торговли и питания, мясников, зубных врачей и так далее)[320].

Например, в Балашихинском районе Московской области столкновение двух криминальных группировок с применением огнестрельного оружия из-за контроля над находящимся в поселке Салтыковка популярным кооперативным (торговой кооперации) кафе с грузинским персоналом и кухней, по данным первого секретаря горкома партии, было зафиксировано уже в 1968–1969 годах[321].

Однако для перехода на новый этап развития потребовалась реформа самой оргпреступности. Наиболее крупное и организованное советское криминальное сообщество — «воров в законе» — составляли прежде всего воры-карманники. Они лично совершали преступления, проводили большую часть жизни в тюрьме, где выступали в качестве лидеров и третейских судей. «Воры» жили по строгому своду правил, который фактически исключал появление у них постоянных семей и каких-либо накоплений.

На крупном (и первом за как минимум десятилетие) съезде сообщества в Киеве в 1970 году они либерализовали правила своего кодекса поведения. Они допустили возможность того, что «воры» могут стать руководителями организованных банд и кланов, чтобы лично не участвовать в совершении преступлений. Фактически это означало, что «воры» могут продолжительное время жить на свободе и заводить семьи. Важной новацией стало и то, что отныне «воры» могли заниматься коррумпированием сотрудников правоохранительных органов и публично отрекаться