Книга Штрафбат в космосе. С Великой Отечественной - на Звездные войны - Олег Таругин

– Тогда слушай, что еще скажу. Народ наш батальонный в самое ближайшее время тоже эту тему просечет, так что давай-ка сразу всё в свои руки возьмем и, так сказать, правильное направление укажем. С утра отдай приказ об обязательном ускоренном курсе изучения истории, до обеда они как раз успеют, заодно проверь, все ли умеют мнемопроектором пользоваться. Не лично, конечно, ротных со взводными напряги. А после обеда мы по горячим следам партсобрание проведем…

– Чего проведем?! – заморгал Крупенников.

– Собрание. Партийное, – отчеканил особист. – А ты как думал? Большевики мы или кто? А то сколько дней тут, а все никак не соберемся. И уж там потихонечку все эти вопросы обсудим. Заодно и настроение личного состава понаблюдаем. Может, даже так – нарочно не станем вопрос об истории на повестку выносить, поглядим, как народ отреагирует. Согласен?

– Да, согласен, согласен, главное, чтоб Яшка рогом не уперся. Наверное, ты прав, так и нужно. А то вдруг и в самом деле думать начнут… в неверном направлении. Выпить есть?

– С сегодняшнего дня – сухой закон, – предупредил собеседник, доставая фляжку. – Извини, коньяк выпили, только водка осталась. Да, кстати, имей в виду, автобар я заблокировал. На этот раз не шучу, правда. Так что, давай по маленькой – и спать, тут до утра всего ничего осталось…

* * *

Разбудил Виталия, естественно, Харченко. Несмотря на вчерашнюю пьянку и наполненную не самыми приятными открытиями ночь, особист был, как обычно, собран и подтянут. Как ему удавалось при его комплекции всегда выглядеть подобным образом, Крупенников так и не сумел понять. В одной руке тот держал контейнер с завтраком, в другой – пластиковую кружку кофе.

– Доброе утро, товарищ комбат. Выспались?

– Издеваешься?

– Просто констатирую несбывшийся факт, – важно сообщил особист, аккуратно ставя завтрак на столик. – Давай, Виталий, шамай. Не каждый день тебе представитель особого отдела жратву в постель приносит, что той мадаме из буржуйских фильмов, – довольный шуткой, Харченко заржал. – Короче, комбат, ешь давай, а потом на построение. Через двадцать пять минут – как штык. Там и объявишь, о чем мы вчера говорили. Не забыл, надеюсь?

– Забудешь тут…

– Вот и ладушки. А я пока пойду Финкельштейна накручу, чтобы тоже готовым был.

– Слушай… – протянул Крупенников, отрываясь от созерцания аппетитно пахнущего контейнера. – Так ведь наши бойцы в партии-то не восстановлены?

– А вот об этом с замполитом поговорим, после построения. Ему всяко виднее. Ешь, майор, дела у меня…

Какие такие дела могут быть у Харченко, пробывшего в этом времени не больше остальных, комбат спрашивать, конечно, не стал. Какой смысл, все равно не ответит. Вон, и коньяк давеча достал, и сигареты… откуда, спрашивается? Хитрый он хохол, ох, хитрый! Хотя, конечно, правильный мужик. Однозначно.

Ухмыльнувшись, Виталий с аппетитом принялся за еду.

– Товарищи офицеры? – кашлянул заглянувший в «загородку» Финкельштейн.

– А, явился? – буркнул Харченко. – Что так долго? Через Северный полюс на собаках добирался?

– Так…

– Ладно, шучу. Ты подготовился?

– Подготовиться-то подготовился, товарищ майор, да вот только…

– Что только?

– Да ваше предложение относительно процедуры восстановления. Сложно как-то получается.

– Погоди, Яш, давай разберемся. Ведь они же в партии не восстановлены, так? – ответил Харченко.

– Так и восстановим, товарищ майор! Судимости же сняты, а на правах парторга…

– Яша, не суетись. Сядь лучше.

Финкельштейн послушно сел на подвинутый ему стул.

– Судимости у них сняты по факту. Но формальности тоже соблюсти надо. А кому их соблюдать? Прокурора у нас нет.

– В третьей роте есть. Бывший осужденный военюрист, Белогубов, кажется, – спокойно ответил замполит, пожав плечами.

– А с него самого кто судимость снимет?

– Мы и снимем. Вы будете председателем трибунала, товарищ комбат и я – заседателями.

– Не по закону, Яша. Прокурор требуется.

– Да к чему эти формальности? – не выдержал прислушивающийся к разговору Крупенников. Честно говоря, он вообще не понимал, зачем особист развел такую бюрократию – ведь сам же предложил накануне партсобрание провести? – Оформим бумаги с печатью батальона – и всех дел.

– Не прав ты, майор, – повернулся к комбату Харченко. – Дело не в бумажке. Дело в человеке. Если он не поверит этой бумажке, то и смысла ее портить нет. Поскольку цена ей будет – только что в туалет сходить да подтереться. А вот чтобы он поверил, нужно все правильно сделать, понимаешь?

– Можно подумать, мы правильно сделали, когда мужикам погоны и ордена вернули, – не выдержал комбат.

– А что, если у местных прокурора попросить? – перебил начинавшийся спор замполит.

– Откуда он у них? – махнул рукой особист. – У них все не как у людей, ни адвокатов тебе, ни прокуроров. Электронная система.

– Тогда остается Яшин вариант. Формируем трибунал, освобождаем Белогубова, а там пусть он сам бумаги готовит. Займется полезным делом по своей специальности, – решил комбат. – Не в бой же его посылать.

– Налицо вопиющее нарушение советской законности, – делано вздохнул Харченко, пряча ухмылку. – Но делать нечего. Зови сюда своего прокурора…

Через полчаса беседы с Харченко и комбатом воодушевленный Белогубов уже радостно тащил в свою «комнату» пару пачек стребованной с местных бумаги. Не совсем такой, к какой он привык, конечно, поскольку древесина для производства писчих принадлежностей не использовалась уже лет двести, но уж какая была. Необходимо было написать нужные протоколы и оформить справки о снятии судимости. Печати военной прокуратуры и батальона заказали в секретариате Автарка. Там хоть и подивились требованию предков, но просьбу выполнили. Поскольку, как выяснилось, имели распоряжение самого Маурьи – выполнять все, что они попросят.

Бойцы батальона еще на утреннем построении были оповещены, что перед ужином и очередным киносеансом состоится открытое партийное собрание. Явка обязательна всем. Даже беспартийным.

– Считайте, что это приказ, – железным голосом подытожил комбат, завершая построение. Приказ был понят и исполнен. И сразу после ужина в зале, уже привычно называемом клубом, собрался весь батальон.

Начал, на правах парторга, Яша Финкельштейн.

– Товарищи! Разрешите открыть первое партийное собрание нашего батальона. Оно, конечно, не первое за время существования самого батальона, но первое, на которое приглашены все бойцы. Ну, и первое в этом времени, конечно.

– Разрешаем, замполит! – со смешком выкрикнул кто-то из зала.

– На повестке дня у нас три вопроса. Первый – о работе трибунала под руководством военного прокурора батальона подполковника Белогубова. Докладчик – военюрист подполковник Белогубов.