Книга Сладкая жизнь в Париже. Гастрономические авантюры в самом прославленном и противоречивом городе мира - Дэвид Лейбовиц

Поработав на профессиональных кухнях, я знаю пару вещей об обработке продуктов и санитарии. Но я научился сохранять спокойствие и иначе воспринимать ситуацию, когда продавщица в charcuteriem сначала извлекает мокрую свиную вырезку из упаковки и по ее рукам стекают капли мясной жидкости, а потом теми же руками берет кусок отрезанного паштета, с которым я планировал сделать сэндвич на обед. «Может быть, алкоголь убьет патогены?» — с надеждой думаю я, наливая себе бокал вина, даже зная, что это неправда. Обычно я за обедом много не пью, но если и делаю это, то только прямо пропорционально гигиеническим условиям, свидетелем которых я был во время покупки продуктов, так что иногда просто выбора не остается.

Дома, с весьма ограниченным пространством, мне пришлось стать немного снисходительнее, чем нужно, в вопросах хранения пищи. Когда я разгружаю свою корзину для покупок, оцениваю каждый продукт и спрашиваю себя: «Это действительно нужно убрать в холодильник?»

«У Дейва» горчица, сыр и все маринованное, консервированное или confitdem относятся к категории «может быть», в то время как молоко, мясо и большинство charcuterie получают приоритетный доступ к моему холодильнику. Об овощах я сужу по принципу «в каждом конкретном случае»: если я не буду использовать их в течение следующих двадцати четырех — сорока восьми часов, они отправляются туда же. Крупногабаритные корнеплоды являются исключением: для них холодильник interdit113.

Мясо, свинину, курицу и свежую рыбу я, конечно, убираю в холодильник. Колбасы? Да — по отношению к свежим колбасам, не всегда — для saucisses seches114. Молоко и неферментированные молочные продукты я убираю в холод сразу по возвращении домой, так как не разделяю веру французов в то, что если продукт, например, пастеризован, его можно хранить открытым при комнатной температуре. Как по мне, так это прямой путь к проблемам. С другой стороны, любой, кто покупает пастеризованное молоко, заслуживает худшей участи.

К сожалению, в ситуации, когда вы гостите у кого-то дома весь уик-энд, вы ничего не можете поделать со всеми этими вещами. И рыба du jour115, вполне возможно, была таковой уже неделю назад. Это также означает, что у вас будет возможность хорошо познакомиться с другим еще менее «вкусным» предметом домашнего хозяйства: la serpilliere116.

Что такое la serpilliere, спросите вы? Даже если вы не бывали дома у французов, а просто ходили по улицам Парижа, вы наверняка сталкивались с этими сырыми скрученными тряпками на палках, которыми уборщики гонят по мостовой воду в нужном направлении. Я знаю, знаю. Кажется глупым и архаичным, что нация со скоростными, подобно ракете, поездами, первопроходцы в области сверхзвуковых самолетов, внедрившие эффективнейшую систему киберкоммуникаций все еще моют улицы грязными тряпками — и ими же возят по полу своих кухонь, храня их в укромных углах ванных комнат. 175 176 177 178 179 180 181

Французы любят эти противные и мокрые серые тряпки, они тащат их за собой, переходя из комнаты в комнату, как какое-то «одеяло безопасности». Вообще-то уже немало времени прошло с тех пор, когда Париж представлял собой большое грязное болото и требовалось контролировать и перенаправлять потоки воды. Спустя сотни лет, то есть сегодня, большая часть воды остается там, где ей и следует, — в Сене. И с последними инновациями, такими как занавески для душа, губки и удобные, автоматические или выкручивающиеся без помощи рук, швабры, казалось бы, нет необходимости возить по полам мокрыми тряпками. Но, видимо, есть.

Хотя я и полюбил душ, который французы предпочитают ванне, так и не смог понять, почему во многих домах и отелях в Европе в душе нет занавесок. Все, что требуется, чтобы весь пол, унитаз, туалетная бумага и туалетные принадлежности оказались залиты водой, это всего лишь наклониться за мылом и перенаправить таким образом струи из душа. Не знаю как вам, но лично мне подобное нужно в последнюю очередь — когда я с голой задницей выскакиваю из душа, становлюсь на карачки и начинаю протирать пол в ванной.

А поскольку держатель для лейки душа есть тоже не всегда, я так и не понимаю, куда ее положить, когда намыливаешься. Возможно, следует выключить воду, пока делаешь это, но в моем далеко не самым лучшим образом отрегулированном душе нужно ждать минимум пять минут, пока горячая вода доберется от нагревателя — который может вообще не включиться (по закону подлости это чаще случается зимой) — до лейки. Так что я дарю занавески для душа направо и налево. И знаете, рад, что делаю это. Какое чудесное чувство — выйти из душа на сухой пол и сразу начать вытираться полотенцем. Отличная идея! Буду всегда приносить их с собой в качестве подарка хозяевам, когда меня приглашают домой французы.

Полагаю, что отказ от занавесок в ванных комнатах подкрепляет fidelite1'1'1 французов к la serpilliere, что сродни слишком крупным французским идентификационным карточкам, которые всем предписано обязательно носить с собой, притом что они не влезают ни в один обычный кошелек. Мужчинам не остается другого выхода, как носить сумочки — похоже на постановление французского правительства о том, что все мужчины должны выглядеть как геи.

И когда я спросил своих французских друзей, где логика в отсутствии занавесок в ванной, они в ответ спросили, чем же мы подтираем воду в Америке.

«Шваброй. Красивой и удобной современной шваброй с длинной ручкой».

В этой стране также мужчинам как будто interdit (запрещено) надевать в общественных бассейнах что-либо иное, кроме настолько плотно облегающих Speedo182 183 — «pour l’hygiene, monsieur!»184, что явственно определяется религиозная принадлежность их владельца. Может кто-то мне объяснить, почему плавки-бикини в обтяжку гораздо более гигиеничны, чем более свободные обычные плавки с двумя дополнительными сантиметрами ткани? И почему я, у кого меньше волос на голове, чем у многих мужчин на спине, должен надевать резиновую шапочку — я весь внимание. Не понимаю, как можно вообще беспокоиться о гигиене из-за нескольких дополнительных сантиметров спандекса на плавках, когда повсюду и в большом количестве все эти serpilliere, заражающие население в целом.