Книга Безумство Мазарини - Мишель Бюсси

— Ну… я тогда была молода и привлекательна. Мы два года работали вместе. Насколько помню, ничего особенного. И внешне тоже. При галстуке. Гаденыш. Жуликоватый. Но точно не из тех, кто хладнокровно прикончит главаря банды.

— Тут я с тобой согласен. Что-то явно не сходится.

— Послушай, Каза, что ты надеешься найти такого, чего не отыскали полицейские? Садись-ка лучше на велосипед и разруливай движение. При такой панике на дорогах наверняка полный бардак, и пользы от тебя там будет больше.

Симон обиделся, но виду не подал.

— А был на Морнезе еще какой-нибудь скандал, в котором он мог быть замешан?

— Знаешь, скандалы… здесь их не так уж много случилось. — И насмешливо прибавила: — Хоть мы и живем на разбойничьем острове.

— Я уже говорил, они свои преступления совершают в других местах… как правило. Так что насчет местных скандалов?

— Местных?.. Само собой, была та история с государственными контрактами, из-за которой слетел Валерино. Три года назад пропала шотландская туристка. Четыре года назад потонула яхта миллиардера с двумя пассажирами. Лет шесть назад свихнулся старый фермер, всей семье досталось. Что еще? А, да, голландку восемь лет назад изнасиловали… Всё. И еще трое рабочих, они лет уже десять назад погибли на стройке в Сангвинариях.

Симон уселся на край стола.

— Ладно, убийство и изнасилование можно отбросить. Мне кажется, Валерино не по этой части.

— Да что ты?

— Я не это имел в виду. Подумай сама! Если бы он был замешан в этих преступлениях, полиция связала бы одно с другим. Что у нас остается? А что за история с Сангвинариями?

— Очень давняя история. К тому же Валерино тогда только начал работать.

— Вот именно, начал. Я не верю в совпадения. Рассказывай.

— Этот туристический комплекс должны были построить на берегу, на территории аббатства Сент-Антуан. Место называлось Сангвинарии. Там была куча проблем, потому что земля принадлежала ассоциации по охране исторического наследия. Насколько я помню, мэрия пыталась ее выкупить. В конце концов участок заполучила «темная лошадка», теперь ее название «Евробильд». Да об этом все на острове знают. Через три недели после старта на стройке рухнул подъемный кран. Они строили над старыми подземельями аббатства, там дырка на дырке, как в сыре. Трое рабочих погибли. Наверное, само это название, Сангвинарии, навлекло на них беду. Как видишь, никакого отношения к Валерино история не имеет.

— И они получили разрешение на строительство?

— Конечно, а что?

— А то, что если там проблемы с почвой, то участок не мог быть признан пригодным для застройки.

— Ты мне будешь рассказывать… — Клара посмотрела на часы:

— Каза, пора вернуть трубку на место, мне надо работать. Я не хотела бы упустить радио или какой-нибудь телеканал.

Симон не ответил. До того как Валерино взяли на стажировку в мэрию, он занимался планами землепользования… За несколько месяцев до этой истории с Сангвинариями.

— Клара, у нас есть местные планы землепользования?

— Конечно, что-что, а это у нас есть!

Вскоре Симон разложил на большом овальном столе в зале муниципального совета четыре огромных плана зонирования острова Морнезе. Четыре плана, каждый два на три метра, охватывали всю территорию острова.

— Где должен был находиться этот туристический объект?

Клара ткнула красным лакированным ногтем чуть восточнее аббатства Сент-Антуан, на несколько сотен метров выше Рубиновой бухты.

Симон наклонился, разглядывая.

— Видишь, на плане землеустройства этот участок в заповедной зоне. А это означает, что строить там запрещено!

Клара посмотрела на Симона так, словно он произнес несусветную глупость.

— Еще бы! Ясно, что после несчастного случая там запретили строить.

— Логично. Примерно через пять лет план землепользования устаревает. Значит, после 1990-го его точно должны были пересматривать.

Наверху листа с планом зонирования значилось: «План землепользования Сент-Аргана. Дата изменения: 1996 г.».

— А старый план у нас есть?

Клара молча подняла глаза к потолку. Симон понял.

Архивы. Стремянка. Люк. Пыль.

Через четверть часа он спустился со старым планом землепользования, датированным январем 1990 года — за несколько месяцев до несчастного случая на стройке в Сангвинариях.

Клара успела ответить на три телефонных звонка, но была разочарована: никаких журналистов, только встревоженные туристы, желающие как можно скорее покинуть остров.

— Устала я от них, — вздохнула Клара, входя в зал муниципального совета.

Симон снова разложил планы. Наклонился, проводя пальцем к востоку от аббатства и к северу от Рубиновой бухты. Тот же самый участок, между аббатством и морем, был помечен другим кодом, то есть оказался, в соответствии с градостроительным кодексом, в зоне, пригодной для застройки.

— О чем я тебе и говорила, — заметила Клара.

— Очень странно, что такой участок был пригоден для застройки, — удивился Симон. — Документ составлен экспертами, геологами, экологами, архитекторами. И это было в девяностом, а не в каком-нибудь семидесятом, тогда с окружающей средой и безопасностью считались. К тому же это слишком близко к морю, закон о прибрежных зонах уже действовал, его приняли в восемьдесят шестом. Никаких построек, кроме особых случаев, меньше чем в двухстах метрах от моря.

— Тем не менее эта зона была пригодна для застройки.

Симон задумался.

— Валерино занимался планами землепользования, но он решений не принимал, был всего лишь стажером. Возможно, присутствовал на собраниях, в лучшем случае — записывал, делал фотокопии. Он не мог повлиять на классификацию участков до того, как план землепользования будет утвержден муниципальным советом. Зато…

— Зато?

— Зато, — Симон ударил ладонью по столу, — зато мог подделать план! После того как его утвердили. И все шито-крыто. Непригодный для строительства участок становится пригодным — в обмен, как понимаешь, на некоторую сумму, вознаграждение, так сказать, выплаченное этой фирмой, «Евробильд», или ассоциацией по охране исторического наследия, которой принадлежал участок. Стоимость участка, ставшего пригодным для строительства, вырастала в десять, в сто раз, а может, и больше.

— Да уж, Каза, воображение у тебя богатое. Но как ты собираешься это доказывать десять лет спустя?

Симон не ответил. Он внимательно изучал план землепользования. У интересующего его участка была странная форма. Вся прибрежная полоса относилась к зоне, где строительство было строго запрещено, как и большая часть территории вокруг аббатства, а участок, где разрешено было строить, представлял собой клочок ланд и полей правильной формы, близкой к ромбу, если не считать довольно нелепого отростка, что тянулся наподобие стометрового щупальца почти до развалин аббатства.