Книга Линия Горизонта - Александр Латыпов

– Лукас Виго, один из переселенцев, прилетел на Астарот на одном из первых кораблей. Софи нашла его книгу в родительской библиотеке, после – нарисовала эту картину… – проговорил Джамал.

– Скука смертная, – сообщила Софи, – ту книжку я так и не смогла дочитать до конца.

– Напрасно, – сказал на это Артур. – Лукас Виго считался преступником на старой Земле, потом бежал на кораблях Уоллеса Гранта сюда, на Астарот.

– Он не просто считался преступником, – вмешался Джамал. – Он и был им.

– Спорно. – Артур покачал головой. – Виго потребовал, чтобы его и всех несогласных с законами старой Земли прекратили преследовать и дали им землю, где они могли бы спокойно жить.

– Его хотели арестовать за журнальные статьи, – сказала Софи.

– Да, конечно, это так, – подтвердил Артур. – Объединенное правительство старой Земли придумало лозунг, которым прикрывало все свои действия. Каждый из нас ограничен обществом, в котором живет, и каждый из нас превыше этого общества. Виго был с ним не согласен. Он считал, что ни общество, ни государство не имеют никаких прав на свободы отдельных людей. Много писал об этом, и в конце концов его заметили. Тогда его и всех его единомышленников собрали в бельгийском городке на севере Европы. Виго должен был стать единоличным правителем нового свободного государства. Хотя он и считал это государство – тюрьмой.

– Долгое время так оно и было, – сказал Джамал, указав на картину, изображавшую улицу, украшенную флагами. – Лукасу дали свободу делать все, что он захочет, в том бельгийском городе, но он не должен был вмешиваться во внешние дела. По его собственным признаниям, от правительства старой Земли он получал продовольствие и деньги. Но в какой-то момент его статьи стали настойчиво распространяться по старой Земле – статьи лживые, обвинявшие правителей Земли во множестве преступлений. За одни сутки город был опустошен – большинство его жителей были заключены в последнюю на всей планете, но уже настоящую, тюрьму.

– Вот! Вот, смотри! – Софи притащила Артура к следующей картине, на которой город был в огне, дома стояли разрушенными. Казалось, ее больше интересовали кровавые подробности захвата города, чем подлинная история его падения.

Картины были однообразны, пейзажи скучны – художники, видевшие в своей жизни только Астарот, не могли придумать ничего нового, раз за разом повторяли одни и те же сюжеты.

– Сам Лукас Виго со своими ближайшими соратниками под видом добровольцев-переселенцев сумел укрыться на кораблях Уоллеса Гранта, улетавших к Астароту. Так он оказался здесь.

– История людей, которые не согласились с тем, что общество может решать за человека, – заявила Виктория Стежисс.

Артур обернулся – она стояла на пороге террасы и рассматривала картины.

– Ты упрощаешь, – сказала Софи.

– Нисколько. – Виктория прошла на середину террасы, скрестила руки на груди и покачала головой. – Я читала эту книгу. Лукас Виго отстаивал свое право не меняться ради общества, которому он не был чем-либо обязан. Его хотели заставить полюбить и принять вещи, ему противные. Он отказался, и его заперли в крошечном городке. Его и тысячи его последователей. Он хотел донести до людей простую мысль – ненависть и честолюбие также свойственны человеку, как и многие, многие другие вещи, к которым так стремились наши предки.

– Каждый из нас ограничен обществом… – начала было Софи, но Виктория перебила ее, смерив высокомерным взглядом:

– …В котором он живет, и каждый из нас превыше этого общества. Чушь. Виго высмеивал этот глупый лозунг. Мы не ограничены обществом, мы можем делать все, что захотим.

– Вы обе прочитали книгу, и обе ее не поняли, – тяжело вздохнул Джамал. – Не поняли так же, как не понял лозунг Лукас Виго. Вы обе боитесь окружающих людей, которым нужно помогать…

– Еще чего, – фыркнула Софи.

– Тогда почему ты сбежала от родителей? Ты боишься снова вернуться к ним, потому что знаешь – там тебя снова начнут опекать.

– Знаешь, Джамал. – Виктория окинула взглядом картины. – Соглашусь с ней. Я не боюсь ни вас всех, ни полицию, ни Совет, ни самого Архитектора.

– Лукас Виго боялся, что его соседи начнут ему диктовать, что делать и как жить. Но соседям в общем-то наплевать. Нормальным соседям, которые не боятся других, так же как Виго боялся их самих. Это лозунг про разум, а не про тюрьмы. А Бельгия превратилась для него как раз в тюрьму, но Виго понял это слишком поздно. Он не захотел ничем помочь ближнему…

– Он и не должен был. Каждый из нас может делать все, что захочет, – за это мы и боремся. Лорды ограничили нас суровыми законами, которые… – начала говорить Виктория.

– Которые нужны нам, чтобы выжить, – перебил ее Джамал. – Всем вместе.

– Дурак, – констатировала Виктория и взглянула на Васильева. – Артур, ты идешь? Я уже насмотрелась на эти картины.

– Да, я догоню скоро. Иди, куда мы договаривались… Простите ее за это. – Артур повернулся к художникам, застывшим на месте и наблюдавшим за Викторией, медленно плывшей по дороге прочь.

– Не извиняйся, это мои слова ее так задели, что она даже убежала. – Джамал пожал плечами и почесал свою густую черную бороду. – На старой Земле люди боролись за то, чтобы этот лозунг, как Виктория его назвала, хотя бы чего-то стоил. Его нужно прочувствовать с изнанки, самому дойти до него. Виктория же… она не способна на это. Ее разум – в тюрьме, из которой сложно выбраться.

Артур неуверенно улыбнулся:

– Виктория бывает груба. Кстати, Софи, можно тебя на секунду?

Девушка бросила короткий взгляд на Джамала, тот молча отошел к выходу.

– Хотел тебя спросить о Михаиле…

– Что тебе нужно от него? – Софи нахмурилась, сразу поняв, о ком идет речь, и скрестила руки на груди.

– Что у тебя с ним?

– Тебе какое дело?

– Он хочет вернуться к нам перед самым восстанием.

– И что дальше-то? Пусть возвращается. Или ты думаешь, не попытаюсь ли я через него на твоих людей воздействовать? – Взгляд ее стал насмешливым. – Дурень ты. Да, мне не нравится ваша затея с захватом власти в Городе, но мне ее не остановить. Да и не хочу я этого. Что до Михаила – я с ним сплю. Подробности рассказать?

– Нет. – Вести этот разговор Артуру было неудобно с самого начала. Что его вообще сподвигло заговорить на эту тему?

– А если бы мы были просто… ну, не знаю. Друзьями. Если бы я учила его рисовать в его доме – ты бы сказал, что так не бывает?

– Софи, прости, я должен был спросить, – сказал виновато Артур.

– Я понимаю, конечно. Но в общем и целом не твое это дело. – Девушка отвернулась от него и молча ушла в дом.

Артур вздохнул и пошел к лестнице.

– Постой, Артур, – внезапно Джамал остановил его, – тут одна из моих учениц хотела с тобой поговорить. Точнее, это я хочу, чтобы она тебе кое-что рассказала. Она придет сюда сегодня, но ближе к ночи. Может быть, зайдешь часов в одиннадцать?