Книга Ловушка для Буратино - Валерий Роньшин

— Уже четырнадцать лет, — поправил же- ну Молодцов. — Пора взрослеть. Я в его годы ого-го каким был. Помню, помог милиции в Пскове банду Комбинезонова взять. Такая заварушка со стрельбой была — приятно вспомнить…

— Тогда время другое было.

— Время всегда одно, — философски ответил Суперопер и, засунув пистолет в плечевую кобуру, надел потертую кожаную куртку. — Пошли, сынок.

— Димка, чтоб никуда там не лез, — наставительно сказала мать. — Узнаю — уши оборву.

— Ладно, — ответил Димка.

Они вышли на улицу. Идти было сравнительно недалеко. Молодцовы жили в Озерном переулке, а Следственное управление, где базировалась «Ударная группа по борьбе с бандитизмом», располагалось на Захарьевской улице, рядом с питерским ФСБ. Им надо было только дойти до Литейного проспекта и свернуть направо.

— Пап, — спросил Димка, — а ты мне пушку-то дашь?

— А как же, — хмыкнул Молодцов-старший.

Они вошли во внутренний дворик Следственного управления. Здесь их ждала ударная группа. Димка был знаком со всеми оперативниками. Вот Миша Сорокин по прозвищу Малыш, гигант под два метра ростом; он мог играючи согнуть пальцами толстый гвоздь. Вот Гена Зотов по прозвищу Зоркий Глаз; это прозвище он получил за меткую стрельбу. Димка сам видел, как Гена в тире сажал пулю в пулю. Вот бывший автогонщик Семеныч, ас-водитель, умеющий запросто вести машину на двух колесах. А вот его «верный конь» — «уазик» — со множеством пулевых отверстий на ветровом стекле и дверцах.

Оперативники, щурясь на солнышке, смотрели, как к ним подходят оба Молодцова. Отец и сын.

— Принимайте пополнение, — сказал Григорий, кивнув на Димку.

— Теперь-то мы живо с бандитами управимся, — раскатисто засмеялся Миша Малыш.

Суперопер достал из кармана портсигар, на крышке которого была выгравирована надпись: «Григорию Молодцову — мастеру силового задержания».

— Закуривайте, мужики, — протянул он раскрытый портсигар оперативникам.

Те взяли по сигаретке и разом задымили.

— Ну как дела? — спросил Молодцов.

— Пока тишь да гладь, Григорий Евграфыч, — ответил Гена Зоркий Глаз.

Не успел он это сказать, как в кабине «уазика» заработала рация.

— «Первый», «Первый», я — «Пятый». Прием.

Семеныч залез в кабину и взял микрофон.

— «Первый» слушает.

— Немедленно бурум-дурум-дурум-бу-рум, — неразборчиво проговорила рация. Как и «уазик», рация была старая и регулярно откалывала подобные номера.

— Чего, чего? — переспросил Семеныч. — Повторите.

— Бурум-дурум-дурум-бурум, — повторила рация.

На этот раз Семеныч все понял.

— Гриша, — повернулся он к Молодцову, — на Сенной братва разборку устроила. Палят друг в друга из автоматов.

— Заводи колымагу, — приказал Суперопер. — Едем.

Оперативники быстро заскочили в «уазик», Семеныч дал по газам, и машина, выехав из ворот Следственного управления, понеслась в сторону Сенной площади.

«Тихое» дежурство началось.

Глава III Прогулка в Таврическом саду

Ромка и Лика медленно брели по дорожкам Таврического сада.

«Что б такое сказать?» — мучительно соображал Ромка.

Если в школе он худо-бедно находил темы для разговоров с Ликой, то сейчас прямо как отрезало. Он совсем не знал, о чем с ней говорить.

Уже минут десять они молчали.

— Хорошая сегодня погодка, — наконец выдавил Орешкин.

— Да, — ответила Лика, — неплохая. Они снова замолчали.

— Лето скоро, — сказал Ромка шагов через тридцать.

— Угу, — согласилась Соломатина. — Скоро.

Тут Ромка понял, о чем можно поговорить.

— А ты на каникулах куда поедешь? — спросил он.

— Еще не знаю, — пожала плечами Лика. — Мы с родителями пока не решили. Но скорее всего — на Канарские острова.

Ромка подумал, что Лика шутит, и тоже пошутил:

— Что хорошего на этих Канарских? Езжайте лучше на Багамские.

— Ой, нет, — поморщилась Лика. — На Багамах мы были в прошлом году. Мне там дико не понравилось. Мне вообще Штаты не нравятся.

Орешкин понял, что Лика не шутит.

— Ты была на Багамских островах?

— Да. Мы каждый год за границей отдыхаем.

— И в Париже была?

— Конечно.

— А в Австралии?

— И в Австралии. Мы месяц в Сиднее прожили.

Для Ромки слова Париж, Сидней, Канарские острова звучали примерно так же, как Марс, Юпитер, Млечный Путь… Это было что-то очень далекое и недостижимое. Сколько Орешкин себя помнил, он всегда проводил лето у бабушки в деревне.

Дорожка повернула налево, и теперь они шли вдоль чугунной решетки сада.

— А вон там я живу, — показала Соломатина на дом, стоящий за оградой, через дорогу. — Мы недавно здесь квартиру купили.

— А где твои окна?

— На третьем этаже. Отсчитай от угла двенадцать окон. Это и будет наша квартира.

— Двенадцать окон?! — поразился Ромка.

— Да, двенадцать.

— Сколько же у вас комнат?

— Семь.

Орешкин даже остановился. Семь комнат!.. Ничего себе заявочки!

— Четвертое и пятое окна — моя комната, — показала Лика.

Но Ромка смотрел не на окна, а на Лику.

— Сколько ж твой отец выложил за такую квартирку?

— Ой, я не знаю. Кажется, очень много. В этом районе дорогие квартиры.

— Выходит, твои родители «новые русские»?

— Ну да, — спокойно подтвердила Лика. Орешкин нахмурился. Он не раз слышал, что «новые русские» сплошь бандиты и мошенники.

— Все «новые русские» — бандиты и мошенники, — не удержавшись, сказал Ромка.

— Почему все? Не все. Мой папа, например, не бандит и не мошенник.

— А откуда у него такие деньги?

— Заработал.

— Разве можно в нашей стране честным путем заработать сотни тысяч долларов?

— Видишь ли, мой папа физик-электронщик. И к тому же изобретатель. За каждое изобретение он получает процент от прибыли. Так что все по-честному.

И в самом деле по-честному выходило.

— Извини, — буркнул Орешкин.

— Да ничего, — сказала Лика. — Ты же не знал. Между прочим, мой папка совсем не такой «новый русский», каких по телику показывают. Он настоящий ученый. И деньги ему до лампочки. Он постоянно что-то изобретает. Даже когда мы на курорте отдыхаем, папка, вместо того чтобы идти с нами на пляж, запрется в номере и пишет формулы в блокнот.