Книга Янка - Тамара Михеева

А потом пришел сентябрь.

Город пустел постепенно. Будто воздушный шарик с маленькой дырочкой, из которого медленно выходит воздух. Сначала уехали семьи с детьми. Закрылся детский оздоровительный лагерь у подножья Горы. На пляже утих визг и писк. Там остались только модные старушки с маленькими собачками на тонких поводках, брюхастые дядьки да неформалы. Неформалов было много. В конце августа они лавиной сходили с гор, заполняли улицы и пляжи от Коктебеля и до Поселка. По вечерам жгли костры прямо на набережной, стучали в тамтамы, пели песни под гитару. Фаеры устраивали представления, бросив у ног помятую шляпу с грустной горсткой мелких монет.

Янке с Ростиком строго-настрого запрещалось подходить к неформалам и разговаривать с ними. Но Янке нравилось наблюдать за их особенной, непонятной жизнью. В детстве она даже мечтала сбежать из дома и с ними бродить по свету.

Янка всегда приезжала сюда только летом, и ей казалось, что здесь всегда так: жарко, шумно, многолюдно, сплошной праздник, вечный карнавал. Она не могла представить, как живет Поселок осенью и зимой. И вот осень пришла. А жизнь продолжалась. И надо было ходить в школу, а вечерами в клубе показывали кино, иногда устраивали концерты. Работали магазины. Ходили в Феодосию и Симферополь автобусы. Шумело море.

Янке пришлось открывать Поселок заново. Он был похож и не похож на ее летний мир, к которому она привыкла и думала, что знает его, как содержимое своей сумочки. А он вдруг оказался огромным чемоданом с тысячей потайных кармашков и отделений. Надо узнавать, где библиотека, поликлиника, почта. Хочешь отправить Майке письмо по «мылу» – ищи интернет-кафе, потому что у бабушки интернета дома нет, а новый телефон папа хоть и обещал, но так и не купил, и она ходит со старым, кнопочным.

Поселок всегда был бедным и простым, а тут вдруг обнаружился в нем целый квартал богатых вилл с лужайками, фонтанами, заборами. Кто в них жил и жил ли, Янка не знала. Ей вообще казалось, что она теперь мало что знает, а понимает еще меньше. Мама с Ростиком быстро начали «гхэкать» и «шокать», а Янка усиленно за собой следила, старательно говорила без всех «диалектных особенностей», будто и этим хотела отгородиться от мира, который ей навязали.

Хорошо еще, что у нее были Даша и Таль. Они помогали ей, каждый по-своему, в своем стиле. И если бы не они, в местной школе Янке пришлось бы совсем туго. Учителя-то приняли ее хорошо. Поспрашивали, что и как было в ее школе, что уже прошли. Особенно ей классная понравилась, Диана Васильевна. Она молодая была и красивая. Вела физику, и как-то так вела, что даже Янка все понимала. И разговаривала классная по-человечески, без нотаций, не то что мама. Но ведь школа – это не только учителя.

В конце первой учебной недели устроили дискотеку для восьмых-одиннадцатых классов, и Янка, конечно, пошла. Потому что это маме можно было закатывать истерики, что не собирается она тут ни к чему привыкать, но умом-то она понимала: хочешь не хочешь, а привыкать придется, общаться придется или, как дед говорил, «вливаться в коллектив». Иначе что за жизнь будет?

В столовой убрали столы, поставили аппаратуру. Десятиклассники вели сначала какую-то конкурсную программу, на которую Янка смотрела снисходительно, ну а потом начались танцы. Янка сидела рядом с Дашей и думала, что в своей школе у нее не было ни одного свободного медленного танца. Уж если не Рябинин, то Ивлин, не Ивлин, так Орехов, а на худой конец Иванов или Семин. А тут… да и кто ее может пригласить? Ну не Таль же! Он одного с ней роста, а когда она на каблуках, как сейчас, даже ниже, чего смеяться-то…

– Потанцуем?

В первую секунду она даже не поняла, кто это: высокий, красивый, глаза не смотрят, а гладят.

– Яночка, детка, ты что же, меня не узнала?

И только тогда – узнала. С Яриком Шрамко они на соседних улицах здесь жили. С пятилетнего возраста, наверное, вместе тусили, только она не видела его года два уже. И, надо сказать, многое потеряла. Просто красавчик! Такой весь… «Обалденно-офигенный», – говорила про таких Майка. Янка легко поднялась со стула и протянула ему руку. Ярослав вытащил ее на середину зала. От него пахло пивом и чем-то еще противным, но Янка старалась об этом не думать. Ярослав прижал ее крепко, так, что даже дышать было трудно. Ей сделалось не то чтобы неприятно или страшно, а просто не по себе. Она еле дождалась последних аккордов и сбежала под Дашину защиту.

– Ты со Шрамко танцевала? – тут же накинулась на нее Даша. – Ты ему понравилась? Он такой бабник, Ян! Ты поосторожнее с ним…

Янка фыркнула. Но Даша чуть наклонилась к ней и прошептала:

– Он с Оксанкой Мельник спит, правда-правда.

– Прямо-таки спит?

Даша закивала. Янка нашла взглядом в толпе школьников высокую Оксану Мельник. Она ее почти не знала – так, слышала от Даши всякие глупости, ну и пересекались раньше пару раз на пляже.

– Она если увидит, что Шрамко к тебе клеится, глаза выцарапает. Она в конце того года девчонку одну избила, не нашу, с ней Шрамко в Коктебеле крутил, а Мельник узнала. У нас весь Поселок говорил…

– Я, что ли, к нему клеюсь? Меня от него тошнит! – вскинулась Янка.

– Ну, ей ты это вряд ли докажешь.

– Дикость какая-то… – пробормотала Янка и подумала: хорошо, что Ярослав Шрамко учится в параллельном классе. А Оксана вообще на год старше.

После дискотеки Шрамко опять подошел к ней.

– Тебя проводить, моя королева?

– Я не нуждаюсь в ваших услугах, паж, – парировала Янка.

Лицо у Шрамко окаменело, будто он пощечину получил. Но Янке и правда не хотелось с ним тащиться через весь Поселок. Она во время танца-то не знала, куда себя деть, о чем поговорить.

– Значит, так, да? Прямо в душу ты мне плюнула, Яночка.

Янка растерялась, не нашлась что ответить и просто обошла Шрамко, как шкаф. Домой пошла с Талем. С ним хотя бы весело.

И с этой дискотеки кончилась Янкина спокойная жизнь. Шрамко оказался та еще заноза в заднице. В понедельник он поймал ее у столовой на большой перемене:

– Куда собралась, лапуля? Что же ты, Яночка, не звонишь, в гости не приходишь?

– А должна?

– Ну как же! Приехала, в школу пришла и даже не навестила старого приятеля… Нехорошо, детка, неправильно. Прямо плевок в душу.

Ладонь упирается в косяк двери. Мускулы играют. Глаза такие ясно-невинные. Самое обидное, что ведь раньше они дружили. Не в том смысле, что «встречались», а просто дружили, как с Талем, носились вместе по бахчам и бухтам. А еще было обидно, что он и правда красивый. Очень. Янка даже чуть-чуть влюбилась в него года три назад…

Она нырнула под его рукой и пошла дальше. Коленки чуть-чуть дрожали.

С этого дня Шрамко с друзьями все время старались оказаться поблизости и, встав за ее спиной, говорили в пространство:

– Значит, в душу наплевала? Значит, сапогами грязными прошлась? Ну-ну!