Книга Русская Америка. От первых поселений до продажи Аляски - Светлана Федорова

Интерес к русским арктическим плаваниям, с которыми главным образом связывали проникновение первых русских в Северо-Западную Америку, возник в России в 50-х годах XVII в., когда до Москвы дошли смутные сведения о «дежневских» открытиях 1648 г. И как ни фантастичны были донесения из Москвы шведского комиссара Иоганна де Родеса к королеве Христине от 28 апреля 1652 г. (о снаряжении русскими экспедиции в американские земли, якобы открытые якутским воеводой Дмитрием Францбековым), чрезвычайно характерно, что такая возможность в те годы считалась вполне реальной.

Раннее русское поселение на Аляске

Помощник Беринга по Первой Камчатской экспедиции (1725–1730) капитан М. Шпанберг в рапорте в Адмиралтейств-коллегию от 27 января 1746 г. сообщал, что «в бытность… в 729 г. в тамошних местах» (по-видимому, на Камчатке) участникам экспедиции доводилось слышать о некоих русских, поселившихся на Американском материке. Их появление там Шпанберг связывал с дрейфом «в давнопрошедших годех» нескольких судов, вышедших в составе экспедиции из устья Лены на восток в обход Чукотского носа. И вот спутникам Беринга стало «слышно, будто против Суксунского носу на Большой землице некоторые из того народа еще находились, почему уповательно из оных и ныне (т. е. в 1729 г. — С Ф.) находятца».

После такого сообщения вполне понятен интерес, проявленный к этой проблеме в период подготовки Второй Камчатской экспедиции (1732–1743), когда научными силами был начат систематический целенаправленный сбор документальных доказательств, подтверждавших реальную возможность плаваний из северных устьев сибирских рек вокруг Чукотского носа к Камчатке.

Руководителем одного из сибирских отрядов Второй Камчатской экспедиции Г.Ф. Миллером в 1737 г. были обнаружены в архиве Якутской воеводской канцелярии отписки и челобитные казака Семена Дежнева, а также записи опроса о «новых землицах». Выдержки из этих документов и новейшие данные о полярных плаваниях Миллер объединил в труде «Известия о северном морском ходе из устья Лены ради обретения восточных стран», который Беринг вместе со своим сопроводительным письмом от 27 апреля 1737 г. отправил в Адмиралтейств-коллегию адмиралу Н.Ф. Головину. Более развернутый комментарий к документам был сделан Миллером в 1758 г. в «Описании морских путешествий по Ледовитому океану и Восточному морю, с Российской стороны учиненных».

Из отписок и челобитных Семена Дежнева явствовало, что в 1648 г. русские мореходы, выйдя из устья Колымы, обогнули Чукотский нос, доказав существование пролива между Азией и Америкой. Во время этого плавания четыре коча из семи пропали без вести.

Опрос о «новых землицах» проводился Якутской воеводской канцелярией в феврале 1710 г. Со слов служилого человека Никифора Малчина (Малгина) якутским воеводой Д.А. Траурнихтом и дьяком Иваном Татариновым были записаны подробности похода Тараса Стадухина. Этот торговый человек в конце 60-х годов XVII в. попытался на кочах повторить маршрут Ф. Попова — С. Дежнева 1648 г. Во время похода Тарас Стадухин получил сведения, будто на острове «в Пенжинском море живут люди бородатые, платье носят долгое, а русских называют братьями». Комментируя эти показания, Миллер не без основания полагал, что в них причудливо смешались известия о «Большой земле» — Америке и Курильских островах, на которых в отличие от северо-восточной оконечности Азии и Аляски живут бородатые люди. Однако предположение о существовании русского поселения на Американском материке не было, по мнению Миллера, фантастическим вымыслом. «Подлинное известие имеется, — писал он в 1737 г. о сведениях, полученных в Анадырском остроге от чукчей, — что с восточной стороны Чюкоцкаго носу есть за морем островы или матерая земля… бородатые люди и долгое платье оным известием подтверждаются; от них же получают деревянные чашки, которые с рускою работою во всем сходны; и надеются, что помятнутые люди подлинно от руских людей произошли, которых прадеды во время бывших в прежние годы морских путей, имея на море несщастие, на сих островах или матерой земле остались».

Эти сведения, а также записанные в Анадырске «в капитанском звании подьячим» Петром Татариновым в 1718 г. «скаски» чукчей привлекли внимание еще одного участника Второй Камчатской экспедиции — переводчика Я. Линденау. В составленном им «Описании о Чукоцкой земле, где оная имеетца» (1742 г.) история возникновения поселения, из которого на азиатский берег поставлялась деревянная посуда, излагалась чукчами якобы со слов его русских обитателей: «И по разглагольствованию тех чукч, имеется через русских людей известие заподлинно так, что якобы купецким людям двенадцатою кочами минувших лет за семьдясят или более (следовательно, в 70-х годах XVII в. — С. Ф.) Колымскому среднему зимовью, где прежде ярмонга бывала, для торгу пошедших и от сильных морских погод друг от друга разшедшихся, иные в Камчатку проплыли, а иные к тому острову, которой Большею землею называетца, пристали и, тамо жительствующими народами совокупившися, у них поженились и расплодилися».

Таким образом, среди коренного населения крайнего Северо-Востока Азии и сибирского промышленного люда уже в начале XVIII в. бытовала легенда об острове или «Большой земле» к востоку от Чукотского носа, где обосновались русские поселенцы.

Первые преднамеренные попытки достичь Северо-Американского материка в северных широтах были осуществлены русскими мореходами во второй четверти XVIII в. Опередив правительственные экспедиции, предприимчивый мореход Прокопий Нагибин (1725 г.) безуспешно старался добраться до берегов Аляски против Чукотского носа. Сообщение о другом походе из Анадырской крепости на построенном там небольшом суденышке-шитике встречается у Линденау: «И на том судне служилые Афанасей Мельников да Василей Щипицын с протчими с тритцатью человеки служилыми… пошли в свой вояж следовать до оные Большие земли». Линденау отметил, что служилые пошли в плавание «ради» того, чтобы отыскать соотечественников, занесенных когда-то бурей на «Большую землю» — Америку и поселившихся там. Поход этот, окончившийся крушением судна и возвращением команды «сухим путем» в Анадырскую крепость, по-видимому, относится к 1728 г. В 1729–1730 гг. А. Мельников снова отправился на Чукотский нос, где упорно, но тщетно пытался уговорить «зубатых чукчей» на санях по морскому льду отвезти его на «Большую землю». Препятствием служили не только суровые природные условия и плохая техническая оснащенность этих экспедиций, но и упорное сопротивление чукчей их объясачиванию и проникновению русского влияния в сферу их торгового обмена с американскими эскимосами. Практически ни указанные экспедиции, ни правительственная экспедиция И. Федорова — М. Гвоздева, участники которой в 1732 г. посетили острова в Беринговом проливе (остров Ратманова и остров Крузенштерна) и на боте «Св. Гавриил» лавировали вблизи северо-западной оконечности Американского материка, ничем не пополнили данных о русских на Аляске.

Круг сведений о раннем русском поселении на Аляске расширился при проведении в 60-х годах XVIII в. канцелярией Охотского порта опроса казаков Анадырского гарнизона, побывавших в походах по Чукотке и на северо-восточной ее оконечности. Примечательно, что, кроме известий о бородатости русских поселенцев на «Большой земле», об их «долгом» платье и употреблявшейся в быту деревянной посуде, в рассказах появились первые упоминания о жилище. Так, Иван Гребешков в 1762 г. показал: «А народы на них (островах или Американском материке.-С.Ф.) живут как русския всем образом сходны, и которые старообразны, у тех бороды отрощены, а у молодых нет… Домы у себя оные народы рубленые как руские». Ему вторил казак Леонтий Вершинин: «А за теми двумя островами имеетца да матерая Большая земля, на которой живут бородатые подобные руским людям».