Книга Девочка из города - Любовь Воронкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Груша очнулась, бросила ложку и сказала:
– Тогда пусть и Валентинка встает картошку чистить. Старшие чистят, а она нет?
– Вставай, дочка, пора! – сказала мать.
Валентинка с сожалением вылезла из-под тулупа. Она умылась над кадкой и тоже подошла к чугуну.
Как чудно! Чужая женщина зовет ее дочкой. Значит, и Валентинка должна называть ее мамой?
Валентинка чистила горячую картошку, обжигала пальцы, а сама то и дело взглядывала на хозяйку. Худенькая женщина с гладкими светло-русыми волосами. На лбу у нее три морщинки. Сквозь рыжеватые ресницы весело поглядывают яркие синие глаза. Может быть, она добрая… Только совсем, совсем не похожа она на молодую черноволосую Валентинкину маму.
«Мама! Мамочка!..»
Таиске попадает от матери
Дверь хлопнула. Кто-то вошел в избу. Валентинка оглянулась и чуть не уронила картошину. Лохматый старик, который пригрезился ей вчера, стоял у порога и снимал полушубок.
– Кто это? – прошептала она.
– Это наш дедушка, – ответила Таиска. – Отцов отец.
Какие густые белые у него кудри! И какие косматые брови, даже глаз не видно!
Вот таким стариком пугали Валентинку, когда она была совсем маленькая: «Если будешь плакать, придет старик с мешком и заберет тебя!» Теперь она будет жить у этого старика в доме и называть его дедушкой. А он, как видно, сердитый…
Мать поставила на стол блюдо картошки со шкварками.
Романок почувствовал вкусный запах и поднял вихрастую голову:
– Ишь какие! Сами едят, а меня не зовут!
– Спать-то и не евши можно, – ответил дед.
Но Романок уже соскочил с печки.
Валентинка не знала, куда ей садиться.
– Садись к окошку! – шепнула ей Таиска.
Валентинка села. Это было самое удобное место: и никто не толкает, и можно в проталинку заглядывать на улицу.
– Мамка! – вдруг закричала Груша. – Ну посмотри, она на мое место села!
– Ну и что ж! – ответила мать. – Пусть сидит.
– Нет, не пусть! Я всегда там сижу! Уходи оттуда, постарше тебя есть!
Валентинка молча встала. Но когда она хотела сесть на табуретку, которая стояла рядом, Романок закрыл ее руками:
– Не садись! Это я принес!
– Иди сюда, – сказала мать Валентинке, – садись рядом со мной. Да руки-то, не стесняйся, протягивай. Бояться тебе некого, ты теперь здесь не чужая.
Валентинка ждала, когда ей дадут тарелку. Но никаких тарелок не подали на стол, а все ели прямо из большой миски. Ложки у нее тоже не оказалось. Она сидела молча, положив руки на колени, и не знала, что делать.
– Ты что же не ешь? – спросила мать. – У нас зевать некогда, как раз без завтрака останешься.
Романок и Таиска переглядывались и потихоньку смеялись чему-то.
– Ты что же это, видно, картошку не любишь? – сказал дед. – Ну, да ведь у нас не город. Колбасу не продают.
Валентинка сидела опустив голову. Она думала, что это ей нарочно не дали ложку и теперь смеются. Может, ей встать и уйти из-за стола?
– Да у нее ложки нет! – догадалась Груша. – Куда же она ложку дела? Ведь я всем подала.
– Как так нету? – живо сказала Таиска. – Да вот она лежит.
И она отодвинула хлебную ковригу, за которой притаилась деревянная ложка.
– Это что еще? – закричала мать. – Что за фокусы?… Валентинка, возьми ложку да хлопни ее по лбу, чтоб ей в другой раз неповадно было!
И тут же сама хотела хлопнуть Таиску. Но девчонка живо юркнула под стол.
– Вот и сиди там! – сказала мать. – Мало тебе над Романком мудрить, так теперь к другой привязалась?… А ты, Валентинка, что сидишь, как курица? Видишь – ложки нет, кричи: «Дайте мне ложку!» Разве можно себя в обиду давать?
– А меня Таиска один раз на худой стул посадила, – сказал Романок, – я даже шлепнулся!
Таиске надоело сидеть под столом. Она вылезла с другой стороны, возле деда, здесь уж мать ее ни за что не достанет!
Сначала Таиска сидела хмурая, но скоро все забыла и опять повеселела. Когда налили чай, она придвинула Валентинке синюю мисочку и шепнула:
– Бери сахар!
Валентинка положила, как дома, две ложки. А Таиска уже снова сидела возле Романка, и снова оба давились от смеха.
Валентинка хлебнула чаю, сморщилась и поставила чашку обратно. Таиска и Романок так и прыснули.
– Что, обварилась? – спросил дед. – Ты не по-городскому пей, а по-нашему, по-деревенски – из блюдечка. Вот и не обваришься.
– Мамка, – крикнула Груша, – гляди-ка, да они ей вместо сахару соли дали!
Мать хотела схватить Таиску за косички, но та выскочила из-за стола и убежала в горницу.
Мать налила Валентинке свежего чаю:
– Пей, дочка!.. А ты, Таиска, запомни: уж доберусь я до тебя – не проси милости!
Груша ушла в школу. В сумку с книгами она засунула бутылку молока, кусок хлеба и сладкую пареную брюкву. До обеда далеко – проголодаешься.
Таиска позвала Валентинку в горницу и вытащила из-под кровати ящик. Там лежали ее куклы, все растрепанные, раздетые, с облупленными носами. Но у Валентинки, когда она увидела их, даже румянец проступил на щеках. Как давно уже не играла она в куклы! Таиска схватила одну куклу за ногу, показала:
– Это Верка!
Другую подняла за косу:
– Это Клашка!
Потом снова пошвыряла в ящик:
– Ну их! Пойду на улицу!
Таиска убежала гулять. Романок увязался за ней.
Мать села чинить белье: завтра суббота, надо всей семье баню устраивать, надо чистые рубашки приготовить. А Валентинка подсела к ящику. И тотчас куклы ожили и заговорили с ней.
– Где вы были? – спросила Валентинка. – Почему вы такие растрепанные? Почему вы голые?
– Это мы от немцев бежали, – отвечали куклы. – Мы все бежали, бежали – по снегу, через лес…
– Ну ладно, ладно! Не будем про это говорить… Сейчас надо сшить вам платья. Посидите немножко.
Валентинка подошла к матери:
– Пожалуйста…
И запнулась. Валентинка не знала, как назвать ее. Тетя Даша? Но ведь эта женщина ее в дочки взяла! Значит, мама?…
А мать глядела и ждала, как девочка назовет ее.
