Книга Кирюшкины миры (сборник) - Анатолий Аргунов

Из соседского дома, где жили теперь дачники, вышла женщина. На руке она держала серую с разорванным ухом кошку.

— Вам чего? — спросила она поздоровавшись.

— Да ничего, — тихо ответил Кирилл Васильевич. — Приехал вот свой дом проведать.

— А-а-а, — равнодушно произнесла женщина, а потом встрепенулась. — Может продадите? Мои знакомые купят и цену хорошую дадут.

— Подумаю, — ответил Кирилл Васильевич. — А у вас интересная кошка. Ухо-то что, порвала?

— Нет, с рождения такое, — женщина погладила кошку.

Та замурлыкала, и что-то совсем родное и давно забытое почудилось в этом мурлыканье Кириллу Васильевичу.

— Порода такая, с разорванным ухом. Вот котят недавно принесла, и все как один — серые, с разорванными ушами.

— А можно их посмотреть? — попросил Кирилл Васильевич.

— Да чего ж нельзя? Проходите в дом. У нас трое кошечек и один кот. Смотрите сколько хотите. За просмотр денег не берём, — засмеялась женщина. — А это кто у вас, внук?

— Да, — кивнул Кирилл Васильевич.

— Похож, вылитый дед.

Слушая женщину, они пошли вслед за ней. На веранде кошка соскочила с рук хозяйки и прыгнула в ящик, откуда донеслось мяуканье котят.

— Можно мне кота посмотреть? — странным голосом спросил Кирилл Васильевич.

— Да отчего же, вот он.

Хозяйка засунула руку в ящик и через секунду достала маленького зеленоглазого котёнка с разорванным ухом. Тот тихо попискивал в руках хозяйки.

— Можно я куплю его у вас? — неожиданно сделал предложение Кирилл Васильевич.

Пятилетний внук с любопытством посмотрел на деда:

— А куда мы его денем?

— С собой возьмём.

Женщина замахала руками:

— Ещё чего! Берите даром. Куда мне их столько?

— Спасибо, — сказал Кирилл Васильевич и бережно взял котёнка в руки, прижимая его к щеке.

Тот лизнул его шершавым языком, как когда-то кот Сенька.

— Ну вот, признал меня, — заулыбался Кирилл Васильевич.

Он ещё о чем-то поговорил с женщиной, а котёнок тем временем свернулся клубочком и спал на руках, изредка шевеля своими длинными усами.

Так, в большом городе, на квартире Кирилла Васильевича, снова появился кот — Сенька-второй. Внук был без ума от весёлого и сообразительного котенка и все время спрашивал:

— Дедушка, а почему ты его Сенькой-вторым назвал? Кто был Сенька-первый?

— Как-нибудь я тебе обязательно расскажу, — отвечал Кирилл Васильевич.

Так и родились эти рассказы про кота Сеньку.

Сиротка

Сиротка появилась в доме Кирюшки совершенно случайно. Сосед-путеец переезжал работать на Север и продал корову отцу Кирюшки.

— Забирай, Василий Иванович, — сказал сосед. — На севере вместо коровы оленей держать буду, — и засмеялся.

Отец привел корову во двор на верёвке, привязанной за рога. Корова упиралась и никак не хотела заходить в новый для неё двор. Помогла мать Кирюшки: она вынесла из дома два куска чёрного хлеба, посыпанного крупной солью, и это решило исход дела. Корова съела сначала один кусок, затем потянулась за вторым. Но Кирюшкина мама, протягивая второй кусок, поманила корову за собой во двор.

— На, на, Сиротка. Не бойся, никто тебя не обидит.

Так корова получила своё новое имя — Сиротка, хотя прежние хозяева звали её Бурёнка. Корова послушно пошла за матерью, помахивая своим длинным хвостом, зорко озираясь своими большими глазами на маленького Кирюшку.

Известно, что коровы маленьких детей не очень любят. А вот откуда эта нелюбовь — неизвестно. Видно, когда они были ещё телятами, их пасли малолетние ребята. А ребята есть ребята, без шалостей не могут. Вот и доставалось телятам от них. Но зато потом, став взрослыми коровами с длинными рогами, они не пропускали случая отомстить своим обидчикам. Во всяком случае, так объяснил Кирюшке бодливость коров его отец.

Когда корова была уже во дворе и мать пошла готовить ей пойло из воды и хлеба, Кирюшка как хвостик последовал за матерью.

— Мама, а почему ты её Сироткой назвала? — допытывался он.

— А как почему? — ответила на вопрос вопросом мать и терпеливо пояснила. — Сам посуди: прежние хозяева уехали и оставили одну, сирота она стала, вот отсюда и Сиротка.

— А она привыкнет к новому имени? — не унимался Кирюша.

— Привыкнет, — отвечала мать. — Человек и тот привыкает, а животное ещё быстрее, — добавила она как бы самой себе.

— А молоко она давать будет? — надоедал вопросами Кирюша.

— А как же. Для этого мы её и купили, чтобы молоко давала.

— А кто доить будет?

— Я и буду.

— А ты умеешь?

— А как же. Я же в деревне выросла. Мои родители — бабушка Таня и дедушка Саша — когда-то трёх коров держали.

— Как это — держали? — не понял Кирюша.

— Ну, это значит, они у нас во дворе жили, — пояснила мать. — Я с десяти лет обращаться с коровами приучена. И пойло для них делать, и помыть, и подоить… Всё умею, Кирюшка.

Но Кирюшка не мог остановиться, всё ему было интересно. Конечно же, он видел чужих коров. Видел, как они идут в поле и обратно, как едят зелёную травку, но откуда у них белое молоко, не мог понять.

— Мам, а, мам, а где они молоко берут? — опять приставал Кирюшка.

— Где-где, на языке у них молоко, — неохотно отвечала мама.

— Как на языке?

— А так! Сколько травы съедят, столько и молока дадут.

— Какой травы? — не понимал Кирюша.

— Да отстань, Кирюша. Некогда мне. Надо корову обрядить. Иди к отцу, он тебе всё объяснит.

Кирюшка, обиженный, пошёл к отцу.

— Пап, а, пап, откуда коровы молоко берут? — задал он мучивший его вопрос.

— Из травы.

— Как из травы? Она же зелёная, а молоко белое.

Кирюшку ответ отца удивил ещё больше, чем материнский.

— Вырастешь — поймёшь, а сейчас мне недосуг. Надо идти к соседу, помочь вещи упаковать, да в багаж сдать, — отвечал отец и, видя, что Кирюшка обиделся, похлопал его по плечу. — Ну-ну, не дуй губы-то. Приду — объясню, если поймёшь, — и ушёл по своим делам.

Так Кирюшка познакомился с Сироткой и с тех пор стал за ней наблюдать, изучая её привычки, характер. Первым делом Кирюшка понял, что корова любит ласку и хлеб с солью. Поэтому, когда они с отцом и матерью встречали Сиротку с поля, Кирюшка всегда вытаскивал из кармана кусочек хлеба с солью и давал Сиротке. Та хоть и не любила детишек, к Кирюшке стала относиться как к своему другу, позволяла даже похлопать себя по шее.