Книга Пёс, который изменил мой взгляд на мир. Приключения и счастливая судьба пса Наузада - Пен Фартинг

Бимер, наш черно-белый спрингер-спаниель, был просто гиперактивным, настолько гиперактивным, что, скажем прямо, это порой раздражало. Но винить его в этом ни у кого бы не повернулся язык. Он страстно обожал все грязное и мокрое. Например, для него не было большего удовольствия, чем искупаться в самом вонючем пруду, где поят скот, погрузившись поглубже, так, чтобы только глаза виднелись над поверхностью. Само собой разумеется, чаще всего он вытворял это, когда мы отправлялись на длительную прогулку, забыв положить в машину тряпку или полотенце, после чего нам предстоял долгий и мучительный путь домой. Его мы взяли из приюта для брошенных животных в Сомерсете. После того как мы купили Физз, мы решили, что следующим нашим псом непременно должен стать бездомный, ведь так много таких, кому нужны хорошие хозяева. И я знал, что мы приняли верное решение с того самого дня, как забрали Бимера из приюта. Он ни на миг после этого не переставал вилять хвостом. И единственное, о чем я сожалел, вспоминая тот далекий день, это о бесконечных рядах клеток, где лаяли и виляли хвостами другие собаки, которым тоже хотелось, чтобы кто-то подарил им дом и любовь. Если бы мы могли, мы забрали бы их всех с собой. У нас разрывалось сердце при мысли о том, что мы уйдем, а они так и останутся в вольерах.

Мы не были до конца честны с сотрудниками приюта для животных, которые решали, можно ли нам забрать Бимера. Они хотели быть уверены в том, что он окажется в стабильной семье, что ни я, ни Лиза не проводим слишком много времени на работе, и Бимер не будет оставаться в одиночестве больше четырех часов в день.

Но поскольку мы с ней оба – люди армейские, это означает, что дома мы бывали далеко не столь часто, как хотелось бы. И все же мы не сомневались, что Бимер к этому привыкнет, как привыкла и Физз, и у них будет совершенно замечательная жизнь. Я сильно сомневаюсь, что и любая другая собака отказалась бы от той жизни, которую вели Физз и Бимер у нас.

Через пару лет эти двое сделались совершенно неразлучными. Мы даже к ветеринару не могли отвезти их поодиночке, им непременно надо было ехать вдвоем, что очень забавляло врача. То же самое – если я день проводил на базе в Плимуте. Им непременно надо было сопровождать меня вдвоем, как будто если бы кто-то один остался дома – он рисковал бы упустить что-то интересное. Просто удивительно, сколько бывалых десантников робко стучались в двери спортзала, чтобы им разрешили войти, и опасливо косились на Физз, которая несла караул у входа. Я мог лишь покачать головой, призывая их не бояться. Потом они с явным облегчением проскальзывали мимо Физз, которая при этом даже ухом не вела в их сторону.

Путешествовать наши собаки тоже очень любили. Достаточно было просто спросить: кто хочет покататься – и они тут же устремлялись сломя голову по дорожке к машине. В пикапе они обычно устраивались сзади и глазели на дорогу часами напролет. Прошлым летом на серпантине в Альпах Физз не отклеивалась от окна на протяжении добрых девяти часов.

С Лизой мы познакомились десятью годами ранее, в Северном Уэльсе. Она собиралась стать инструктором по физической подготовке и училась в том же военном центре, где я занимался с будущими десантниками скалолазанием.

Мы отлично поладили и старались не терять друг друга из вида, но понадобился один удачный звонок по телефону через год, чтобы между нами завязалось что-то всерьез. Совершенно случайно мы выяснили, что на выходные планируем оказаться в одном и том же месте, и это стало отправной точкой для самых главных взаимоотношений в моей жизни.

У нас с самого начала было много общего. Мои друзья уже успели подружиться с Лизой, и с ее приятелями я мог перешучиваться без всякого стеснения. Лиза обожала футбол и болела за «Манчестер Юнайтед», я занимался скалолазанием. Когда мы решили пожениться, в первую очередь мы договорились, что я начну увлекаться футболом, а она – альпинизмом.

Для меня в этом не было ничего сложного. В юности я был заядлым болельщиком, до сих пор помню свой восторг, когда в 1978 году команда Ипсвича, за которую я тогда болел, разгромила «Манчестер Юнайтед» со счетом 6:0. К тому же мой отец и брат тоже были горячими поклонниками футбола, так что для себя я никаких проблем в этом не видел. Свою часть сделки Лиза тоже выполнила на отлично.

Теперь почти каждые выходные мы запихивали собак в машину и отправлялись на пустоши в поисках подходящих скал, чтобы по ним полазить. До тех пор пока мы успевали вернуться домой к началу вечернего матча, Лиза была счастлива. Наши отношения были – и остаются – построены на доверии, мы не держим друг от друга секретов. Меня до сих пор продолжает забавлять тот факт, что из всех наших женатых друзей только у нас с Лизой имеется совместный счет в банке.

Когда я закончил свой сеанс скалолазания, солнце уже клонилось к закату. Мы запрыгнули в машину и отправились на поиски подходящего сельского паба и остановились в небольшой деревушке. В саду были столики, и мы расположились там, чтобы собаки могли примоститься рядом в ожидании, пока им бросят что-нибудь вкусненькое. Сегодня им досталось немного лазаньи и жареной картошки. Для меня это был изумительно ленивый день, и я провел час, наслаждаясь покоем.

Мы с Лизой болтали, как обычно. Немного пофантазировали о том, как купим наконец себе дом, когда уволимся из армии. Уэльс был предпочтительнее всего, здесь мы были единодушны. Мы хотели купить маленькую гостиницу в горах, я бы водил экскурсии и обучал альпинистов, собакам нашлось бы, где вволю побегать.

Но с недавних пор мы начали задумываться насчет Америки. Я сомневался, что с учетом того, как дорожает жизнь в Великобритании, я смогу зарабатывать здесь достаточно одним только альпинизмом.

Так заканчивался вечер, мы болтали о совершенно обычных, бытовых вещах. Но время от времени мой взгляд терялся в пространстве, и я думал об Афганистане и о том, что ждет меня впереди.

Тогда я понятия не имел, насколько эта командировка изменит всю мою жизнь.

Я сидел в небольшой пристройке, дул сильный северный ветер, дождь лупил по стенам так, что порой заглушал звуки стрельбы, доносившиеся с полигона.

В углу стоял аккумуляторный радиоприемник, по BBC шли дебаты по поводу присутствия британских войск в Афганистане. Они говорили о тех местах, где я должен был оказаться по долгу службы меньше чем через неделю.

Ничего хорошего говорившие не сообщали.

Основным предметом обсуждения в новостях была вчерашняя гибель молодого военнослужащего Королевского уэльского фузилерного полка. Также появились новые подробности о вертолете, разбившемся несколько дней назад под Кандагаром. Погибли четырнадцать человек, и среди них один морской пехотинец.

За последние недели я проглотил множество таких отчетов, новости звучали не только по радио, их печатали и в газетах. В частности, немало писали о парашютном полке, на смену которому должны были прийти мы, когда их срок службы подойдет к концу. Немало материалов в прессе описывали жизнь в так называемых «убежищах», расположенных в самых заброшенных уголках страны. Как можно было называть безопасным убежищем комплекс глинобитных хижин в самом сердце местности, занятой религиозными фундаменталистами, вооруженными до зубов и готовых перестрелять всех, кто с ними не согласен, – это было выше моего понимания.