Книга Дочь Господня - Татьяна Устименко

– Проклятиями сыплем, значит! Богохульствуем, значит! – ехидно подметила я. – А это, мой сексуально озабоченный друг, уже чревато чем-то гораздо большим, чем просто лишение десерта за обедом!

Ангел одарил меня обиженным взглядом огромных аквамариново-голубых глаз.

Я вздохнула и коротко пробубнила освобождающую молитву. Псалом кающейся Магдалины, удерживающий юношу в воздухе и не позволяющий ему опуститься на землю или сложить крылья, спал, ангел коротко всплеснул затекшими конечностями и чуть не рухнул вниз, но чудом успел зацепиться за оконную раму. Я хмыкнула, к месту вспомнив анекдот о том, что «на следующее утро чудо распухло и мешало ходить». Юноша всхлипнул, напрягая мускулы рук и тщетно стараясь самостоятельно удержаться от падения, и тут я усовестилась. Потянула его за грязную тунику, помогая вскарабкаться на подоконник. Ангел, стройный и гибкий, но вместе с тем мускулистый и широкоплечий, с трудом протиснулся в оконный проем и уселся, свесив ноги в комнату. Недовольно нахмурившись, я в упор разглядывала запыхавшегося поклонника. Ну вот спрашивается, чего я ерепенюсь-то, чего упираюсь? Какого рожна мне еще надобно? Ведь хорош парень – взора не отвести. Глаза голубые в половину лица, ресницы длиннее и гуще, чем у меня самой, кудри серебряные до пояса. А уж фигура! Весь мужской состав римско-греческого пантеона нервно курит в стороне. Да по нему чуть ли не половина наших девчонок сохнет, а я все отнекиваюсь да отказываюсь… Я опять вздохнула.

Ангел криво усмехнулся, сгреб с тумбочки вазу с цветами, не глядя швырнул через плечо увядший букет и надолго присосался к узкому сосуду с чуть подтухшей водой.

– Натаниэль! – шокировано рявкнула я.

Ангел облегченно рыгнул, обдавая меня запахом гнилых левкоев, снял с губ квелый стебелек и бестактно утерся подолом драной туники. На краткий миг перед моими выпученными глазами мелькнули крепкие загорелые ляжки, эротично покрытые светлым пушком.

– А че сразу Натаниэль-то? – уже нормальным, глубоким и проникновенным баритоном возмутился ангел. – Да мне, если судить объективно, за подобное библейское страстотерпие, непременно должны внеочередной архангельский чин присвоить. Пять часов в воздухе! Беспосадочный перелет, покруче чем у знаменитого Чкалова! Ну и садистка же ты, Сел!

– Господь терпел и нам велел! – иронично подмигнула я.

Натаниэль натянуто улыбнулся:

– Сел, в тебе же благочестия ни на грош нет. Пренебрегаешь ты, дева, заповедями божьими. Не только отказываешься от проведения обязательного для всех экзорцисток ритуала получения личного ангела-хранителя, так еще и охранными молитвами ограждаешься! – голос ангела преисполнился праведным гневом, голубые глаза метали взбешенные молнии.

Но на меня подобные примитивные приемчики не действовали ни капельки. Я фамильярно потеснила потного ангела и тоже уселась на подоконник, скромно подбирая голые ноги под подол длинной муслиновой рубашки. Натаниэль жадно пялился на мои обнаженные плечи и грудь, едва прикрытую полупрозрачной тканью.

– Селестина, – вкрадчиво начал он, – ну, может, ты смилостивишься и передумаешь наконец-то?

– На чей конец? – язвительно поддела я и упрямо мотнула головой, откидывая назад растрепанную гриву волнистых медно-рыжих волос. Несколько томительно долгих минут мои зеленые глаза хладнокровно выдерживали испепеляющий натиск его ангельских очей. Первым сдался юноша, он огорченно шмыгнул изящным носом и отвернулся. Я утешающее похлопала его по липкому плечу:

– Нат, ну неужели мы не можем остаться просто друзьями?

Натаниэль дернулся так сильно, что перья на его крыльях обиженно зашелестели. Он спрыгнул на пол и встал передо мной с видом ментора, картинно уперев руки в боки.

– Селестина, не мне учить тебя правилам! Согласно уставу, каждой экзорцистке положено иметь личного ангела-хранителя, и ритуал возможно осуществить лишь путем телесной близости, забрав девственность. Тебе же все равно рано или поздно придется выбирать одного из нас. Не я – так значит кто-то другой…

Я багрово покраснела, поспешно отводя взгляд от некоей части его тела, рельефно прорисовывающейся под тонкой тканью туники и наглядно свидетельствующей о непоколебимой готовности провести обряд сейчас же, прямо на этом подоконнике. Натаниэль растерянно ойкнул и прикрылся ладошками.

– Да пойми же ты, глупый, – виновато промямлила я, – ну не люблю я тебя, не люблю!

– Да при чем тут любовь? – вспылил выведенный из себя ангел. – Это же ритуал!

– А без любви не способна я этим заниматься! – я упорно отводила глаза. – Это уже изнасилование какое-то получается!

– Да ну, с чего бы это вдруг! – опешил юноша. – Ты просто закрой глаза и расслабься, а все остальное я сделаю сам! И к тому же, я-то ведь люблю тебя искренне и страстно!

Но я отрицательно помотала головой и на всякий случай крепко зажала подол ночной рубашки между плотно стиснутых коленок:

– Даже и не проси. Все равно я не стану опошлять вульгарным согласием твою возвышенную любовь!

Натаниэль огорченно всплеснул руками и страдальчески возвел очи к потолку, недвусмысленно проклиная мое злополучное упрямство. А мне так и хотелось съязвить на счет того, как крепко он блюдет божьи заветы, заставляющие его лазить по ночам в окна девичьих спален с целью воплощения в жизнь хитроумного плана превратиться в личного ангела-хранителя одной упрямой рыжеволосой экзорцистки. К счастью, а вернее – на беду Натаниэля я никогда не пренебрегала практиками по защитным молитвам, в связи с чем крылатый ловелас и провисел недвижимо на подступах к моей кровати долгие пять часов. Мне же это грозило крупными неприятностями в виде недопуска к годовому экзамену по божьему слову. Осознав всю масштабность последствий своего безрассудного поступка, я приуныла. Видимо, эти душевные метания отразились на моем неумытом лице столь красноречиво, что Натаниэль ликующе расправил крылья и попытался неловко облапить меня своими гламурно загорелыми накачанными руками. Я возмущенно фыркнула:

– Да я лучше в монашки подамся, к кармелиткам. Там как раз девственность ценится превыше всего прочего и является обязательным условием для вступления в общину благочестивых сестер.

Ангел коротко хохотнул и подмигнул мне с самым скабрезным видом:

– Аллилуйя Господу, даровавшему девицам доверчивость! Сел, неужели ты наивно веришь в хваленую непорочность божьих невест? Ну-ну! То-то Уриэль чуть ли не каждую ночь в монастырь летает. Говорят, сестра Аннунциата славится непревзойденной белизной кожи и пышной грудью шестого размера, а…

Но я торопливо зажала рот не в меру говорливого юноши своей крепкой ладошкой:

– Ну и трепло же ты, Нат! Меня ничуть не интересуют подробности личной жизни твоего начальника! И вообще, уматывал бы ты подобру-поздорову, пока подъем не объявили и тебя не застукали в коридорах женского общежития.

Натаниэль молодецки повел красивыми плечами:

– Ну и что? Тебе же рейтинга в глазах сокурсниц добавлю. Весна ведь, экзамены на носу, самое подходящее время хранителями обзаводиться…