Книга Проходящий сквозь стены - Юрий Никитин

Но где-то я надорвался, в теле жуткий озноб, ломит суставы,как у ревматика или подагрика. Во рту слюна высохла, язык в трещинах, какпустыня Гоби.

В прохожей прозвенел звонок. Я услышал, как сквозьвату, даже не понял, что надо открыть, все рассматривал себя, что-то во мнеизменилось, но что – не врубаюсь.

Дверь в прихожую распахнулась, мама вошла, на ходу убираяключ в сумку.

– Ты дома? – удивилась она. – А я звоню,звоню…

– В туалете сидел, – выкрутился я. – Ну немог, не мог…

– Ладно-ладно, – сказала она торопливо и отвела взгляд,все еще уверена, что я тайком мастурбирую в ванной, – ты уже обедал? Поглазам вижу, голодный… Сейчас вымою руки и быстро приготовлю что-нибудь…

– Я обедал, – признался я, – но что-топодсказывает, что не откажусь снова. Наверное, у меня солитер. Это он естьпросит.

Она всплеснула руками.

– Какой солитер?

– Большой, – объяснил я, – вечно голодный.Наркоман, наверное.

– Наркоман? – переспросила мама испуганно. –Почему наркоман?

– Теперь все наркоманы, – объяснил я, – дажесолитеры. Но только не я, мамочка!

Она с облегчением вздохнула.

– Тьфу на тебя, такое сказать перед обедом…

Она пошла в ванную, а я быстренько нырнул в свою комнату иторопливо поглотал капсулы, запивая водой, а ложку глютамина развел в чашке,быстро размешал и выпил залпом, пока мама не видит. И хотя знает, что яупотребляю «эти гадкие добавки», но лучше это делать не при ней.

За столом она сказала все так же печально:

– Ты на себя хоть смотришь?

– Когда бреюсь, – ответил я гордо, я уже бреюсь, у менянастоящая бритва. – А так, я не девчонка, чтобы все время смотреть взеркало! В мужчине должна быть некая небрежность…

– Щеки запали, глаза ввалились… Зачем себя так мучаешь?

– Это сладкие муки творчества, – ответил я. –Я творю!

– Что творишь?

– Свой организьм! Свои мускулы.

– Ох, сынок…

– Все ништяк, мама, – заверил я бодро. – Увидишь,все будет хорошо. Разве не лучше, что я качаюсь, а не в подворотне снаркоманами?

Это коронный довод, я сам слышал, как она однажды говорилажалующейся на сына соседке, что лучше пусть уж сидят за этими проклятымикомпьютерами и сражаются в проклятые компьютерные игры, чем наркоманят, пьют дасовокупляются где попало и с кем ни попадя.

Мама покачала головой, в глазах грусть, но не нашлась, чтоответить, только смотрит с мягким укором…

– Будь осторожнее, – сказала наконец тихо, – миропасен.

– Буду, – пообещал я, хотя осторожные хоть и живутдольше, но никогда ничего не добиваются в этой жизни. Осторожные до концапроживут посыльными, а разве мне не суждено намного больше? – Буду, мама.Только мы еще опаснее.

Она вздохнула, зная цену моим обещаниям.

– Голова не болит?

– Нет, мама.

Я встал, она тоже поднялась и, перегнувшись через стол,потрогала мне лоб. Пальцы ее оказались приятно прохладными.

– Ого, – вскрикнула она испуганно. – У тебяжар!

– Да никакого жара, – возразил я. – Все хорошо.

– Как нет? А ну поставь термометр!

Термометр, к моему удивлению, показал тридцать восемь,многовато, хотя я чувствую себя относительно хорошо. Если не считать, конечно,ломоты в мышцах: протеины протеинами, но никакие мышцы не нарастут, если непоказывать им, где именно расти.

– Это разогрев мышц, – объяснил я, хотя, конечно, приразогреве температура не повышается. Во всяком случае, на целые градусы. –Это во всех энциклопедиях написано!

– Нельзя так над телом измываться, – вздохнулаона. – Вот выйдет боком, наплачешься!

– Все под контролем, – заверил я.

Закрывая за собой дверь в свою комнату, чувствовал междулопаток ее беспомощный взгляд. Когда я за компом, двери не закрываю, но когдакачаюсь, ей лучше не смотреть: мало кто из старшего поколения может понять, какэто можно надрываться, поднимать огромные тяжести час за часом и все задурно,бесплатно!

А я в самом деле ежедневно истязаю себя, у меня рядом спостелью скамья для жима и солидный набор гантелей. Сегодня качаю плечи,завтра – грудь, послезавтра – спину и пресс, руки – раз внеделю, им и так достается, даже если качаю косые или широчайшие спины.

Вечером я принял на ночь Gaba и мелатонин, то и другоеактивирует выработку гормона роста, мелатонин – за час, Габу прямо передсном, лег и в самом деле ощутил, что температура еще выше. Явно выше, чемтридцать восемь, но это и понятно, к вечеру всегда больше, хоть при простуде,хоть еще как. Встать и померить бы, но, во-первых, нет никакой боли, во-вторых,в теле слабость, как будто уже проваливаюсь в сон, хотя вообще-то обычнозасыпаю хреново.

Среди ночи проснулся и встал в туалет, зашел на кухню, гдеотпил из шейкера стакан приготовленной смеси. Как известно умным, той пищи, чтосъедаем вечером, организму хватает только на четыре-пять часов, а потом этотвечно голодный крокодил начинает пожирать собственные запасы. У меня желишнего в теле нет, умные бодибилдеры на такие случаи заготавливают еду. Нежареную курицу, понятно, а вот такую легкую жидкую смесь, что проскакиваетбыстро, оставляя в организме необходимые белки.

Выпил с жадностью целиком, хотя обычно оставляю половину наутро. Показалось, что зашипело в горле, превращаясь в пар, настолько разогрелсяво время сна, явно температура высокая, уже очень высокая. Если к утру будеттакая же, придется тащиться к врачу, как я их всех ненавижу…

На обратном пути зашатало, ухватился за стену. Перед глазамипоплыло, кое-как дополз до постели. Сердце бухает, как молот, впервые сталопо-настоящему страшно. Вообще-то все мы, бодибилдеры, принимаем непроверенныепрепараты, но только так становятся чемпионами. А тем, кто хочет приниматьтолько проверенные и одобренные медицинскими советами, придется подождать летпятнадцать-двадцать. И снова опоздать, потому что в лидерах снова будутте, кто принимает непроверенные новинки.

Лежа на спине, таращил глаза в потолок и все пытался понять,что встревожило за последние пару минут так, что сердце едва не выскакивает. Ахда, я наклонился и одной рукой откинул одеяло, а другой ухватился за деревяннуюспинку дивана. Вот тогда-то сердце и застучало, а пальцы до сих пор жжет…

Я повернулся, снова взялся за спинку. Пальцы началипогружаться в дерево, словно в мокрую глину. Поспешно отдернул руку, вот уже отсильнейшего жара начинается бред. Пальцы обожгло еще сильнее, как будто ошпарилкипятком.