Книга Смертельные инвестиции - Хьелль Ола Даль

На стене инспектор увидел три картины маслом – оригиналы работ некоего художника-модерниста. Фамилию его Гунарстранна, конечно, не знал, но своим наметанным глазом различил признаки настоящего мастерства. Судя по всему, хозяева квартиры, хотя и сравнительно молоды, живут в достатке.

Поразительно!

Разумеется, в самой по себе хорошо обставленной квартире в Грюнерлёкке нет ничего удивительного. Его поразила редкая для квартала элегантность. Картины маслом, стильная, красивая хозяйка – она заранее нравилась ему. Ей хотелось верить, хотя, судя по манере говорить, она родилась не в Грюнерлёкке, а в центре Осло.

– Если не возражаете, подождите меня, пожалуйста, в гостиной, – вот как выразилась она.

«В гостиной!» Сначала он поразился ее речи, потом обратил внимание на ее внешний вид. Ожерелье на шее. И как она мило упомянула о ребенке в кухне… Когда она выходила, Гунарстранна тайком любовался ее плавной походкой. Она покачивала бедрами совершенно естественно. Гибкая, хорошо сложенная тридцатилетняя женщина… Скорее всего, получила высшее образование. Судя по всему, склад ума у нее рациональный: на первом месте работа, на втором – дети.

Он стоял у окна и смотрел на улицу. Вспоминал, как мальчишкой катался на коньках в родном квартале Делененга. Тогда по улицам сновали конные повозки, которые возили тележки пивоваров. Даже в лютый мороз приходилось бегать по нужде в деревянные будки во дворе, а по ночам писать в кухонную раковину…

Квартал довольно давно вошел в моду. Его новые обитатели стелют на старые доски настоящий паркет. И современные дамы ходят по дому в тапочках, чтобы не поцарапать пол. Здесь, в бывшей развалюхе!

Несколько лет назад снобы еще позволяли себе жить в районе Грюнерлёкка, Марквей и Торвальд-Мейерс-гате. Однако постепенно они отсюда переезжали. Переселялись в места пошикарнее. И все же верхняя часть Грюнерлёкки еще держалась, что удивительно. Потому что женщина, которая только что ушла на кухню в домашних тапочках, была совсем из другого мира, чем, например, ее сосед-пакистанец, усатый толстяк, который расхаживал по дому в одежде двадцатилетней давности. Его квартира была обставлена шаткой, хлипкой мебелью из магазина Армии спасения. С ним пакистанец держался очень вежливо, однако жену, заглянувшую в комнату, тут же выгнал на кухню. Он был похож на заводную куклу. Руки заложил за спину, на лице застыла неподвижная улыбка. Естественно, он ничего не видел и ничего не слышал. Он вообще не знает, что происходит в доме; в прошедшие выходные он совершенно ничего не видел и не слышал… Толстяк пакистанец в таком доме выглядел на своем месте, как и парочка хиппи этажом выше. Оба высокие, костлявые, в просторных одеждах; они выращивали у себя на подоконнике марихуану. Муж, давно отпраздновавший сорокалетие, – безработный. Жена ходит босиком; ее длинные юбки расшиты вручную цветами. Два живых ископаемых из шестидесятых годов бродили среди газет и полупустых винных бутылок. Оба сразу объявили, что им почти ничего не известно об окружающем мире, тем более о том, что могло происходить утром в воскресенье, когда они возвращались с вечеринки.

В квартире Мии Бьерке атмосфера была иной. Гунарстранна задумался. Что в голове у этой богачки?

Ее соседку с нижнего этажа убили. Может, Миа Бьерке считает, что преступление каким-то боком заденет ее семью? Возможно, они даже захотят переехать отсюда. Но куда? Кроме того, сразу видно: они вложили в свою квартиру много денег. Им безусловно хватит средств на то, чтобы сделать решительный шаг – переехать в тихий пригород, Берум или Нуштранн. Они даже могут пропустить промежуточный этап и не переселяться на Вальдерсгата в нескольких сотнях метров отсюда. Там дома новее и до сих пор любят селиться журналисты или профсоюзные деятели. Жильцам «из простых» там неуютно.

Гунарстранна прислонился лбом к оконной раме и посмотрел вниз, на улицу. Он терпеливо ждал, когда хозяйка утихомирит ребенка и вернется из кухни.

– С квартирой вам повезло, – не оборачиваясь, заметил он, когда она вошла. – И как вы замечательно ее отремонтировали! Представьте, в дни моего детства туалетов не было даже в коридорах. В те времена зимой в доме было так же холодно, как и на улице.

Инспектор повернулся и показал на большое окно, через которое гостиную заливал солнечный свет:

– У вас солнечная сторона. Немногие обитатели Грюнерлёкки могут похвастать светлыми квартирами!

Хозяйка кивнула – вежливо и немного настороженно.

– Знаете, я ведь здесь родился и вырос, – продолжал Гунарстранна, показывая в окно. – Мы жили на Селдуксгата, недалеко от Делененги. Не удивлюсь, если окажется, что я когда-то бывал и в вашем доме. – Его последние слова сопровождались широкой улыбкой.

Он сел на диван, обитый розовой кожей.

К материнским ногам льнул маленький мальчик; он огромными глазами смотрел на незваного гостя. Заметив испуганные глаза хозяйки и деланную улыбку, Гунарстранна понял: не стоит слишком уж предаваться воспоминаниям о добрых старых временах. Он прищурился и в упор взглянул на нее, не обращая внимания на ребенка. Общаться с детьми он не очень умел.

– Ты полицейский? – осведомился малыш.

– Мой отец работал на шоколадной фабрике «Фрея», – задумчиво продолжал Гунарстранна. – И получил неплохую пенсию. Директор компании, Троне-Холст, славился тем, что назначал своим рабочим пенсии еще до того, как такая мысль пришла в голову другим. Полагаю, вы слышали о Троне-Холсте?

Миа Бьерке осторожно покачала головой.

Инспектор с доверительным видом нагнулся вперед:

– Прошу меня извинить за то, что сую нос не в свои дела, но… как человек, выросший в этих краях, должен сказать, что вы проделали колоссальную работу в своей квартире. Наверное, ремонт обошелся в целое состояние?

Услышав комплимент, Миа улыбнулась уже искренне. Гунарстранна решил, что она сыграла активную роль в процессе ремонта. Но вскоре улыбка исчезла, женщина снова посерьезнела.

– В том-то и проблема, – сказала она. – Ведь нашу соседку снизу убили. Мы с Юакимом очень боимся, что теперь цена упадет и мы потеряем кучу денег.

– Значит, вы уже собираетесь отсюда съезжать? – Гунарстранна едва заметно улыбнулся мальчику. – Может быть, вы уже обратились к агенту по недвижимости?

Она улыбнулась:

– Юаким – мой муж. А это Юаким-младший. – Она потрепала сынишку по волосам.

Юаким-младший, повторил про себя Гунарстранна. Глубоко вздохнул и посмотрел хозяйке в глаза:

– Вы были хорошо знакомы с… убитой?

Перед ответом Миа ненадолго замялась.

– Зависит от того, что можно назвать «хорошо». – Она еще помолчала. – Конечно, мы с ней всегда здоровались, если встречались на лестнице. Она производила впечатление… как сказать… довольно милой особы. Мне она казалась человеком беззаботным, с легким характером… и Юакиму тоже… – Она снова помолчала. – Вряд ли он знал ее лучше, чем я. Таково мое мнение, и я его придерживаюсь. – Она рассмеялась с легким вызовом.