Книга Затерянный остров - Беатрикс Маннель

«Если бы я только знала, что это будет мой последний день рождения с ним, — подумала Паула и вздохнула, — я обязательно сделала бы это». И снова у нее появилось чувство, что ее жизнь до сих пор была не чем иным, как последовательностью из «если», «бы» и «то».

Однако сейчас она приехала на Мадагаскар, чтобы изменить это. И тем фактом, что она находилась здесь, она была обязана своему отцу, который позаботился о том, чтобы она получила завещанное ей имущество Матильды.

В тот момент ей больше всего хотелось сразу же углубиться в чтение книги Матильды, но у ее матери были другие планы относительно дня рождения дочери, и Пауле пришлось сдерживать свое любопытство до позднего вечера.

Она тайком зажгла свечу, поставила на комод перед собой флаконы, направила на них свет, дабы быть уверенной, что ни одна деталь не ускользнет от нее. И действительно, во флаконах, которые блестели, как лазуриты, она увидела коричневатые корочки с частичками золотистого цвета, сверкающие, как леденцовый сахар. Затем она аккуратно взяла в руки одну из помп: это был светло-серый резиновый мячик, обтянутый кисточками из серебристого шелка. Ее сердце колотилось, она сжала мячик и от напряжения затаила дыхание. Она сама точно не знала, чего ожидала: какого-то волшебства, чего-то магического. Однако помпа издала лишь неприятный звук, который понравился бы ее братьям, вот и все. Поэтому она открыла флаконы и понюхала каждый из них; ей показалось, что все три флакона издавали одинаково странный запах. Тогда у нее еще не было подходящих слов для описания ароматов.

С некоторым разочарованием она взяла бабушкину книгу, потрогала толстый засаленный переплет из мягкой сафьяновой кожи. Ей нравилась мысль, что ее бабушка тоже держала в руках эту книгу. Красная кожа была не только засаленной, но и запах издавала немного солоноватый, такой, будто ее долгое время держали в сырости. Сгорая от нетерпения, Паула открыла книгу.

Элегантный кабинет ароматов Матильды

Превосходные новости из мира благоуханий

Страсбург, 7 февраля 1817 года

— было написано на первом листе смелым размашистым почерком. Она перевернула страницу, и ей очень хотелось, чтобы название скрывало дневник ее бабушки.

Меры веса всех стран в переводе на килограммы у нас во Франции:

Абиссиния: 1 роттель, 12 вакифис, 10 драхм 0,311

Соответствует 0,337 кг

Афганистан: 1 ман, 4 ока, 1000 мискаль

Соответствует 4,18 кг

Египет: 1 кантаро форфоно, 36 ока или

100 роттоль, 144 драхм = 44,5—50,0;

1 ока, 400 драхмам

Соответствует 1,236 кг

Далее следовали Аргентинская республика, Китай, Дания, Греция, Гаити, Япония, Крит, Либерия, Черногория, Ост-Индия, Парагвай, Персидская империя, Россия, Сиам, Триполи, Османская империя, Тунис и Уругвай. На следующей странице приводились меры объема в переводе на литры. И Паула была крайне разочарована этой информацией, хотя ее взволновали одни только названия стран: она никогда ничего не слышала об Абиссинии и об Уругвае. У нее возникло желание сразу прочитать всю книгу, но она решила этого не делать. Намного больше ей хотелось лечь спать с этими названиями в голове и увидеть о них сны. Она решила выяснить следующим утром, где эти страны находятся и что общего они имеют с парфюмерией.

Паула с удовлетворением заметила, что первая пиявка отвалилась, а остальные были уже на подходе. Этот небольшой вынужденный перерыв пошел ей на пользу, она чувствовала себя уже не такой ослабленной, как прежде, будто пиявки высосали сомнения относительно ее замысла.

Громкий треск дерева под тяжелыми шагами заставил ее вздрогнуть. Неужели попутчики заметили ее отсутствие? Она предположила, что они отправили за ней Мортена Вальштрема, норвежского миссионера, так как он был самым старшим и самым дружелюбным из троих мужчин.

— Паула, ради всего святого, где вы застряли? Что это за игра? — И затем добавил тише: — Чертовы бабы.

Это был не Мортен, это был голос Генри Вильнева. Точно. Кажется, мужчины бросили жребий, кому идти, иначе его появление здесь никак нельзя объяснить. Он считал ее весьма смехотворной особой, а она его — неотесанным чурбаном. Паула выпрямилась и подготовилась к следующему потоку наглых высказываний. Она хотела сохранить спокойствие, но не могла просто пропустить его слова мимо ушей.

— Привет, Вильнев! Как хорошо, что вы пришли, даже если вы и ошиблись в отношении чертовой бабы. Я, собственно, не играю, а сижу здесь и жду, что мне подадут чашечку горячего шоколада. Спасибо, что зашли. Присаживайтесь!

В этот момент Вильнев стоял перед ней и пристально смотрел на ее босую ногу, от которой как раз отваливалась пиявка.

— Что за черт? — Его взгляд скользнул с ноги на испачканную юбку, затем выше, пока не остановился на ее лице.

И что он себе думает, как он смеет так на нее пялиться! Для него, врача, это, наверное, было обыденным делом, но не для нее. Она подумала о том, что ее мать уж точно утонула бы в трясине от стыда, и именно этот факт дал ей силы продолжать разговор.

— Я хотела принять ванну… — Она попыталась пошутить, но кровь ударила ей в голову, и она была рада сумеркам в джунглях.

Этот мужчина все время ставил ее в неловкое положение. Она действительно удивилась тому, что за ней отправили не Мортена, так как он был значительно сильнее и, кроме того, пронизан христианскими мыслями о любви к ближнему — идеей, которая, по всей видимости, была чужда Вильневу и его ассистенту Ласло Каласу. Нориа, единственная женщина, кроме Паулы, в этой группе путешественников, которую Паула наняла на Нуси-Бе в качестве переводчицы, иногда казалась невероятно бесчувственной.

— Нам нужно двигаться дальше. — Вильнев наклонился к ее босой стопе и оторвал от нее последнюю пиявку одним уверенным и в тоже время неторопливым движением, вновь заставив Паулу выглядеть полной дурой. «Раньше нельзя было отрывать пиявку», — уверяла она себя.

Вильнев все еще стоял близко к ней и так сильно качал головой, что его тропический шлем скользил по ней.

— Я надеюсь, среди вашего многочисленного багажа найдется пара запасной обуви. Иначе вы не сможете ходить, если, конечно, не хотите обеспечить всю живность Мадагаскара своей кровью.

— Пусть моя кровь вас не беспокоит. — «Что за бред ты несешь!» — подумала Паула и поспешила добавить: — Разумеется, у меня есть все необходимое.

Она встала, отодвинула его немного в сторону и прошла мимо него с высоко поднятой головой, стараясь делать вид, будто не хромает. Он последовал за ней.

— Хочу на это надеяться, в конце концов, вы наняли четверых носильщиков. Сколько вечерних платьев вы взяли с собой?

Что этот Вильнев о себе возомнил? Он постоянно ее критиковал, он был хуже, чем ее мать и бабушка Йозефа вместе взятые. И пока Паула обдумывала язвительный ответ, она споткнулась о лиану, спрятавшуюся под трясиной, и упала во весь рост в болото. «Он мог бы меня подхватить», — пронеслось у нее в голове во время падения, но он, очевидно, не захотел этого делать. Она отчетливо увидела, как на его лице промелькнула ухмылка, хотя он и попытался сразу же скрыть ее. Ему нравилось, что она лежит перед ним в грязи.