Книга Гори, венчальная свеча! - Елена Арсеньева

– Будь по-твоему, лапотина черная! – Николка переводил взорс бушующей реки на трясущегося не то от холода, не то со страху мужичка. – Идиуж, допивай свое. Мы переночуем на этом берегу, а утром переправимся.

– В своем ли ты уме?! – вскинулся Алексей, но Николка,сверкнув на него глазами, подтолкнул пьянчужку к кабаку. Подождал, пока за нимзахлопнулась дверь, произнес с укоризной:

– Ты что? Да он же выдаст нас, если… сам понимаешь! Надослед замести. Конечно, сейчас же и отправимся, но не в Канавино. Коли поппроговорится, нас там поутру первым делом искать будут. Там или на трактеМосковском. Слушай-ка, у стрелки расшива[4] на якоре стоит: чем свет в Казаньпойдет. Я третьего дня невзначай разговор на Торгу слыхал. Доберемся,попросимся… а уж из Казани вернемся как ни в чем не бывало: ты – вБелокаменную, я – в полк. Так оно верней будет.

– Хорошо. – Алексей благословил Бога за эту верную,непоколебимую дружбу, последнее свое утешение и надежду в горестях и напастяхнынешнего дня. – Делай как знаешь. Только на чем плыть-то? Лодку ведь увели?

– Тьфу! Прости господи! – осерчал Николка. – Ты что, беленыобъелся? Или умом повредился? Да перевозчик, подлая душонка, врал, ценунабивал! Очень хотелось дать ему затрещину-другую, чтоб поползал, зубы собирая…Ладно, пусть свои два гроша пропивает. А лодчонка-то его нам свою службу такисослужит. Я знаю, где он ее держит. Вон там, у самой воды, под сараем.

Лодка была на месте, но до чего же оказалась эта посудина жалкой!Когда Алексей с Лисонькой разместились, а потом, резко оттолкнув лодку отберега, через борт перевалился и Николка, она просела, зачерпнув воды.

– Табань, табань правым! – испуганно вскрикнул Николка,ловко уворачиваясь от волны, едва не затопившей лодчонку возле самого берега.

Гребцы с трудом справлялись с веслами, но воды прибывало.

Николка пошарил под банкой, вытащил деревянный ковшик, сунулего Лисоньке. Поняв без слов, она нагнулась и послушно зацарапала по дну, данеловко, слепо: мокрый флер липнул к лицу.

– Полно, княжна! Не до церемоний, право! Сбросьте этутряпку, вычерпывайте проворнее, не то мы через две сажени ко дну пойдем!

«Княжна! – так и пригвоздило Алексея. – Княжна… Господи!Помоги! Помоги мне, ей! Сотвори чудо, Господи, и, клянусь, я… я…»

Он невольно всхлипнул и впервые порадовался разыгравшейсястихии, скрывавшей следы его малодушия.

Они потеряли счет времени, были мокры насквозь, жестокоиссечены ветром, когда сквозь тьму забрезжил слабый огонек на борту расшивы, товзлетающей вверх, то резко падающей вниз.

– Эй! – яростно табаня, завопил Николка и закашлялся,захлебнувшись ветром. – Э-ге-ей!

– Эй, на расшиве! – закричал и Алексей, приподнявшись, ноедва не свалился в воду, вцепился в борт.

Все свистело, гудело вокруг, новая волна нахлынула… Вдруграздался тяжелый удар, лодка с размаху врезалась в борт, затрещала, словнорасколовшаяся яичная скорлупка, и мгновенно пошла ко дну.

Алексей вырвался из-под толщи воды, отмахнул с лица мокрыепряди. Лихорадочно сорвал тяжелый, пропитавшийся водой кафтан, а потом,зажмурясь, нырнул и начал стаскивать тянущие ко дну, будто камни, сапоги.Наконец выметнулся на поверхность, задыхаясь, хватая ртом ледяной, жгучийвоздух, с хрипом перевел дух и прямо перед собой увидел белое лицо Николки счерными провалами вместо глаз.

Алексей огляделся, ловя короткий проблеск луны. Оказывается,их уже снесло по течению, расшива таяла в ночи, но справа на берегу смутновиднелись очертания кремлевской стены – значит, они смогут туда доплыть. Тотчаслуна вновь ушла за тучу, и Алексей вдруг сообразил, что видел рядом толькоНиколку, а больше никого нет. Река была пуста…

«Господи! Господи, что же это?!»

– Лисонька! Ли-и-сонь-ка! – завопил истошно, отчаянно,готовый сейчас душу заложить дьяволу, только бы услышать отклик на свой зов.

Но не было ему ответа.

Волна хлестнула Алексея по лицу и разбилась на мириадыбрызг. Нет, это не волна, его жизнь разбилась вдребезги вместе со всеми грезамиюности! И он завыл, захлебываясь, вырываясь из рук Николки, который пыталсязаставить его грести к берегу.

Глава 2

Елагин дом

В середине XVIII века нижегородские обыватели хорошо зналидвухэтажный дом на склоне Егорьевской горы, называемый Елагин дом.

Некогда служил Василий Елагин при доме Измайлова, возвысилсядо личного камердинера князя и, видать, настолько хозяину потрафил, что был имотпущен на волю с содержанием, достаточным для нескудной жизни. Изрядноеприданое получила также Неонила, горничная молодой княгини, которую самоличнососватал Василию князь-батюшка. Присоединив к дарованию князя те денежки, коиудалось выручить с помощью собственной удачливости и оборотливости, давая их врост, Василий Елагин жил безбедно, хоть и воспитывали супруги дальнихродственниц Неонилы Федоровны, сироток. Ту и другую крестили Елизаветой, ну акликали их Лисонькой и Лизонькой.

Приемыши звали опекунов тетей и дядей, однако соседисудачили, что такой-то заботе и родное дитя позавидовать может! Неонилапопечением старой княгини Измайловой в юности получила преизрядное по темвременам домашнее воспитание и образование. Нрав она имела суровый,непреклонный, так что, в свою очередь, воспитанием и образованием девочекзанималась со всею серьезностью, словно готовила их не для тихой провинциальнойжизни и скромного замужества, а для чего-то несравнимо большего. Глаз она с нихне сводила ни днем ни ночью, пеклась о них неусыпно и, даже выпуская малышекпогулять в крошечный садик при доме, связывала их руки платком, чтобы, храниБоже, девочки не разбежались и не потерялись. Впрочем, для прогулок у нихоставалось вовсе и немного времени.

В первую голову учили девочек русской грамоте. В модубезудержно входили иностранные языки, особенно любимый государыней ЕлизаветойПетровной французский, и девочки изрядно болтали по-французски, расширяя запасслов штудированием двух книг без начала и конца – чудом сохранившихся у НеонилыФедоровны остатков многотомного романа Готье де ла Кальпренеда «Клеопатра» стщательно вымаранными сценами любовных объяснений.