Книга Куда ведет соблазн - Адриенна Бассо

Фиона была удивлена, заметив во взгляде Генри сочувствие. Было хорошо известно, что король Англии Эдуард был твердо намерен распространить свою власть на Шотландию и ожидал, что шотландцы ей подчинятся. Фиона была верной подданной английского короля и считала, что Генри разделяет ее позицию.

— Не все ваши соотечественники разделяют мнение, что именно Брюс заслуживает короны, — возразил Генри. — Я слышал, что Макнабе и Макдугалы воевали при Метвене на стороне англичан против короля Роберта.

— Верно. — Граф Киркленд сурово нахмурился. — И вел их не кто иной, как Джон Макдугал. Им движет кровная месть, и он намерен сам получить корону. Большего врага, чем Брюс, ему не найти!

Генри фыркнул:

— Такое случается с человеком, когда твоего племянника убивают в церковном дворе.

Фиона перекрестилась. Она вспомнила слухи об этом ужасном преступлении против человека и Бога. Роберт Брюс, будучи одним из претендентов на шотландскую корону, расправился со своим соперником Джоном Комином Рыжим, заманив того во двор церкви и убив его.

Этот варварский акт укрепил мнение Фионы в том, что уже многие десятилетия англичане думают о шотландцах — при всей их приверженности к христианской вере — как о язычниках и дикарях. Почему же Генри дружелюбен с одним из них?

— Дело Брюса — правое, — признал граф. — Он и Комин подписали соглашение об объединении кланов и достижении независимости. Чтобы обеспечить себе корону, Комин посчитал необходимым передать копию этого соглашения королю Англии. Это было явное предательство!

— Возможно, — согласился Генри. — Но теперь, после поражения в битве при Метвене, уже Брюса и его сторонников заклеймили как предателей. По моему мнению, каждый должен выбирать свой путь в жизни, хотя при этом следует помнить, что за последствия придется отвечать перед Богом.

— Моя совесть чиста, — холодно заметил граф Киркленд.

Генри молчал, изучая стоявшего перед ним человека.

— А что вы хотите от меня? — спросил он наконец.

— Убежище в вашем лесу на несколько дней — самое большее на неделю.

Генри кивнул, а Фиона похолодела. Генри хочет спрятать этих людей на своей земле? Он что, с ума сошел? Если это обнаружится, на их семью неминуемо обрушится гнев короля.

— Генри, мы не можем…

— Помолчи, Фиона.

Резкий тон огорошил Фиону, но она послушалась мужа, убежденная в душе, что надо доверять его решению. Генри мудр, знает жизнь и понимает, что для них лучше.

Баронесса взяла руку мужа и крепко ее стиснула. Фиона доверяла ему безоговорочно, но глядя на могучие плечи, суровый взгляд и каменное выражение лица шотландца, который внес в их жизнь эту сумятицу, она поняла, почему так напугана.

Она была уверена в лояльности мужа, но ее мнение об этом Киркленде было совершенно другим.

Гэвин Маклендон, граф Киркленд, старался не замечать эмоции, отразившиеся на лице леди Фионы, когда она поняла, что сэр Генри собирается ему помочь. Он мог бы поклясться, что с губ баронессы чуть было не сорвалось возражение, но она почему-то промолчала. Граф не мог не восхититься ее самообладанием.

Он смутно помнил, что вторая жена барона намного его моложе, но он не ожидал, что она такая хорошенькая. Пожалуй, даже красивая.

У нее была пышущая здоровьем фигура, роскошная грудь, идеально очерченные бедра и ангельское личико, словно выточенное из мрамора. Толстая светлая коса спускалась более чем до середины спины, и от этого она выглядела скорее молодой девушкой, чем замужней женщиной.

Ее глаза были необычного зеленого цвета. В них светился живой ум — черта не слишком часто присущая женскому полу. Его собственная жена, хотя и не была простушкой, никогда не смогла бы оценить серьезность произошедшего.

А если бы каким-то чудесным образом и смогла, никогда не осталась бы такой хладнокровной.

— Сколько с вами людей? — спросил Генри.

— Двадцать пять, но большинство из них ранены, — с готовностью ответил Гэвин и тут же прикусил язык. Отряд был в бегах уже две недели, и, видимо, сказалась усталость — граф явно сболтнул лишнее. Хотя у него с бароном давно установились хорошие отношения, не стоит быть слишком доверчивым.

Напряжение росло. Воины начали переглядываться, прижимая к себе оружие. Боковым зрением Гэвин увидел, что леди Фиона смотрит на мужа с тревогой.

— Я сделаю то, о чем вы меня просите, — сказал барон. — И предоставлю медицинскую помощь вашим раненым. Но взамен я жду от вас ответного благодеяния.

Гэвин понимал, что за помощь всегда приходится расплачиваться, но в данный момент ему было нечем отплатить барону.

— Назовите цену.

— До конца лета я хочу, чтобы вы напали на одну из моих деревень и украли скот.

Впервые за много дней Гэвину захотелось улыбнуться.

— Если хотите, я угоню все стадо.

— Буду вам обязан, милорд. И не забудьте прихватить немного зерна, — добавил Генри и тоже заулыбался. — Однако я жду, что мой скот тут же вернется, а земли останутся нетронутыми.

— Это обычное соглашение. Зерно возвращается, а земля немного вытоптана, но не сожжена.

— Обычное соглашение? — От возмущения Фиона почти задохнулась. — Значит, вы уже проделывали такое? Между тем вы оба ведете себя так, будто это ничего не значит. Я не могу себе представить, что наши люди разделяют ваше мнение, Генри. Когда на них нападут, они будут напуганы и почувствуют себя беззащитными.

— Мы ни на кого не будем нападать, — заверил ее Гэвин. Он не понимал, почему леди Фиона так испугалась. Ни он, ни барон не собираются делать что-либо плохое. Наоборот, они нашли способ жить в мире и гармонии и избежать подозрений по поводу их тайного союза, который внешне выглядит враждой.

— Мы придумали это соглашение много лет назад. Клан Маклендона является под покровом ночи, — объяснил Генри, — и жители деревни их не видят.

Фиона бросила на мужа недоуменный взгляд.

— И все?

— Это совершенно безопасно для всех, — нетерпеливо возразил Генри. — Наши люди не пострадают, а то, что у них забрали, будет потом возвращено. Если бы мы были единственным замком на границе, который не пострадал от набегов вороватых северных соседей, это выглядело бы подозрительным. Король Эдуард не слишком жалует шотландцев, но я не разделяю его мнение, что их следует завоевывать.

— Где уж ему, — презрительно бросил Дункан, и его рука сжала эфес меча. — Проклятые англичане! Вы просто кучка позорных трусов.

— Дункан! — сурово одернул кузена Гэвин.

Дункан был храбрым солдатом и преданным вассалом, человеком, не привыкшим уклоняться от стычек с англичанами. Он более чем кто-либо тяжело переживал недавнее поражение, но Гэвин не мог позволить ему поставить под удар единственную договоренность, которая могла сейчас их спасти.