Книга Улитка в тарелке - Юлия Лавряшина

Если б это случилось… Нет, это, конечно, никогда не случится! Но если просто представить… Тогда Мира уже не стала бы взрослой, и ее сморщенная кожа в противных коричневых пятнах уже не превратилась бы в гладкую, как у Дрима. И уже не перестали бы дрожать руки, и ноги не сделались бы легкими, как у всех воспитателей, которые могут по полчаса, а то и больше прыгать по корту или бегать за баскетбольным мячом. А потом они еще и до ночи снуют между домиками, нисколько от этого не уставая. Детям же то и дело требуется присесть, хоть ненадолго, чтобы перестала болеть поясница и бешено колотиться сердце.

— Вы — маленькие, и сил у вас мало, — объяснял Дрим, и она ему верила.

Не только потому, что он умел читать, как все взрослые, и потому много чего знал. Главное, он никогда ее не обманывал. Если Дрим шепотом сообщал, что: «Макароны сегодня резиновые, возьми лучше пюре», точно так и оказывалось. Мира сама видела, как кривятся те, кто позарился на толстенькие трубочки, которые она вообще-то любила, потому что в них можно было тихонько посвистеть…

В общем, Дрим никогда ее не обманывал. Он подтверждал, что за Стеной, которой заканчивался их мир, страшная-страшная пропасть, и у нее даже дна нет. Если, конечно, не считать дном другую планету, до которой еще лететь и лететь. И хоть он говорил об этом всегда с неохотой и странно морщась, Мира знала, что можно не сомневаться, все так и есть. Просто рассказывать об этом страшновато, тем более — представлять.

И кожа у нее обязательно должна была разгладиться, ведь Дрим говорил, что это естественный процесс: дети растут, их морщины растягиваются, и постепенно они становятся такими же красивыми, как все взрослые. Да и сил у них все прибавляется и прибавляется, это так здорово! Однажды… Мира, зажмурившись, часто воображала этот день… Однажды этих самых сил станет так много, что она даже сможет бегать, не задыхаясь, и забираться на деревья, не опасаясь сорваться из-за того, что ноги становятся ватными и трясутся.

— Давай залезем на дерево!

Эви, задремавший от тепла, как кот, смешно заморгал. Зелень в его глазах сгущалась постепенно, будто тоже медленно приходила в себя.

— На какое еще дерево?

— Да на то, где красные ранетки. Знаешь, вкусные! Я с земли подбирала. Но наверху они ведь еще вкуснее!

— Как же мы залезем? — он с сомнением посмотрел на свои тощенькие, дряблые ноги. — Силенок не хватит.

Мира заспорила:

— В прошлом году я же лазила, помнишь? С чего же сейчас их не хватит?

«А вдруг не хватит? — пузырьки возле сердца сделались ледяными и разом впились в него. — Да ну… Я же расту. Значит, и сил должно становиться все больше и больше. Так Дрим говорил…» Для начала встав на четвереньки, она выпрямилась и переждала привычное головокружение, от которого в глазах возникал целый мушиный рой.

— Пойдем! — она дернула мальчика за руку. — Знаешь, какие они хрустящие! У меня прямо слюнки уже текут.

Эви поднялся, но было видно, что он совсем не горит желанием лезть на дерево. Пристально разглядывая что-то у реки, (Мира тоже оглянулась, но ничего особенного не увидела), он пробормотал:

— Можно кого-нибудь из взрослых попросить. Им же легче залезть! Прата, например… Он не откажется.

— Но мне самой хочется! — закричала Мира. — Когда они — это же совсем другое. Они и так все для нас делают: готовят, книжки читают и стирают… Все! Но мы же тоже должны хоть что-то делать, а то так вырастем и ничему не научимся. Как тогда?

— Откуда берется стиральный порошок?

Она уставилась на него в недоумении:

— Что?

Мальчик виновато растянул синеватые сухие губы:

— Я вот все думаю: откуда вообще все берется? Порошок, мыло, продукты… Туалетная бумага — откуда?

— Что значит… Я… Я не знаю…

Ее поразило, что Эви подметил то, о чем она сама даже не задумывалась. Обычно Мира первой видела то важное, над чем стоило ломать голову.

От растерянности она ухватилась за свой проверенный спасательный круг:

— Надо у Дрима спросить!

Эви посмотрел на нее как-то странно:

— Может, он и не скажет… Может, это их взрослый секрет. Бывают же такие!

— Что же такого секретного в том, откуда туалетная бумага берется?

— Ну, не знаю… А почему тогда они не говорят?

— Потому что… Потому что никто и не спрашивал! Вот ты разве спрашивал?

Медленно запрокинув голову, отчего сухая кожа на шее стала почти гладкой, Эви мечтательно произнес:

— А может, все это привозят с какой-нибудь звезды…

— С планеты.

— Со звезды! — заупрямился он. — И там, наверное, живут такие же дети, как мы.

— И взрослые. Как Дрим…

Эви вдруг рассердился:

— Надоела ты со своим Дримом! Вечно только: «Дрим, Дрим!» Прямо влюбилась!

«Вот и тогда было так же», — внезапно вспомнилось ей. Она чего-то испугалась («А чего испугалась? Не помню…»), и сердце ее просто исчезло. Это продолжалось недолго, но Мира ясно чувствовала, что совсем не ощущает его. Не так, как бывает, когда ничего не болит, по-другому: вместо сердца возникла холодная пустота. Вроде той, что подкарауливала за Стеной. Если б Мира провалилась туда, то уже не выбралась бы. Но сердце все же успело ухватиться за ребра и удержалось…

— Ничего я не влюбилась…

Она сама удивилась тому, что вместо обычной запальчивости в голосе прозвучало что-то… как будто сухие листья зашелестели. Это был печальный звук.

Эви тоже ответил уже не сердито, но и не весело:

— Конечно… Думаешь, я совсем дурак? Я же ничего не говорю, Дрим — он хороший. И он… не такой, как мы. Красивый.

— Мы тоже станем такими!

Эти слова Мира повторяла так часто, что они уже стали вроде заклинания, которое просто обязано иметь силу. Иначе, что это за заклинание?

— Все так говорят…

— Так и есть!

— Ага, — угрюмо протянул он. — Только… Ты знаешь хоть кого-нибудь, кто был, как мы, а потом вырос и стал, как они? Вот вспомни!

Мира посмотрела на него испуганно.

— Кого-нибудь?

— Хоть одного! Я вот никого не знаю. Может, никто и не вырастает? А взрослые всегда и были такими?

— Так не может быть, — неуверенно возразила она.

Почему-то перейдя на шепот, Эви сказал:

— Никого же нет старше тебя. Ты, а потом сразу уже взрослые. А где те, кому тринадцать лет? Никого нет.

— Зачем ты об этом думаешь? — прошептала Мира, хотя ей хотелось закричать.

А еще больше хотелось убежать куда-нибудь подальше, совсем далеко, чтобы там надежно спрятаться от этих вопросов, которые почему-то пугали не меньше пропасти за Стеной. И она убежала бы, если б у нее были такие легкие ноги, как у Дрима…