Книга Женщины французского капитана - Жаклин Санд

Пикировки с Видоком, разгадки парижских тайн, посещение салона блистательной мадам де Жерве и тонкие разговоры об искусстве – все это перестало занимать виконта. Он дни и ночи просиживал в кабинете своего особняка на улице Вожирар, читая газетные статьи одну за другой и погружаясь в пучину гордости, претензий и дрязг, которая по недоразумению называлась международной политикой.

Наконец двадцать седьмого марта огромные заголовки сообщили о том, что война началась. Сезар немедля написал полковнику снова, получил ответ, извещавший о смотре в Галлиполи второго мая, а также приглашение прибыть туда, и принялся готовиться к отъезду, стремясь поскорее завершить дела. Это и сыграло с ним злую шутку.

Одним из незавершенных расследований являлось дело хваткого парижского вора, получившего в прессе прозвище Угорь и сноровисто обчищавшего дома богачей. Сезар бы не взялся за это, оставив разбойника на волю парижской полиции, однако случилось так, что ловкач забрался в особняк мадам де Жерве и унес шкатулку с драгоценностями. Виконту пришлось пуститься на поиски. Он вычислил Угря довольно быстро, однако, преследуя его по ночным улицам, зазевался и получил ножом под ребра. Только то, что бандит счет Сезара мертвым, и желание вора скрыться поскорее виконта и спасло. Обнаружил его давний неприятель, полицейский инспектор Кавье, который, повздыхав, все-таки вызвал медиков.

Нож, похоже, оказался ржавым или грязным, и рана воспалилась. Весь апрель, май и начало июня Сезар провалялся в постели, читая газеты и сожалея о своей незавидной доле. Заехавший навестить его Видок с многозначительным видом вещал что-то о сопротивлении судьбы, однако виконт упорствовал, и сыщик удалился, махнув рукой. Ивейн виконт не написал о своем ранении ни строчки, чтобы не волновать. В июне Сезар начал вставать и сообщил полковнику де Дюкетту, что скоро прибудет. В начале июля виконт прочел в «Таймс» следующее: «Морские державы не могут постоянно держать флот для наблюдения за Севастополем, и потому главная цель политики и войны не может быть достигнута до тех пор, пока существуют Севастополь и русский флот», – и понял, что должен покинуть Париж не позднее, чем через месяц. Только вот здоровье не позволяло сделать это быстро, и Сезар злился. До него доходили известия о том, что маршал Сент-Арно, под командованием которого служил и полковник де Дюкетт, высадился у Варны, и даже новости о поимке Угря и возвращении мадам де Жерве драгоценностей не смогли развеять мрачного настроения виконта. Даже то, что газеты трубили о разразившейся в армии страшной эпидемии холеры, не повлияло на желание виконта. Он хотел на войну – и все.

Врачи уверяли, что следует воздержаться от поездок еще минимум пару месяцев; Сезар собирался удрать под покровом ночи – ибо шел уже август, обещавший вторжение в Крым, – когда получил от полковника весьма странное послание.

«Любезный друг, – писал де Дюкетт, – когда Вы озвучили свое предложение послужить стране, признаться, я сначала не представлял, чем занять Вас. Лишь весною я решил определить Вас на должность второго моего адъютанта и переводчика и благодарен за то, что Вы безропотно приняли это, надо сказать, не слишком щедрое предложение. Только Ваша болезнь помешала нам встретиться. Однако теперь я вынужден просить Вашей помощи и надеюсь, что такая служба нашей армии, а значит, и Франции, придется Вам по вкусу.

Ночью с 1 на 2 августа одного из моих капитанов, Жана-Себастьяна де Эмона, нашли мертвым в квартире, которую тот занимал в деревушке близ Варны. По всему следовало, что он свел счеты с жизнью, и это показалось мне удивительным, ибо то был человек жизнерадостный и весьма спокойно относившийся к имевшимся у него проблемам. Я велел полковому врачу внимательнее осмотреть труп бедняги, и врач обнаружил след сильного удара по голове. Выходит, капитана де Эмона вначале оглушили, а затем застрелили, обставив все как самоубийство. Кто это сделал и почему – остается лишь гадать.

Разумеется, история сия не получила распространения: врач связан клятвой, а прочим и знать не следует. Я поделился своими соображениями с главнокомандующим во время завтрака, и маршал Сент-Арно, внимательно меня выслушав, посоветовал найти человека ловкого и сообразительного, который мог бы во всем разобраться. Тут же я вспомнил, что Вы, дорогой друг, только и делаете, что ловите преступников на парижских улицах. Я рассказал маршалу о Вашем желании служить и о Вашей репутации, Леруа любезно со мной согласился в том, что Вы можете быть нам весьма полезны. А потому я хотел бы видеть Вас в своем распоряжении чем скорее, тем лучше.

Я выждал некоторое количество времени, чтобы узнать наши планы, и сегодня наконец было принято решение о высадке в Крыму. Не далее как несколько часов назад маршал заявил на совещании командного состава: «Надо заставить неприятеля нас бояться. Крым был перед нами как залог. Поразить Россию в Крыму, застигнув ее в Севастополе, – это ранить ее в сердце». Речь маршала была встречена овациями, и вот мы выступаем. В начале сентября мы планируем высадиться в Евпатории. Там я Вас и жду, и чем скорее Вы прибудете, тем лучше, ибо то, что история капитана де Эмона порастает быльем, меня не устраивает. Я не тот человек, который безнаказанно позволяет убивать своих офицеров, причем офицеров неплохих. И хорошо, коли в том замешаны любовь, ревность да прочая романтическая чушь; а вот если речь идет о долгах или же неправомерных деяниях, то мне хотелось бы узнать истину как можно скорее.

А потому увидимся в Евпатории. К письму я прилагаю копию приказа о Вашем предварительном зачислении в двадцатый легкий полк третьей пехотной дивизии; приказ же о Вашем действительном зачислении будет подписан в тот же час, как мы встретимся.

Желаю Вам здоровья и попутного ветра».

Письмо было датировано одиннадцатым августа, виконт получил его семнадцатого. Он тут же решил ехать и приказал Флорану собираться.

Отправиться сразу не удалось: то ли от волнения, то ли от перемены погоды, то ли от резких движений рана воспалилась вновь, и пришлось задержаться в Париже. Однако через некоторое время Сезар понял: если он останется в столице сейчас, то не уедет никогда, – и, презрев горестные вопли врачей и ворчание Флорана, пустился в путь.

Пятнадцатого сентября виконт прибыл в Евпаторию.

Возможно, в другое время город, который продолжали занимать союзные войска, по-хозяйски обосновываясь и в нем самом, и в его окрестностях, поразил бы Сезара; ошеломила бы его масштабность наступления, тот невиданный размах, с которым вершится война. Однако сейчас, уставший от путешествия и желавший лишь одного: немного отдохнуть после того, как явится пред светлы очи полковника де Дюкетта, – Сезар почти не смотрел по сторонам. Он выяснил, где располагается штаб третьей дивизии, и направился прямиком туда; в штабе ему дали направление на квартиру полковника. Явившись по нужному адресу, виконт де Моро обнаружил, что двери наглухо закрыты, а перед ними сидит весьма хмурый адъютант. Не в силах вести долгие беседы, Сезар молча протянул ему приказ о предварительном зачислении.

– Как же, как же, – проговорил адъютант, пробежав глазами бумагу, – мы ждали вас. Добро пожаловать. Сейчас у полковника совещание, но я доложу о вас.