Книга Операция "Выход" - Скарлетт Томас

– У него есть свой телевизор? – спросила Джули. Она представить не могла, что может быть шикарней. Ни у кого из ее знакомых не было телевизора в спальне, даже у богатенькой Джоанны, которой на день рождения подарили надувной резиновый замок.

– Джули, – смутилась ее мать.

– А что? – возмущенно сказала та. – Я просто спросила.

Мать укоризненно посмотрела на нее, и вскоре Джули, успев еще немного поерзать, повздыхать и поковырять коросту, была препровождена домой.

– Несчастный мальчишка, – сказала мать отцу Джули вечером за ужином.

Они сидели и ели рыбу с жареной картошкой в гостиной, среди наполовину распакованных вещей. Отец рассказывал, как идет подготовка к занятиям в колледже, а мать жаловалась, сколько всего ей нужно еще прочитать до начала дипломного курса в политехникуме. Теперь они говорили об этом чудике Люке. Джули свернулась клубочком на коричневом диване, читала журнал «Убойные хиты» и притворялась, что не слушает.

– Чем-чем он болеет? – спросил отец.

– «Экс-пи», – неуверенно ответила мать. – Это какое-то сокращение, не запомнила, что оно значит.

– «Экс-пи». Гм-м. Никогда не слышал.

– Очень редкая штука, наверно.

Отец включил «Би-би-си-2». Джули затаила дыхание. Вот-вот начнется очередная серия «Молодых»,[8]и если затаить дыхание, ее, возможно, никто не заметит, и она сможет посмотреть кино целиком, прежде чем ей велят чистить зубы и идти в кровать.

– Она действительно странная женщина, – говорила тем временем мать Джули. – Хрустальные коньячные рюмки и гостевая комната, – пробормотала она мужу, и оба захихикали, после чего полностью сосредоточились на ТВ. Когда пришло время ложиться спать, Джули расслышала, как отец сказал матери что-то не очень понятное. Что-то насчет того, что здесь, должно быть, на вечеринках часто меняются женами. Эта мысль их очень рассмешила, но показалась Джули крайне подозрительной. Кому это нужно – менять свою жену? Она подумала о толстой женщине из соседнего дома, о ее пальцах-сардельках и золотых кольцах, и ей стало интересно: если у той есть муж, не предпочел бы он ее на что-нибудь обменять? Скорее всего да. Вот они, наверное, о чем. Улыбаясь, довольная, что наконец поняла шутку, она надела ночнушку «Мой маленький пони» и заснула, слушая, как родители занимаются сексом.

Новая школа Джули была в десяти минутах ходьбы от дома. До переезда школа была куда ближе, и родители решили, что десять минут – это слишком, и Джули не стоит ходить одной. Маньяки-чужаки подстерегали по всей промышленной зоне, особенно – среди широких полей, на самой короткой дороге до школы. В полях рядом с новым домом желтела высокая трава, к ним вела заросшая аллея возле шинного завода. Джули нравилось там играть. Она поняла, что может спрятаться в высокой мягкой траве и сделать маленькое, уютное, словно колыбель, гнездышко, где ее никто не найдет. Однажды она подслушала, как ее мать сказала мужу: мол, рано или поздно в этих полях найдут детский труп. В следующий раз она легла в желтую траву, надежно спряталась, замерла и представила себя бледной, холодной и мертвой. И вдруг поняла, что больше сюда не сунется.

В конце концов она стала ходить в школу с Лиэнной, девочкой из дома № 12: Хелен зашла туда в гости и спросила мать Лиэнны, нельзя ли Джули ходить с ее дочкой. У Лиэнны уже была компания – Сьюзи и Керри, близняшки с параллельной улицы. Лиэнна поддалась на уговоры своей матери и согласилась брать с собой заодно и Джули.

В ночь накануне первого дня занятий, готовясь ко сну, Джули увидела, что Люк смотрит на нее из окна. Она знала, что его спальня как раз напротив – из обеих были видны два гаража и подъездная дорожка, разделявшая № 17 и № 18, – но раньше он никогда на нее не смотрел. Когда их взгляды встретились, он скорчил смешную рожу, и она засмеялась. Потом Люк улыбнулся. Может, на самом деле он не такой уж и мерзкий.

В 8.15 утра Джули подошла к Лиэнне; та стояла в конце улицы, вздыхая и закатывая глаза. Они договаривались на 8.10.

– Мы опоздаем на встречу с близняшками, – сердито сказала Лиэнна.

– Извини, – сказала Джули, чувствуя себя дурой. Тон Лиэнны заставил ее почувствовать себя дурой, большой и неуклюжей, как морское чудище.

– Это Джули, – сказала Лиэнна близняшкам, когда она и Джули добрались до параллельной улицы.

– Ты новенькая? – спросила Керри, оглядев Джули с ног до головы.

Джули выглядела дура дурой по сравнению с девочками. У них были нормальные прически: у близняшек – «французские косички», у Лиэнны – баранки с настоящими бантиками. У Джули был скучный «конский хвост», который уже растрепался.

– Ей не разрешают ходить в школу одной, – сказала Лиэнна.

– Почему? – спросила Сьюзи.

– Она боится, – ответила Лиэнна. – Ее мама сказала моей.

– Я не боюсь, – протянула Джули.

– Тогда почему не ходишь одна? – сказала Лиэнна.

Школа была отвратительна. В этом маленьком современном здании, смотревшем фасадом на юг, с лилипутскими стульями и дурацкой выставкой картинок (рыбы из сплошных блесток), всегда было слишком жарко, отчего у Джули каждый день раскалывалась голова. За детьми все время пристально наблюдали, кроме большой перемены, когда на них издали поглядывала толстая учительница в длинной юбке и с колокольчиком в руке. Лиэнна, Сьюзи и Керри оказались самыми популярными девочками в школе. Весь год они обзывали Джули «трусохвосткой» и зажимали носы, когда она проходила мимо – делали вид, будто она пукнула. Они отвязывались от Джули, только если играли в гимнасток на заборе вокруг сторожки, тонувшей в траве. Тогда Джули могла от них убежать, а они были настолько поглощены игрой, что даже не думали ее преследовать, – висели вниз головами и непрестанно поправляли юбки, чтоб не вылезали трусы.

Мальчики были еще хуже. Все они знали слова, которых Джули не понимала. На большой перемене они подходили к ней и говорили, к примеру: «А ты знаешь, что значит ебаться?» – и Джули приходила в замешательство. Она знала, что «ебаться» – грязное слово, но никогда не понимала, что же в точности оно означает; она знала только, что говорить его нельзя. Когда она призналась в этом, мальчики принялись дразнить ее еще сильней. Тогда Джули стала притворяться, будто знает, что значат эти слова, но мальчики были наготове и уличали ее, либо прося дать определение (она не могла), либо выдумывая слова, так что если она говорила, будто понимает, мальчики хохотали и говорили: «ты вручка-вонючка, потому что слова такого нету».

Все дети в школе обожали «Молодых» и после каждой серии весь день цитировали реплики персонажей. Но когда Джули решила присоединиться, нервничая и страшась насмешек, она запуталась и произнесла реплику Рика голосом Вивиана. Никто не засмеялся. Никто ничего не сказал. Ее даже не обозвали «уродкой» или «припадочной»; все просто уставились на нее со странным недоверием. Типа, бывают же дуры.