Книга Парк Пермского периода - Дмитрий Скирюк

— М-м! — Серега отхлебнул и сделал круглые глаза. — Хорошее пиво!

— А то! — ухмыльнулся я. — Настоящее чешское. Его у нас по лицензии разливают.

Кабан прищурился на этикетку.

— Старо… Как? «Старопраген»?

— «Старопрамен».

— Да, такого пива можно много выпить, — признал Серега и полез за сигаретой. — Жалко только, дорогое.

— Плевать. Я скоро все равно отпускные получу.

— Ты что, с ума сошел? Ты же говоришь, что увольняешься. Какие отпускные?

— Такие. Я отпуск отгулять не успел, даже — два. Пошли поищем лавочку.

Лавочка нашлась поблизости, в парке возле оперного театра. Мы доцедили все четыре бутылки, полюбовались на солнышко сквозь стремительно редеющие кроны деревьев, после чего прошедшая мимо бабушка опять перевела наш разговор на прежние рельсы.

— Послушай, — начал Серега, — ты же умный человек, университет кончал. Как ты вообще можешь верить во всю эту чушь? В этих инопланетян, в такие вот бредовые придумки, как эта, со старухами… А?

— А я и не верю, — беззаботно отозвался я, глядя на памятник Ленину. Две бутылки пива как-то незаметно вывели невзгоды и заботы дня за скобки. — Я просто упражняю мозги. Интересно бывает порой поразмыслить о чем-то таком… необычном. А знаешь, что я сейчас подумал?

— Что?

— Что мы, наверное, не первые до этого додумались. Хармс, помнится, старух тоже недолюбливал. То они из окна у него выпадают, то он описывает целый дом, где тридцать шесть старух…

— Сорок четыре, — поправил меня Серега.

— Это чижей было сорок четыре, а старух — тридцать шесть! — сердито рявкнул я. — Не знаешь — не перебивай. Чокнутый такой рассказик, «Рыцари» называется. Чего еще… А! Есть у Хармса рассказ, так и называется — «Старуха». Там эта старуха все время к нему в комнату пролезть пыталась, потом пролезла и загнулась. Только как-то странно загнулась, будто отключилась. А он все время боялся, что она опять включится, и все хотел добить ее крокетным молотком…

— И что он с ней сделал? — Кабан с интересом подался вперед.

— Положил в чемодан и увез на вокзал, — ответил я, подумал и добавил: — А чемодан там у него украли.

— Хармс был психом, — безапелляционно заявил на это Серега.

— Хармс был гением, — поправил его я. Потом подумал и подытожил:

— Хармс был гениальным психом.

Серега сделал жест: «Не спорю», и мы обменялись рукопожатием.

— Нет, ну все равно. — Мысли Кабанчика, похоже, тоже поменяли направление. — Допустим, что ты прав: все так и есть, и по улицам под видом старушек бродят эти… роботы пришельские. Бродят, ездят в транспорте и это… собирают материал. Как бы ты их от людей отличил?

— Да леший знает, — отмахнулся я. — Никак. Не знаю как. Если инопланетяне не дураки, они должны были предусмотреть, чтоб их нельзя было отличить от людей. Не будешь же ты, в самом деле, их булавкой колоть! Да и, если уколешь и они закричат, как ты поймешь, на самом деле им больно или они только притворяются для виду?

— Ну ты и садист… А если не булавкой?

— А чем?

— Магнитом…

— Гм, — сказал я и проводил взглядом очередную старушку. — Магнитом — можно. Но и тогда, наверное, ничего не получится. Магнит так глубоко железо не почует, разве что большой, которым в порту металлолом разгружают. Вот им — да, наверное, получилось бы.

Бабулька в бежевом плаще, крутившаяся все это время неподалеку, вдруг переменила курс и решительно пошла на сближение с нашей скамейкой. Не знаю, как Сереге, а мне почему-то сделалось не по себе. Мы как-то оба враз умолкли и теперь в гробовой тишине наблюдали за ее приближением.

Старушка подошла вплотную, некоторое время глядела на нас со строгой лаской в выцветших глазах, потом заговорила:

— Бутылочки вам не нужны?

— А?! — Я аж подпрыгнул от неожиданности. Старушка отшатнулась.

— Бутылки, говорю, сдавать не будете? — уже гораздо более сварливым тоном осведомилась она.

Тут Серега не выдержал и самым неприличным образом заржал. Старушка смотрела на нас как на сумасшедших.

— Не будем, бабушка, не будем! — наконец сказал миролюбиво он, в два глотка допил остатки пива и протянул бабке пустую бутылку. — Держи.

Я, в свою очередь, проделал то же самое. Бабка сложила четыре трофея в сумку и потащилась дальше по дорожкам, заглядывая в урны и под лавки и время от времени тревожно оглядываясь на нас. Серега смотрел ей вслед, потом хлопнул себя по лбу.

— Слу-ушай! — оживился он. — А ведь они, наверное, радиоволны излучают.

— Пожалуй, — согласился я. — Должны же они как-нибудь общаться.

— А у тебя же приемник в плейере. Давай проверим!

— Ну, это вряд ли, — засомневался я. — Даже если я их и услышу, как я отличу их передачу от…

— Какая передача? При чем тут передача! Должен же он хоть какие-то помехи поймать! Доставай.

То ли пиво подействовало, то ли усталость, но спорить сил у меня уже не было. Я полез в карман, достал свой старый «Сони Вокмэн», перевел переключатель в положение «радио», сунул в уши поролоновые пуговки наушников и некоторое время вслушивался в шорохи и трески. Изредка что-то прорывалось, но это были голоса или музыка на соседних станциях.

— Ничего не слышно, — констатировал я.

— Это FM. Попробуй на средних волнах.

— А, точно. Ага. Так, так… — Я подкрутил колесико настройки. — Где тут у нас средние волны?

Шум помех я зацепил случайно и совершенно неожиданно. Я вытаращился на проходящую мимо бабушку, и, по мере того как она удалялась и стихали помехи в моей «Соньке», я чувствовал, как растут в моей душе тревога и слепое беспокойство. Вероятно, у меня так резко изменилось выражение лица, что Серега все понял без слов. Я поспешно сорвал наушники.

— Что? — Серега встрепенулся и потянулся забрать у меня плейер. — Поймал? Поймал?

— Да погоди ты…

— Дай послушать!

— Нечего там слушать, — сварливо отозвался я, отдергивая плейер и путаясь в проводах. — Одна старушка еще ничего не значит. Надо проверить…

И мы начали проверять. Мы сунули по наушнику в ухо, как делают влюбленные, и теперь, завидев очередную бредущую бабушку, пристраивались ей в хвост и с мрачным видом шли за нею по дорожке, вырывая плейер друг у дружки и лихорадочно крутя настройку приемника. Из-за коротких проводов шагать нам приходилось в ногу, мы все время сбивались и вообще со стороны, наверное, выглядели очень странно. Большинство старушек нас упорно не хотели замечать, но две-три таки заметили и сразу после этого тревожно ускоряли шаг. Что интересно, стариков нам так и не попалось, кроме одного седого опрятного дедка с тросточкой. Одетый в синюю болоньевую куртку, шляпу и с противогазной сумкой на плече, он ничего не излучал, и мы оставили его в покое. Тем не менее следующие полчаса преподнесли нам новый сюрприз — «фонила» каждая четвертая старушка. Если не каждая третья.