Книга Сыщик - Александр Бушков

— Разумеется, — кивнул молодой человек.

Он видел, что профессор уже забыл о чрезвычайно скользкойтеме, — то есть о том, где ему могло попасться имя сэра Персиваля Глайда.Ну что ж, кажется, всё обойдётся, не стоит только произносить это имя ещё раз…

— Надеюсь, от доброго доппель-кюммеля неоткажетесь? — спросил профессор. — Офицер гвардейской кавалерии, какговаривали во времена моей молодости, обязан употреблять благородные напиткидаже во сне…

— Мне, право, неловко…

— Глупости, — энергично сказал профессор. —Церемонии — там, в особняке, а здесь можно и попросту… Я же сказал вам, что мнехочется отвлечься, работа была долгая и адски трудная, я рад поболтать о чём-тосовершенно постороннем… Не стоит звать этих павлинов, я прекрасно самсправлюсь… Скудость закуски также не должна пугать кавалерийского офицера… Мнена войне приходилось пить и «под конскую гриву», и даже под «далёкий выстрел»…

Говоря всё это, он достал из шкафчика графин с напиткомсветло-янтарного цвета, серебряные стопки, ловко разрезал на серебряном блюдцедва крупных яблока.

— За здоровье гостя! — Он, осушив свою чарку,присмотрелся. — Браво, юноша, браво: не поморщившись, одним махом… Влучших традициях гвардейской кавалерии… Теперь за лошадей?

Из дипломатических соображений отказаться было решительноневозможно, и молодой человек браво осушил вторично приличную чарку янтарногонапитка. К его облегчению, профессор не стал разливать по третьей. С хрустомпрожевав ломтик спелого яблока, требовательно спросил:

— Итак?

— Речь идет о вашем ученике Лео Штепанеке.

Выразительное лицо профессора моментально изменилось так,словно вместо яблока им был только что разжёван лимон.

— Не самая приятная тема… Строго говоря, Штепанек — немой ученик, а моя крупная ошибка… слава богу, единственная. Единственный, когоя не смог достойно ввести в большую науку… исключительно по его собственнойвине, но всё равно, я обязан был сделать всё… У вас, правда, не сыщется болееприятной темы для беседы?

— Увы, профессор… — сокрушенно сказал молодойчеловек. — У меня одна-единственная тема. Штепанек… вернее, его аппарат,его изобретение…

— Ага, ага… — поморщился профессор. —Телеспектроскоп, он же, изволите видеть, дальногляд… Дурацкий аппарат, дурацкоеизобретение… даже название дурацкое: телеспектроскоп, изволите видеть… Этавечная страсть любителей химерических выдумок к пышным названиям… Если вы имеетев виду именно дальногляд… предпочитаю именовать его именно так, всё же приятнеедля слуха, нежели теле…

— Да, именно дальногляд.

— Фикция, — веско сказал профессор. — Вздор.Мнимонаучная химера, мертворожденный ублюдок, если совсем простецки… — онговорил с неподдельным чувством, с нешуточной экспрессией. — Ни на что непригодная безделка…

— Я не сомневаюсь, что вы совершенно правы,профессор, — осторожно сказал молодой человек. — Вам, крупнейшемуэлектротехнику империи, конечно же, виднее… Но, быть может, вы мне позволитевсё же высказаться?

— Ну, извольте, — сердито фыркнул профессор, укоторого явно имелось в запасе ещё немало цветисто-уничижительных эпитетов дляизобретения его бывшего ученика.

— Понимаете ли, профессор, ситуация такова, что мне совершеннобезразлично, чем является дальногляд: гениальным изобретением или химерой.Более того, я даже рад, что это именно химера…

— Ох, как вы меня интригуете… Ну!

— Происхождением я могу хвастать смело, — сказалмолодой человек. — Глубь веков, дыхание столетий, крестоносцы, войнаРоз… — он старательно изображал гораздо более захмелевшего, чем был насамом деле. — К великому сожалению, не могу подкрепить основательноегенеалогическое древо столь же основательным состоянием… чёрт возьми, могу признаться:я беден, как церковная мышь. Единственный источник благополучия — этосодержание, которое я получаю от дядюшки, седьмого герцога Нортумберлендского…

Профессор энергично поднял палец:

— Логически рассуждая, как учёный… Уж не наследник ливы почтенного герцога?

— Пока что, — сокрушенно сказал молодойчеловек. — Именно — пока что. В нынешнем завещании именно я значусьединственным наследником, однако…

— Ну да, — понятливо кивнул профессор. —Всегда отыщется добрая дюжина других, пусть и дальних, но всё же родственников…Я вас правильно понял?

— Да, — сказал молодой человек с видимымунынием. — Хорошо ещё если только дюжина… впрочем, и полное отсутствиедругих кандидатов в наследники меня бы не спасло, дядюшка из тех людей, что вкрайности способны оставить всё какому-нибудь обществу попечения над бездомнымиморскими свинками… Короче говоря, дядя, как многие наши джентльмены, человекэксцентричный… и заядлый коллекционер. Вот только собирает он, увы, нераковины, не медали, не старые дверные замки — а именно что заведомыетехнические химеры.

— Перпетуум-мобиле? — усмехнулся профессор.

— Всё гораздо печальнее, — отозвался молодойчеловек. — Перпетуум-мобиле, то есть вечный двигатель, существует в сотняхразновидностей. А дядюшка собирает именно что уникальные химеры. Существующие вединственном экземпляре. У него, например, почётное место в коллекции занимает«атмосферофон, вызывающий дождь с помощью магнетическо-оптических колебаний»…

— Размеры? — деловито осведомился профессор.

— Примерно в четверть этой комнаты, — сказалмолодой человек. — Он даже работает, герр профессор. Да-да, представьтесебе: приводится в действие паровой машиной в полторы лошадиных силы, ужасновоняет газолином, грохочет и воет, там вращаются разные зеркальные диски,причудливые кривошипы и прочие шестерни… — Он уныло закончил: — Вот толькодождь, понятно, с её помощью не удалось вызвать ни разу. Но в этом-то дядюшка ивидит ценность данного аппарата, полагая его жемчужиной коллекции. Этоединственная в своём роде техническая химера, понимаете? Есть в Британии двапочтенных джентльмена, попытавшиеся в последние годы тягаться сдядюшкой, — но их коллекции решительно уступают. И уж конечно, у них нетничего, способного потягаться с «магнетическим атмосферофоном». Оба джентльменаужасно этим огорчены и надеются, как это водится среди коллекционеров,подставить дядюшке ножку, перебежать дорогу при первом же удобном случае.

— И вы хотите сказать, что ваш дядюшка прослышал…

— Ну да, разумеется! — воскликнул молодойчеловек. — Один из его секретарей только тем и занят, что следит забританской и европейской прессой, чтобы выискивать сообщения о возможныхжемчужинах… О Штепанеке много писали европейские газеты…

— И совершенно зря, — угрюмо бросил профессор.

— Я согласен, вам виднее… Но я ведь рассматриваю всё сосвоей колокольни… Одним словом, дядюшка узнал о дальногляде — и конечно жевозжелал его иметь у себя в коллекции. В том случае, разумеется, если это ивправду химера.