Книга Обреченный на смерть - Джейн К. Клеланд

— Возможно.

Меня охватила дрожь. Бедного старика бросили умирать одного в собственном доме.

Мне не удалось застать Макса на работе, поэтому я позвонила ему домой. В трубке было слышно, как плачет ребенок, а женский голос что-то громко ему выговаривает.

— Прости, что беспокою тебя дома.

— Все в порядке. Я буду рад, если появится предлог, чтобы выбраться отсюда, — рассмеялся он. — Тихий семейный обед обернулся криками и слезами.

— Послушай, Макс, извини, что беспокою тебя в неурочное время, но мне нужна твоя помощь. Кажется, у меня неприятности, — перешла я к делу.

— Рассказывай, — велел он, и я послушно описала ему все, что произошло сегодня утром.

— Молодец, что позвонила, — сказал он, когда я закончила. — Я встречу тебя около участка через полчаса. Подожди меня на парковке.

Альвареса я застала там же, где и оставила, он стоял возле ящиков и с интересом разглядывал помещение. Я передала ему слова Макса, и он кивнул:

— Хорошо, тогда встретимся через полчаса.

Наблюдая за тем, как он уходит, я чувствовала себя маленькой и потерянной.

Мы стояли возле песчаных дюн и разговаривали, глядя на простирающийся перед нами океан. Адвокатов принято недолюбливать, однако на Макса это правило не распространялось. Он держался по-отечески, но не донимал опекой, он был прямолинеен, но не допускал оскорбительных выпадов. Чем-чем, а занудством он не отличался. Из-за твидового пиджака и галстука-бабочки, а также утонченных, почти аристократичных манер он казался несколько старше своих сорока пяти лет.

— Если я говорю тебе не отвечать на вопрос, молчи. Прекращай говорить сразу, как только я подам знак. Если ты не уверена относительно ответа, сначала шепотом обсуди его со мной, — инструктировал он меня. — Если ты знаешь ответ и я тебя не остановил, отвечай только на то, о чем спросили. Не давай никакой лишней информации. Чем короче будет твой ответ, тем лучше. Постарайся вообще отвечать односложно.

— А что, если я не смогу ответить односложно? Вдруг он спросит о моем впечатлении или о чем-то в этом роде?

— Если я тебя не останавливаю, попытайся ответить как можно короче. Не слишком распространяйся.

Я согласно кивнула. Океан был неспокоен. Пенистые бутылочно-зеленые волны казались огромными. Небо было затянуто тучами. Надвигался шторм.

Макс назвал сумму своего гонорара, и я обрадовалась, что моих сбережений хватит на оплату его услуг. Мы пересекли улицу и двинулись к полицейскому участку. Здание возвели совсем недавно, около двух лет назад, островерхой крышей серебристого оттенка оно было похоже на большинство прибрежных строений.

Альварес вышел нам навстречу, распахнув болтающиеся туда-сюда деревянные двери. Придержав их, он пропустил нас в участок.

— Спасибо, что пришли. Макс, как твои дела? — спросил он.

— Все хорошо. Спасибо, — ответил адвокат. — А как у тебя? Последний раз мы виделись на пикнике прошлым летом.

— Неплохое было времечко, правда? Кати, — позвал он, — мы будем в комнате для допросов.

Откуда-то моментально выскочила крупная блондинка.

— Вы видели записки, которые я вам оставила? Вам звонили. — Она протянула ему розовые листы, которые раньше широко использовали для записи телефонных сообщений. Заметив нас, она вопрошающе уставилась на Альвареса.

— Это Джози Прескотт, — ответил он на ее немой вопрос. — А это адвокат Макс Биксби. Мы будем во второй комнате. Хотите кофе, чай со льдом или еще чего-нибудь? — обратился он уже ко мне.

— Нет, спасибо, — отказалась я.

— А ты? — спросил он у Макса.

— Я тоже ничего не хочу, спасибо.

Альварес провел нас по короткому коридору в унылую комнату, угол которой был забран металлической сеткой.

— Жутковатое зрелище, — кивнула я в сторону клетки.

— Не спорю. Но наши гости иногда бывают крайне несдержанными, и тогда без нее не обойтись.

— Я так и подумала.

— Садитесь. Я сейчас вернусь.

Стулья оказались жесткими и крайне неудобными. Я села так, чтобы не видеть клетки. Макс, расположившийся напротив меня, извлек из портфеля желтый блокнот. Облокотившись на оцарапанную поверхность деревянного стола, я уставилась на свои ладони. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только шелестом переворачиваемых страниц. Поэтому резкий щелчок захлопнувшегося замка прозвучал для меня как выстрел. Я резко вскинула голову и почувствовала себя птичкой, угодившей в клетку.

Часов у меня не было. Я перестала их носить, поскольку они то и дело мешали мне во время работы. Я не знаю, сколько времени мы с Максом просидели в одиночестве. Мне показалось, что очень долго, но из-за не покидавшего меня ощущения нереальности всего происходящего, вполне допускаю, что наше ожидание продлилось не более нескольких минут.

— Извините, что заставил вас ждать, — сказал Альварес, вернувшись с какими-то бумагами. — Мне передали предварительное заключение медицинского эксперта. Но прежде чем мы начнем, вы позволите мне включить запись?

— Запись? — переспросила я.

— Магнитофон. Это избавит меня от писанины.

Я взглянула на Макса, и тот согласно кивнул.

— Мы не против. Полагаю, мы потом получим расшифровку записи? — уточнил Макс.

— Конечно.

Полицейский быстро водрузил на стол маленький аппарат и утопил в корпусе кнопку. Вспыхнула красная лампочка, и раздался стрекочущий звук. Альварес объявил наши имена, дату и время допроса.

— Я ценю, что вы согласились помочь нам, — начал он. — И хотя это простая формальность, но прошу вас расписаться в том, что вам сообщили о ваших правах. — Альварес подтолкнул к Максу какой-то лист и зачитал мне «права Миранды».[1]

Внезапно мне стало душно. Но я заставила себя выслушать Альвареса, и когда он спросил, все ли мне понятно, я ответила: «Да». Макс кивнул, давая понять, что все в порядке и можно расписываться. Но отец учил меня никогда не подписывать того, что не прочитано лично. Поэтому прежде чем поставить свое имя на документе, я тщательно ознакомилась с его содержанием.

— Хорошо, — сказал Альварес. — Итак, предварительный отчет медицинского эксперта.

— Какое он сделал заключение? — спросил Макс.

— Она. Доктор Янг сказала, что смерть наступила сегодня утром.

— Когда?

— Между девятью и двенадцатью часами. Точнее ей не удалось установить.

— Боже! — воскликнула я. — У меня были подозрения, что он умирал в то время, пока я топталась у его дверей, а теперь вы говорите, что так все и было!