Книга Стеклянная пыль - Олег Никитин

Мы принялись за вареное мясо какой-то птицы, по обыкновению запивая его вином, правда, далеко не таким качественным, как вчерашнее. После трапезы я забыл о своих невзгодах и решил прогуляться.

Свернув из сухого листа папиросу, я вышел из пещеры и взобрался по откосу на неровное плато. Оно простиралось на несколько дневных переходов, вплоть до крутых горных пиков, обильно посыпанных снегом. За эти кручи по вечерам заходило солнце, разливая по небу пурпурные, переливающиеся золотом моря.

Как раз рядом с пещерой в берег вгрызался могучий овраг. Он углублялся в степь на огромное расстояние, разветвляясь и петляя между буграми. Довольно далеко по направлению к поселку двигалась какая-то фигура. Неожиданно, взмахнув руками, она нырнула и словно исчезла под землей. Не свернул бы себе шею в яме, сочувственно подумал я и на всякий случай направился по краю оврага в направлении пропавшего путника.

Справа остался небольшой загончик в ложбине между возвышенностями, в котором паслось несколько бутей, и среди них два детеныша в пару локтей ростом. Они бодро жевали траву, сваленную хозяином в кучу, и проводили меня бессмысленными взглядами. Взрослый самец мрачно замычал и насупился, но быстро потерял ко мне интерес. Эти крупные четвероногие звери, обладающие прочной ворсистой шкурой и отличным мясом, очень ценятся среди поселян, особенно молодые самки, у которых из сосков можно нацедить белой питательной жидкости, называемой млеком.

Эти упитанные бути принадлежали одному из старейшин, Валдаку. Их охранял его младший внук, сидя неподалеку от загона и изучая плывущие в вышине цветастые облака.

— Привет, Колотун, — молвил я, останавливаясь над мальчишкой и срывая высокий стебель засохшей степной травы.

— Здравствуй, Берни, — ответил Колотун, внимательно и настороженно оглядывая мой царский наряд. На его левом плече, с которого сползла шкура, я отчетливо увидел красный ожог от пены, изрыгнутой обезумевшим зуборылом. Парень легко отделался. — Когда в путь, Берни? — спросил нахальный мальчишка, почесывая живот.

— После праздника, — ответил я. — А может, совсем никуда не пойду, если дожди зарядят.

Колотун с сомнением покачал головой и ничего не сказал. Я отправился дальше, стараясь держаться поближе к краю оврага. Уже полгода или больше по его руслу не текла вода, и дно поросло пожелтелой ныне травой и кое-где прутиками приземистых степных деревьев, халупей. Жесткие и ядовитые шипы, по сути очень тонкие трубки, густо сидели на их цепких ветках. Халупь коварна, и не стоит к ней приближаться — растение за несколько шагов чувствует теплокровное животное и выбрасывает когтистую ветвь, впиваясь шипами в незащищенные части тела. Особенно летом, когда мало влаги. На нижних сучьях халупей постоянно болтаются полуистлевшие шкурки мелких степных зверьков.

Неожиданно я почувствовал внешнее давление на сознание, и это мне не понравилось. Я невольно напрягся и замедлил шаг. Через несколько шагов овраг делал крутой поворот на север, углубляясь в степь и постепенно сдвигая заросшие колючками склоны.

И тут я увидел лежащего путника. Видно было, что какое-то время он упорно полз по дну оврага, но выбился из сил и прилег отдохнуть. Одновременно я заметил темную бесформенную глыбу, на первый взгляд неподвижную, но в действительности медленно приближающуюся к человеку. Это существо было способно словно примерзать к любым, даже вертикальным поверхностям, и сейчас оно как раз ползло вниз по травянистому скату.

Это был пузырник, очень опасный хищник, вынуждающий свои жертвы направляться прямо к нему в осклизлую пасть. Все его усилия были сейчас направлены на то, чтобы парализовать волю раненого путника, и тот, похоже, перестал сопротивляться.

Я внутренне собрался и бросился вперед, блокируя сознание и отвлекаясь на деталях пейзажа. Очевидно, мое нападение оказалось для пузырника неожиданностью, и я ощутил болезненную слабость в ногах, только когда уже выносил потерпевшего из поля зрения твари. Раненый оказался легким, но у него на боку болталась увесистая сумка из незнакомого мягкого материала. Уложив бесчувственного пилигрима на траву, я упал рядом, чтобы слегка отдышаться.

Наконец человек очухался, пошевелился и поднял голову, уставившись на меня. Это была женщина, одетая в какие-то необыкновенные тонкие и совсем не мохнатые шкуры — узкие темно-серые брюки с отворотами, черно-белая курточка средней пятнистости и длинный кожаный жилет без рукавов и с огромным количеством карманов. На изящных ножках ладно сидели запыленные туфли с завязками, а на голове синел шарф. Ее короткие темные волосы растрепались, карие глаза с красивым разрезом изучающе осмотрели меня с головы до ног, и вдруг она вскрикнула и повисла у меня на шее.

— Берни, я так рада, что нашла тебя!

Я смущенно отстранился и еще раз внимательно всмотрелся в ее возбужденное лицо. В целом все в ней мне понравились, разве что нос оказался несколько великоват, к тому же к нему прицепился степной клещевик. Я протянул руку и стряхнул паразита, она недоуменно мотнула головой и неловко улыбнулась.

— Кажется, я вывихнула ногу, — сказала девушка.

— Ага, — ответил я, — пойдем отсюда, пока не явился пузырник. Как тебя зовут и откуда ты меня знаешь?

Явно чем-то обиженная, она отвечала:

— Ну и короткая у тебя память! Я ведь Геша, мы познакомились с тобой на свадьбе у Лидии. А кто это — пузырник?

По-моему, мы совершенно не понимали друг друга.

— Ужасный хищник, — в свою очередь, удивился я. — Он же за тобой гнался.

Я поднялся и подхватил Гешу под руки, помогая опереться на здоровую конечность. Видно было, что ей трудно стоять на одной ноге, и она с надеждой взглянула на меня.

— Может быть, лучше воспользоваться твоей призмой и прогреть больное место? А то мой компас для этого совсем не годится.

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — пробурчал я. Геша едва ли не с ужасом взглянула на меня, видимо, не веря своим ушам. — Ладно, влезай, — сказал я. — Может, бросим твою котомку?

Она решительно замотала головой и вскарабкалась с моей помощью мне на спину. Мы неторопливо двинулись к реке, по направлению к поселку.

— Значит, ты меня спас? — через какое-то время спросила Геша.

— Вроде того. К вечеру бы тварь от тебя и костей не оставила. Видишь ли, пузырник ползает медленно, зато действует основательно.

Когда мы уже подходили к нашей пещере, я увидел на берегу Паву. Она удила рыбу, и я надеялся, что она не обернется, но она обернулась и, конечно, изменилась в лице, заметив меня, шествующего с Гешей на закорках. Я ослепительно заулыбался и вскинул в бодром приветствии руку.

— Здорово, Павуша, — вскричал я жизнерадостно. — Вот, раненую Гешу подобрал!

Я спиной почувствовал, что Геша несколько напряглась, а Пава, по-моему, позеленела, отвернулась и молча продолжала ловлю рыбы. У нее как раз запрыгал поплавок. Вдруг она повернулась и зло бросила мне в лицо: