Книга Дожить до ноября - Кира Святова

к месту преступления. Констебль, видимо, пытался завести разговор — его голос сливался с порывами ветра, но я не слушал. Мои мысли вертелись вокруг символа, который я видел.

Подойдя ближе, я заметил натянутую жёлтую ленту, ограждавшую территорию. Несколько человек в униформе оживленно переговаривались, не обращая на нас внимания. За лентой, под массивной трубой, лежало тело.

Запах ударил еще до того, как я приблизился: смесь разложения и тёплой влажности. Даже горячий кофе в руке не мог перебить этого удушливого смрада. Я невольно прикрыл нос и подошёл ближе. Девушка лежала на боку, ее тело было вздуто, а кожа приобрела синюшный оттенок. В некоторых местах она лопнула, обнажив кости и гнилую плоть. Местами мясо, словно ошкуренное, отходило пластами. Я опустил взгляд на остатки одежды: изорванные лоскуты ткани, напоминающие школьную форму, болтались на истлевшем теле.

Я поставил на землю тяжелый чемодан с инструментами, достав его из-за плеча. Открыл защёлки, вытащил стерильные ножницы и аккуратно начал разрезать одежду, стараясь не повредить остатки кожи. Под тканью проступил символ, вырезанный на груди. Линии уже начали расплываться из-за разложения, но очертания всё ещё были различимы.

— Тот же самый, — пробормотал я себе под нос, делая пометки в блокноте. Символ был идентичен тому, что я видел на первом теле в лесополосе.

Краем уха я уловил разговор двух констеблей:

— Кто нашёл её? — спросил один, высокий и худощавый, с пронзительными глазами.

— Местный бродяга. Сказал, пришёл сюда ночью погреться, — ответил второй, коренастый и с замерзшими красными ушами. — Утром проснулся, а рядом вот это. Испугался — и бегом к нам.

— Часто тут ночует? — не унимался первый.

— Говорит, как похолодало, так сюда и ходит. Труба греет, понимаешь.

Я продолжал работать, сосредотачиваясь на деталях, но слова пробивались сквозь шум ветра. Наконец, один из констеблей обратился ко мне:

— Эй, Пабло! Можешь сказать, как давно она тут лежит?

Я поднял голову, оторвавшись от работы:

— Девушка мертва уже около двух недель. Причина смерти — перерезанное горло, — ответил я автоматически, словно делая выученный доклад.

— Две недели? — озадаченно переспросил худощавый. — Почему нашли только сейчас?

— Тело принесли сюда недавно, — вырвалось у меня, прежде чем я успел обдумать слова.

Констебли переглянулись, но я уже потерял к ним интерес. Осмотр закончен. Я закрыл чемодан и медленно выпрямился, последний раз окинув взглядом окрестности. Трубы, ржавая ограда, мокрый асфальт — всё здесь кричало о запустении и смертельной безнадёжности. Возвращаться сюда мне не хотелось, но нужно было двигаться дальше.

Я закрыл глаза, ощущая, как вокруг все медленно растворяется в туманном вихре воспоминаний Пабло. Еще секунда — и меня здесь не будет.

Открыв глаза, я оказался вновь в кабинете Пабло. Его округлые щеки покраснели, а взгляд сквозь толстые линзы очков выражал одновременно удивление и легкое недоумение. Я убрал руку с его виска, отступив на шаг назад.

— Э… Это всё? — спросил он, моргая.

— А ты надеялся на фейерверки? — я усмехнулся, отступил к соседнему табурету и небрежно закинул ногу на ногу. — Давай уже разберёмся с кровью.

Обсуждать увиденное мне не хотелось. Слишком много мыслей, которые требовали анализа, а возвращение домой сейчас казалось лучшим решением.

Пабло, все еще немного потрясенный, хлопнул ладонями по своим полноватым коленям и встал:

— Да, давай.

Он прошёл к массивному металлическому холодильнику, висевший на нем список донорской крови трепетал от его резких движений. Пабло снял бумагу, прочистил горло и откинул дверцы, откуда вырвался холодный, сухой воздух.

— Итак, меню на этот месяц: три пакета второй положительной, три пакета второй отрицательной…

Я зажмурился, как только услышал слово "вторая". На вкус она напоминала медный купорос, с кисловатым привкусом, который даже мое терпение не выдерживало. Я сморщился.

— Не надо тут гримасы корчить, — бросил Пабло, даже не оглядываясь. — Доноров стало меньше, так что деликатесов не жди.

— Очень жаль, Коротышка, — протянул я с долей сарказма. — Что дальше? Может, хотя бы третья положительная?

Пабло хмыкнул:

— Не угадал. Следующее — шестнадцать пакетов гепомена.

Я резко выпрямился, чуть не свалив табурет.

— Что? Синтетика? Ты ведь знаешь, она мне никак не поможет!

Гепомен… Проклятый химический заменитель крови. Он годится только для экстренных медицинских случаев у людей, но для меня это всё равно, что перекусить яблоком раз в неделю. Абсолютно бесполезно для поддержания моей силы и контроля.

— Если уж даете мне синтетику, так хотя бы в тройном объёме! — я указал на список в его руках. — Этот запас исчезнет через две недели!

Пабло сложил руки на груди, повернувшись ко мне. Его круглое лицо приобрело серьезное выражение, а голос стал мягче:

— Август, я всё понимаю. Правда. Но ничего сделать не могу. У нас дефицит доноров, а потребности в переливаниях только растут. Так что будь экономнее, дружище. Ладно?

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как раздражение разливается по телу. Ситуация была патовой. Если я начну голодать, последствия скажутся не только на мне, но и на городе. Контроль — тонкая грань, которая легко рушится без стабильного питания.

— Пабло, это не просто просьба. Найди решение, — мой голос прозвучал мягко, но в нем сквозила угроза.

Я положил на стол свой кожаный портфель и открыл его. Лёд в холодильнике Пабло хрустел под весом пакетов, которые мы вместе заполнили. Белый инвентарь комнаты, хромированные поверхности и резкий запах антисептика создавали контраст с густым мраком моих мыслей.

Когда пакеты почти заполнили портфель, Пабло вдруг хлопнул себя по лбу.

— О, чуть не забыл! — Он снова полез в холодильник, достав два дополнительных пакета. Его лицо расплылось в самодовольной улыбке. — Четвертая положительная. Мимо кассы.

На моих губах тоже заиграла едва заметная улыбка. Этот жест можно было назвать поистине дружеским.

— Используй её с умом, хорошо? — Пабло аккуратно положил пакеты поверх остальных, словно выдавал самое ценное.

— Хорошо, — кивнул я, закрывая сумку.

Мы обменялись короткими взглядами, полными молчаливого понимания. Хотя ситуации, в которых мы находились, казались абсурдными, этот момент напомнил мне, что даже среди людей можно найти того, кому действительно можно доверять.

Идиллию прощания прервал резкий звонок стационарного телефона. Пабло, нахмурив брови, направился к аппарату, установленному на стене. Холодные металлические стены его кабинета словно усиливали звук звонка, издававшегося эхом.

— Да? — голос Пабло прозвучал глухо, словно он ожидал плохих новостей. — Еще у меня. Что? Хорошо, передам. Спасибо.

Он аккуратно положил трубку на место, повернулся ко мне и поджал губы.

— Из мэрии не могут до тебя дозвониться, — сообщил он, устало облокотившись на край стола.

Я нахмурился, прищурив глаза:

— И чего они хотят?

— Хотят, чтобы ты взялся за расследование последних